Черное Солнце - Ребекка Роанхорс

губка. Когда солнце начало клониться к закату, они остановились у столика, за которым стояла женщина, раздававшая засахаренные фигурки, изображавшие солнце. Ксиала взяла одну и отдала половину Серапио.

Он с энтузиазмом откусил кусочек, и по подбородку потек темный мед.

– Осторожно, – предупредила Ксиала, подхватывая пальцем медленно сбегающую струйку, пока та не испачкала ему одежду, и Серапио перехватил ее руку, прежде чем она успела ее убрать. Девушка замерла, чувствуя, как у нее перехватило дыхание.

Он поднес ее руку ко рту и медленно принялся слизывать мед с ее липких пальцев.

По ее телу прошла дрожь.

Он остановился, держа ее большой палец у самого рта.

– Я никогда не получал удовольствия от еды, пока не встретил тебя, Ксиала, – мягко сказал он.

– Серапио…

– Ш-ш-ш-ш, – прошептал он в ответ и продолжил счищать сладость с ее пальцев один за другим.

А она только и могла затаить дыхание.

Закончив, он прижался губами к ее ладони и лишь затем отпустил ее.

Ксиала громко выдохнула.

– Все семь преисподен, – пробормотала она.

– Я хочу дать тебе кое-что.

– Хорошо, – дрожащим голосом сказала она.

– Лодочник рассказывал мне, что рядом есть какая-то гостиница для путешественников. Я хотел бы пойти туда. – Он сказал ей название. – Нужно, чтобы ты нас туда проводила.

– Что же ты творишь, Серапио? – дрожащим голосом спросила она.

Все ее тело ослабло, и она могла думать лишь о том, как его губы касались ее кожи.

– Я делаю тебе подарок. Не отказывайся от него.

Он протянул ей руку, она приняла ее, и они направились в гостиницу.

* * *

Ксиала не знала, чего ждать дальше, но такого она в жизни не ожидала. Гостиница для путешественников была построена над естественным горячим источником, и Серапио отвел ее в отдельную комнату, где вода собиралась в глубокий бассейн, а пар поднимался сквозь деревянные планки в полу.

Заперев дверь за проведшим в комнату и удалившимся прочь владельцем гостиницы, Серапио усадил Ксиалу на деревянную скамью в центре комнаты. Осторожно, медленно раздел девушку, отвел ее к бассейну, и она, закрыв глаза, с чувственным вздохом погрузилась в теплую воду, позволив умчаться прочь напряжению, боли и печали последних месяцев.

Сначала, намылив Ксиале волосы взятым с соседней скамьи душистым мылом, он вымыл девушке голову – длинные пальцы ласкали кожу. Закончив, он намочил кусок ткани, добавил еще мыла и тщательно вымыл ей все тело, неторопливо начав с ног и медленно поднимаясь все выше и выше.

Рукава его мантии промокли насквозь, поэтому он стянул ее через голову и бросил в угол. Ксиала любовалась им сквозь тяжелые веки. Серапио был худощав, возможно, даже чересчур худ, но хааханы, покрывавшие его руки, грудь и спину, казались размытыми в тусклом свете ванной комнаты. И она вдруг поняла – хааханы рассказывали историю. Историю потерь, печали и воспоминаний. «Он носит на себе всю боль своего народа, – подумала она, – и это странно красиво».

Но эта мысль заставила ее вспомнить о завтрашнем дне, и сердце ее снова и снова разбивалось вдребезги при одной только мысли, поэтому она закрыла глаза и сосредоточилась лишь на его прикосновениях.

Его руки прошлись вверх по ее телу, массируя икры и бедра, и замерли, когда ткань скользнула между ног Ксиалы, и та, приглашая и подбадривая, раздвинула их шире.

От первого прикосновения его пальцев, горячих и чувственных, Ксиалу словно молния пронзила, а по телу пробежала дрожь. Девушка наклонилась, направляя руку Серапио и показывая, что ей нравится. Он подчинился, и их руки двигались как одно целое. Постепенно ощущение превратилось в теплый, постепенно нараставший фон, достигший своего пика… Волна удовольствия захлестнула Ксиалу, она застонала:

– Серапио…

Схватив Серапио за руку, она попыталась притянуть к себе, но юноша остановил ее, нежно поцеловав в костяшки пальцев. Взял ее дрожащую руку, положил ей на живот и продолжил мыть ее. Обе руки, пальцы от локтя до плеча, всю грудь и, наконец, шею сзади.

Закончив, он выжал воду из ткани и повесил ее на скамью для купания. Ксиала наблюдала, как Серапио подбрасывает угли, чтобы поддержать тепло в комнате, и ставит перед ней чашку с прохладной водой.

Собрав мокрую одежду, он взял посох и мягко коснулся губами макушки Ксиалы.

– Я солгал, Ксиала, – прошептал он. – Это ты сделала мне подарок.

А потом он ушел, и дверь закрылась за ним.

Ксиала опустилась в ванну и заплакала. Слезы капали в воду и превращали ее в соль.

Глава 35

Город Това

325 год Солнца

(1 день до Конвергенции)

Даже когда она вооружена мечом и луком, даже когда под ее командованием находится тысячная армия, величайшее оружие девы-копейщицы – ее язык.

Из Философии войны,преподаваемой в военном колледже Хукайи

– Вас хочет видеть какой-то мужчина.

Око оторвался от книги, которую он до этого читал. Воин сидел в библиотеке Великого Дома, окруженный древними книгами из коры и камней, исписанными словами, которые он не мог прочесть. Большая часть текстов была на кьюколанском – языке, которым он владел очень поверхностно. А вот книги, которые он действительно хотел прочесть, хранились в небесной башне, но теперь она наверняка была закрыта для него.

Хотя, может быть, и нет. Послание, полученное якобы от Жреца Солнца, все еще лежало в ящике его стола. Око перечитал сообщение раз десять и все еще не был уверен, что может означать написанное. Там было всего три глифа: Буря, Предательство, Дружба. Он послал ответное письмо с просьбой дать шанс встретиться еще раз, но никакого ответа не получил, а потом отвлекся на предстоящую работу, обещание, данное Одохаа, и сотни других обязанностей нового Щита – в городе, находящемся на грани катастрофы.

– Кто там? – спросил он, протирая усталые глаза. Он почти был уверен, что это окажется Маака, желающий узнать, почему он не вернулся. Око решил, что лучше всего будет наладить отношения с Одохаа – по крайней мере для того, чтобы можно было следить за ними. Не хватало только быть застигнутым врасплох каким-нибудь полуночным налетом на небесную башню, который в итоге закончится ужасом. Еще одна причина, по которой он находился здесь, в этой библиотеке, копаясь в этих текстах, заключалась в том, что он искал… он до конца не был уверен, что именно. Что-то, чтобы убедить Мааку, что Одохаа следует дождаться своего времени? Или хотя бы не брать в руки оружие? Он чувствовал себя лицемером. Он отверг их веру в Возрожденного Бога как глупость, но теперь, когда они, казалось, нашли более практичный способ отомстить, он обнаружил, что отчаянно желает какого-то знака, что Возрожденный Бог-Ворон может оказаться не просто молитвой сумасшедшего.

– Он говорит, что он лодочник из Водомерок, но его дед был Черной Вороной из одной из младших семей. Он говорит, что у него есть важные новости для вас. – Прислуга замялась в нерешительности.

– Продолжай.

– Это важно для Одохаа.

Это уже