Статуи никогда не смеются - Франчиск Мунтяну

Из-за хлопка он со многими на фабрике поссорился. Он говорил, что хлопок имеет запах. Чистый, теплый запах, похожий на запах поля под лучами летнего солнца. Поэтому он сердился, когда ему говорили, что хлопок не пахнет.

Его смена начиналась только с двух, но он пришел пораньше, чтобы поспеть к разгрузке поезда. Еще с утра, полусонный, он предвкушал это удовольствие. На душе было легко и весело. Пропустить разгрузку он не мог. «Попав в теплый склад с застоявшимся воздухом, хлопок теряет свой блеск, как будто вянет от одной только мысли, что скоро превратится в ткань, платья, белье», — думал он.

Многие, особенно Герасим, ругали его за это. Он прекрасно знал, что Герасим совершенно прав, но ему хлопок нравился именно таким: белым и блестящим. Когда он болел, он покупал в аптеке вату и нюхал ее: «А еще говорят, что хлопок не пахнет!»

Дудэу, заметив, что он остался на складе один, засунул комочек хлопка в карман и вышел.

После теплого склада его сразу же обдало холодным воздухом. Он натянул шапку на уши. У одного из вагонов увидел Герасима и инженера Дамьяна в белом халате, что-то горячо доказывавшего.

«Совсем еще ребенок, — размышлял Дудэу, — ни за что не подумаешь, что у него за спиной уйма разных школ».

Дудэу вынул клочок хлопка из кармана. Герасим заметил его:

— Что, дедуля, пахнет хлопок?

— Да, — кивнул тот, подходя к Герасиму, — хороший хлопок… — Он держал клочок на большой тяжелой ладони, как на подносе.

Глаза Герасима потеплели. Когда Дудэу отошел, Герасим снова повернулся к Дамьяну.

— Подумай о том, что я тебе сказал. Хорошо, чтобы выступил кто-нибудь от технических работников.

— Почему же именно я?.. Я ведь самый молодой.

— Вот именно поэтому… Не только ты молод, но и мы все молоды, каждый из нас. И страна у нас молодая… В недалеком будущем… Но не стоит тебе рассказывать об этом… Увидишь своими глазами. Договорились?

Дамьян подумал, потом утвердительно кивнул головой.

— Но я ведь даже не знал Хорвата…

— Я тоже не знал Филимона Сырбу, а выступал. Скажешь несколько слов. Будет говорить кто-нибудь от рабочих, наверное Трифан и товарищи из уездного комитета. Впрочем, вся эта торжественная церемония займет немного времени. Снимут покрывало со статуи Хорвата перед фабрикой, вы выступите и все….

— Хорошо, товарищ Герасим. Мне тоже хотелось кое-что спросить, но сейчас неудобно. Я приду в другой раз.

— Я считаю, что все вопросы надо решать сразу. В чем дело?

— Вы, конечно, знаете Марту Месарош из прядильного цеха.

«Наверное, он видел меня с ней, — подумал Герасим. — Не надо бы показываться вместе у фабрики».

— Да, я ее знаю, — ответил он, немного помедлив. — Что с ней?

— Вот об этом я и хотел вас спросить. Что это за девушка?

— Как это, что за девушка?

— Видите ли, она красивая и… Скажу по правде, нравится мне. Я здесь новый человек. У меня никого нет. Но мне хотелось бы знать мнение других. Вы ко мне хорошо относитесь.

Герасим не знал, что ответить. Сначала ему показалось, что Дамьян смеется над ним, но потом он понял, что инженер нисколько не шутит. Он стоял перед ним, как перед профессором на экзамене, потирая руки.

— Марта — красивая девушка, правда?

— Да, красивая, — подтвердил Герасим.

— Я все-таки пойду. Неудобно говорить о таких вещах, когда только что речь шла о павшем герое рабочего класса.

— Да, может быть, ты и прав. Не время сейчас.

Дамьян направился к прядильне. Герасим пошел за ним, он чувствовал себя очень неловко. «Что за черт, почему он спросил именно меня?» Правда, в последнее время он был очень занят и совсем не встречался с Мартой, так что Дамьян не мог их видеть вместе.

4

Все семь труб текстильной фабрики, вытянувшиеся, как пальцы, к небу, выбрасывают клубы черного дыма. Дым свертывается в кольца, они рассеиваются и издали походят на гигантские очесы черного хлопка. Тень от дыма, напоминающая пузатый корабль, покрывает стеклянные крыши, фабричный двор, лица людей, неподвижно застывших вокруг высокого постамента, на который накинуто белое покрывало. Герасим стоит рядом с Суру и смотрит на собравшийся народ. Здесь много людей, которых он не знает по имени, но лицо каждого ему знакомо. Вот тот высокий человек возле Дудэу несколько дней назад ругал партию за то, что ему дали разбавленное молоко. Сейчас он громко, во весь голос поет «Интернационал». Дамьян весь красный: еще не прошло волнение; ему, наверно, кажется, что все думают о том, что он сказал, и он гордится этим. Вчера вечером, когда он пришел к Герасиму показать текст выступления, он был так взволнован, что не мог произнести ни одного путного слова. Пробормотал только:

— Как вы думаете, товарищ Герасим, можно мне обратиться к товарищу Хорвату так: «Дорогой товарищ Хорват».

Герасим рассмеялся, хотя это его и взволновало.

Марта была в группе прядильщиц и тоже пела дрожащим голосом. Но даже издали было ясно, что слова она знает плохо.

Пожарники в новой форме стояли в карауле вокруг постамента. Один из них, невысокий и коренастый, Самуилэ Пырву, держал в руках венок с белой лентой: «От дирекции ТФВ».

Вольман стоял рядом с Прекупом, время от времени посматривая на часы. «Торопится, что б его…», — мысленно пробормотал Герасим. В толпе он вдруг заметил жену Хорвата. Рядом с ней — Софика накручивает на палец свои косички. «О чем она думает?..»

Расталкивая толпу локтями, он пробрался к ней. Флорика поздоровалась легким кивком головы, потом снова стала внимательно смотреть на постамент.

Трифан дергает шнур: покрывало, раздувшись, как парус, легонько взлетело на ветру, соскользнуло и упало, открыв мраморный бюст Хорвата. Скульптор сделал его более худым, чем он был на самом деле, но он сумел передать то, что было в нем наиболее характерно: глаза и улыбку. Все смолкли, слышен только голосок Софики:

— Папочка…

Заколыхался на ветру флаг. Софика спросила:

— Мама, а статуи никогда не смеются?

— Нет, Софика. Статуи никогда не смеются. Герасим стиснул зубы. Ему вдруг показалось, что Хорват смотрит только на него. Он улыбнулся ему, потом невольно, словно это было сейчас самое главное, поднял два пальца к виску, приветствуя Хорвата.

Примечания

1

«Мы идем на Англию» (нем.).

2

«Прощай, прощай, мой маленький гвардейский офицер, прощай…» (нем.).

3

Моц — житель долины реки Арьеш в Западных румынских горах. — Здесь и далее примечания переводчика.

4

Румынское название Трансильвании — Ардял.

5

10 мая 1877 года — провозглашение независимости Румынии; 24 января 1859 года княжества Молдова и Валахия объединились в единое государство.

6

Стой! (нем.).

7

Соединенные Штаты Бразилии (порт).

8

Жаркой зоне, холодной зоне, теплой зоне (исп.).

9

То есть членом румынской фашистской организации Железная гвардия.

10

Румынские фашисты.

11

Моим старым Гейдельбергом (нем.).

12

Кто в Мюнхене не побывал,Кто наше пиво не пивал,Her знает тот, как нас, баварцев,Господь щедротами взыскал (нем.).

(Перевод Ю. Корнеева).

13

«Лузиады» (порт.). — эпическая поэма великого португальского поэта Луиса Камоэнса. Здесь речь идет о серии марок, посвященной Камоэнсу.

14

Камоэнс, спасающий «Лузиады» во время кораблекрушения (порт.).

15

2 сентаво (порт.).

16

Камоэнс в Сеуте (порт.).

17

Любовь, любовь, любовь… (исп.).

18

Лучафер — по-румынски Венера.

19

Объяли меня муки смертные… исчадия ада облегли меня. (лат.).

20

Война есть война (нем.).