Мой театр. По страницам дневника. Книга II - Николай Максимович Цискаридзе

я сдался: «Сейчас возьму вещи и приду к вам».

В гардеробе я взял куртку и пошел в сторону выхода, потому что именно там находилась дверь, которая вела в кабинет Шполянской. С удивлением заметил, что за мной явно приглядывают. В какой-то момент человек исчез, видимо решив, что я вышел из театра.

А у Шполянской мало того что каморка без окон, там еще и мобильная связь отсутствовала. В кабинет набились журналисты. Посидев там, мы гурьбой пошли к Табакову на большой банкет. Я все время порывался уйти, завтра с утра учеба. Алла ни в какую: «Да ладно, Цискаридзе! Ты у нас отличник! Посиди, Колька, посиди!» В общем, она меня задержала.

Я вывалился из МХТ в 1:00 ночи, то есть наступило 18 января. Пока мы праздновали, в городе выпал снег, весь Камергерский переулок, все вокруг белым-бело. Опять снег… Снег, как знак чего-то важного в моей жизни… Снег, который сопровождал меня с рождения…

На вечере том я был с одной своей приятельницей, она и собиралась меня домой отвезти. Когда мы чистили машину от снега, у меня зазвонил телефон. Какая-то радиостанция, спрашивают: «Николай, как вы можете прокомментировать нападение на Сергея Филина?» «Я вообще ничего про это не знаю», – ответил я. А мне: «Как не знаете? В Большом театре сказали звонить вам по всем вопросам…» Какая-то хрень, подумал я. Приехав домой, включил телевизор и увидел репортаж о том, что некто плеснул в лицо Филину серной кислотой…

51

Ситуация с покушением мне сразу показалась странной. Я знал историю картины «Даная» Рембрандта в Эрмитаже, когда какой-то псих облил ее кислотой. Видел документальный фильм, как этот шедевр спасали. Специалисты там объясняли, что «Данаю» разрушила не столько кислота, сколько мокрые тряпки, которыми ее стали протирать. Потому что кислота вкупе с водой дает страшный, уничтожающий эффект. Помнился и телефильм о победительнице какого-то конкурса красоты, которую обезобразили таким варварским способом, там лица не было.

А тут по телевизору показывают Филина, чье лицо в бинтах, как у Шарикова из фильма «Собачье сердце» по Булгакову. Как будто у него не ожог, а черепно-мозговая травма. Какой ожог? К ожогу притронуться невозможно, нельзя! Ожог не перевязывают, тем более бинтами.

Однажды, еще в Тбилиси, мама по неосторожности обварилась кипятком. Плеснула на себя из чайника, прямо на водолазку, это был сущий кошмар! Такие раны открытые! О том, чтобы к ним притронуться, и речи быть не могло. А тут лицо! Кислота!

В своем интервью Сергей заявил – спасло то, что он сразу снегом умылся, то есть смыл с себя кислоту. Кроме того, он знает, кто именно его облил: «Я увидел, я узнал брови, ресницы и голос…»

Новость о «кислотном» скандале немедленно облетела весь мир. Все затаилось в ожидании, чью фамилию Филин назовет… Но у тех, кто подготовил и осуществил эту акцию, не получалось назвать того, кого они очень хотели назвать. Потому что у того, кого они хотели назвать, было железобетонное алиби.

«Кислотное дело» набирало обороты, об этом писали, говорили, судачили все кому не лень. А у меня сессия в разгаре в юридической академии, подготовка к спектаклям, постоянно идет «Смерть Полифема» в кукольном театре, на телевидении съемки «Танцев со звездами».

И вдруг на пресс-конференции по поводу Филина выходит директор ГАБТа Иксанов и говорит (его никто не спрашивал, ни с того ни с сего, на ровном месте), что «Николай Цискаридзе здесь вообще ни при чем». И началось! Все СМИ бросились расследовать, почему он так сказал? Значит, Цискаридзе подозревают?! Да?! Ату его!!!

Я на улицу вообще выйти не мог. Из своего подъезда выбегал и буквально падал в машину, потому что меня всюду караулили, как зверя, журналисты. Камеры стояли везде. Из Большого театра я выбирался так, чтобы никто не мог догадаться, из какой двери я выйду.

Работники театральных цехов ГАБТа, видя, что со мной вытворяют, были на моей стороне, только боялись об этом вслух высказываться. В балетной труппе втихаря мне тоже многие сочувствовали. Однажды на своем столике в гримуборной я нашел записку анонимную: «Не приходите сегодня на собрание. Вас будут стараться спровоцировать, чтобы уволить».

52

Вызвали меня по делу Филина в Следственный комитет. Пришел, попросили мобильный телефон, с которого моментально сняли все данные. Там же все видно – где был, когда был. Выяснилось, что в районе дома, где жил Филин, меня и в помине не было, даже рядом на машине лет сто там не проезжал.

Беседовал со мной какой-то очень важный чин, объяснил, что разговор наш будет продолжительным, потом предложил: «Ну, давайте с вами пока попьем чай».

Мы чаевничали, он задавал вопросы, как мне показалось, совсем не по теме, какие-то отвлеченные, чуть ли не о погоде. И вдруг этот генерал говорит: «Вы можете идти». Я даже растерялся: «Вы же сказали…» – «Всё, что нужно, я у вас уже выяснил, идите. У нас к вам никаких вопросов нет».

Я поднялся, чтобы уходить, а он: «Николай Максимович, скажу следующее: вины на вас нет никакой, это понятно, вас никто не тронет. Но! Остановить пиар-кампанию, которая организована против вас – нам понятно, что она организована, – невозможно. Хочу дать по-человечески один совет – ничего не читайте и не смотрите телевизор. Если вы это сделаете, себя от многого убережете. Думаю, года полтора (он ошибся – моя травля в СМИ два с половиной года длилась) это будет продолжаться. Они не остановятся, там большие деньги задействованы».

С этого дня я не включаю телевизор вообще. Все, что хочу увидеть, я смотрю в Интернете. Я не читаю прессу категорически, всегда обхожу стойки с газетами и журналами.

Однажды лечу куда-то. В самолете по проходу между креслами везут тележку с прессой, стюардесса увидела меня, узнала: «Ой! А вам не надо сюда поворачивать голову». «Что? Так плохо?» – на всякий случай спросил я. Она говорит: «Очень». «Ну ладно, давайте, покажите». Она на своем: «Не надо вам!» «Ну, покажите же!» – потребовал я. Смотрю – очень популярная в то время газета. На ее первой странице огромными буквами написано что-то типа «Николай Цискаридзе шантажировал Сергея Филина». Открываю газету – в статье нет ни одного слова обо мне. Вся статья посвящена Сереже, какой он великий танцовщик, какие у него были достижения и что на него совершено покушение. Всё. Моя фамилия только в заглавии, чтобы как можно больше людей прочитали эту писанину. Нормально?!

53