Невская битва - Александр СЕГЕНЬ

Абеля распирала зевота, и он ничего не мог с ней поделать. Злился на себя, а все равно то и дело распа­хивал рот и едва не вывихивал челюсти. Еще больше раздражал его наигранно веселящийся Кнуд, который то и дело отпускал всевозможные скользкие шуточки:

— Выше Даннеброг, Мартин! Да подкручивай его — ведь он у нас вместо свиного хвостика и должен быть завитушкой.

Или:

— Абель! Ты чего все зеваешь? Не иначе как но­чью к тебе приходила ледяная русалка из Пейпуса! Не отморозил себе шишку, братец?

Или еще хуже:

— Отряд вицемейстера, как свиная какашка, та­щится сзади. Один из братьев фон Ауце, Александр, услышав это, справедливо обиделся и, оглянувшись, ответил не менее едко:

— Загляни нашей немецкой свинье под хвост — непременно увидишь датчанина!

Эти слова, произнесенные нарочито громко, оказа­лись услышаны многими, и дружный тевтонский хо­хот пробежал по свиным окорокам.

—    Ты слышал, что он сказал! — разъярился Кнуд. — Эй ты, фон Ауце! Мне все равно, какого Алек­сандра прирезать — русского или тебя.

—    Поговорим после битвы! — отвечал обидчик.

—    Заткнись, Кнуд! — яростно одернул брата принц Абель. — Иначе мне придется самому заткнуть тебе пасть.

—    Видать, твоя ледяная русалка оказалась не очень сговорчивой, — попробовал обратить все в шут­ку младший сын Вальдемара Победоносного.

—    Заткнись, говорю тебе! — еще свирепее рявкнул Абель. — Не то ты уже весной отправишься отвоевы­вать Иерусалим.

Лицо Кнуда сделалось бледным, на скулах заигра­ли желваки.

— Как будто я боюсь сарацин! Я просто ненавижу жару.

Подъехав к брату поближе, Абель тихо сказал ему примирительным голосом:

—    Ладно, в конце концов, в пылу сражения мож­но незаметно свести счеты с этим фон Ауце.

—    Точно! — улыбнулся Кнуд.

По мере движения по льду озера, утро все больше вступало в свои права. В лицо поддувал теплый весен­ний ветер, и Абелю хотелось свалиться с лошади пря­мо на снег и уснуть. Его продолжала мучить зевота, он клевал носом и страдал от тяжелого сознания того, что до отдыха еще очень и очень далеко. На смену тревож­ным предчувствиям смерти пришло полное к ней рав­нодушие. Он готов был и умереть, лишь бы окончи­лось это мучительное, медленное движение под хвос­том у немецкой свиньи.

Под кольчугой у него намокло, потому что становилось все теплее. Тяжелые тучи на небе начали посте­пенно светлеть, желтеть, того и гляди — к полудню вы­глянет солнце. Но и до полудня еще надо было долго и мучительно жить, ехать верхом и надеяться на то, что немцы одержат быструю победу и не придется всту­пать в бой с проклятыми русскими. Никто же не упре­кал датчан за то, что они не вступили в сражение два года назад на Неве, все и забыли, что отец тогда посы­лал вместе со шведами небольшой датский отряд под предводительством Кнуда Пропорциуса. В прошлом году этот Пропорциус помер, поев ядовитых грибов. А шведский предводитель Биргер, между прочим, не­смотря на сокрушительное поражение от Александра в Невской битве, теперь снова верховодит в Швеции. Так что не все ли равно, кто сегодня победит?..

Абель снова зевнул во весь рот и, чтобы хоть как-то согнать сон, решил громко запеть лихую рюгенскую песню, но не успел он пропеть и трех первых строчек, как еще громче, заглушая его, запело эстонское опол­чение. Грубые пешие эсты, двигаясь по бокам свиной задницы, ревели грубую свою песню, оканчивающую­ся одним и тем же глупым залихватским припевом:

Вас вес вереле, Пис-пилли-и-и-и! Айя-ойя-о-ха-ха! Пис-пилли-и-и!..

Глава двенадцатая

ГЛЯДЯ НЕМЕЦКОЙ СВИНЬЕ ПРЯМО В РЫЛО

Александр верхом на своем верном Аере стоял пе­ред трехтысячными суздальскими, переяславскими, гороховскими и муромскими войсками своего брата Андрея. Они составляли левое крыло, запасные пол­ки, предназначенные для последнего удара, если Удастся опрокинуть немецкую свинью и потащить ее в сторону Теплого озера, к Узмени. Рассвет вставал над озером, и вот-вот должны были прозвучать немец­кие трубы.

Он понимал, что кому-то из них предстояло сего­дня сложить здесь молодецкую голову, и хотел как-то приободрить их, но не мог подыскать нужных слов. Ему вдруг отчетливо вспомнился зрячий крест Смо­ленского епископа Меркурия, в памяти ожили и про­звучали добрые, бодрящие слова: «Полно тебе, Ярославич! Все хорошо. Расправляй крылья да лети!» В плечевых косточках заныло от воспоминания о бо­ли, когда Меркурий тяжелым и твердым концом зря­чего креста своего больно клюнул Александра Ярославича сперва в правое, потом в левое плечо. И князь пуще прежнего выпрямился в седле, распрямляя пле­чи, расправляя крылья по слову Меркурия. Тотчас со стороны немцев донеслись призывные возгласы горна. Войско зашевелилось. Суздальский воевода Ратислав громко произнес:

—    Возглашают, проклятые!

—    С Богом, братья! Остановим тут свинью немец­кую! — воскликнул Александр, вмиг взволновавшись.

—    Храни тебя Господь, Саша! — махнул ему рукой Андрей Ярославич.

Со стороны чела прозвучали меднокованые рус­ские трубы. Князь Александр взбоднул коня и краси­вым шагом, далеко впереди своих оруженосцев, по­скакал вдоль могучих русских полков, продолжая расправлять крылья, как завещал покойный Смолен­ский епископ. Миновав левое крыло, он теперь смот­рел в даль, туда, где темнела и посверкивала сталью великанская немецкая свинья, выстраивалась, чтобы начать сближение с русскими войсками. Но до нее еще было слишком далеко, что мешало разглядеть постро­ение.

Справа показались первые полки чела — середин­ного и главного строя русских войск. Смоленские вое­воды — Конраш Белый и Лукоша Великан — встречали Александра вместе с Яковом Свистуном и старым полоцким боярином Раздаем. Некоторое время они со­провождали Александра, объезжающего полки.

— Не посрамим славы Русской! — кричал Алек­сандр смолянам и полочанам. — С нами Бог, разумей­те языцы!

Далее начинались новгородские полки — самая се­редина чела, войска, предназначенные для главной цели — принять на себя мощный удар, стоять крепко, насмерть, разбить свинье рыло и голову. Медленно от­ступать, окружая немецкий клин, чтобы потом только Александр мог бросить свинье в бок и в окорок правое крыло, скрывающееся на льду Сиговицы, на островах Городце и Озолице. Первыми его встречали полки Сбыслава Якуновича и Романа Болдыжевича.

— С нами Бог, братья! Настал час постоять за веру Православную! — крикнул им Александр.

Он скакал мимо полков и внимательно вглядывал­ся в мелькающие лица тех, многим из которых сужде­но было погибнуть вскоре. Передние ряды, несомнен­но, были обречены на смерть, и оторопь взяла Яросла-вича — бодрые и веселые стояли перед ним еще живые люди, но почитай — уже мертвецы.

— Слава князю! — кричали они ему. А он хотел обнять их всех и тосковал от того, что сие было невоз­можно.

Мощное и щетинистое пешее войско, выдвинутое чуть вперед для начальной битвы, встречало его. Он чуть замедлил бег коня, чтобы увидеться и проститься с ними. Впереди всех, как скала, возвышался Невский отличник — Миша Дюжий. Рядом с ним стояли не ме­нее крепкие и широкоплечие великаны — Доможир и Жидята, предводители самого могучего пешего во­инства на Руси.

— Слава Господину Великому Новгороду! — крик­нул им Александр. — Бог да укрепит мышцу вашу!

Он взбоднул Аера и поскакал быстрее, но, доскакав до полков Гаврилы Олексича, остановился и повернул коня лицом к западу. Немецкая свинья уже двига­лась, приближаясь к нам. Можно было различить ее рыло и голову, знамена впереди идущих ритарей. И оторопь брала от вида этого могучего воинства.

—    Час великий наступает, братцы! — крикнул Александр. — Не посрамим славы Русской, славы Ве­ликого Новгорода!

—    Дай обнять тебя, княже, — вдруг подъехал к нему Кондрат Грозный.

И они обнялись, не слезая с коней, и приложились губами к губам. Губы Кондрата были горячие, и Алек­сандр с ужасом понял, что бесстрашный Кондрат — боится!

— Господь Спаситель с тобою, Кондрата! — мол­вил он новгородскому славному витязю и поехал даль­ше, махнув рукой Ратибору и Гавриле.

Он скакал дальше и громко приветствовал другие полки чела — городецкие и нижегородские, тверские и юрьевские, костромские и ярославские, московские и владимирские, коломенские и торжецкие:

— С нами Бог — разумейте, языцы! Пришедый с мечом — от меча да погибнет! Не посрамим славы Русской! С нами Бог, сыны Отчизны!

Наконец, объехав все передние ряды чела, он по­вернул Аера чуть влево и поскакал на средину озера, отмахал две версты и остановился, чтобы поглядеть на приближающуюся свинью еще и сбоку. Великая сила надвигалась на наши полки. Трудно будет одолеть не­мецкого вепря. Спрыгнув с коня, Александр повер­нулся лицом на восток, к полкам русским, пал на ко­лени и взмолился к Христу Спасителю о даровании Им победы русскому оружию. Оруженосцы стояли по­одаль, и Александр мог позволить себе излить молит­венные слезы.