Невская битва - Александр СЕГЕНЬ

Напитавшись, я лежал в тишине и слушал, как за окном стучит капель. Малуша взялась за пряжу, ребя­тишки убежали на двор лепить снежных истуканов. Гу­ща что-то стругал в углу. Вдруг двери распахнулись, и в окружении ребятни в избу ворвался некий пылаю­щий сильным известием юноша и закричал во все горло:

—    Бьются! Наши с немцами и цюдью!

—    На Омовжи? — вопросительно крикнул Гуща.

—    Не на Омовжи! Здесь у нас! Неподалёку!

—    Да где же?

—    На озере! Возле островов! Прямо на льду!

Глава одиннадцатая

ГЛЯДЯ НЕМЕЦКОЙ СВИНЬЕ ПОД ХВОСТ

Над ледовым Пейпусом с востока на запад по низ­кому небу шли тяжелые, темные облака. Мороз, кото-рый еще вчера напоминал о себе, сегодня умер, и по мере того как все больше светало, становилось все теплее и теплее. Завтра наступать на Александра через Пейпус было бы уже небезопасно.

Андреас фон Вельвен, сидя верхом на своем вели­канском коне Пальмене, вглядывался в даль с запад­ного берега озера на восточный — туда, откуда шли тя­желые, как его конь, тучи. Принц Датский Абель, си­дя верхом неподалеку от вицемейстера, тоже пытался различить там, вдалеке, полки русских, и порой ему начинало казаться, что он видит их — темные скопле­ния закованных в броню людей.

К Андреасу подъехал еще один рыцарь, лишь вчера прибывший в ставку вицемейстера, некий странный, смуглый, ни бороды, ни усов, о нем сказали, что это — барон Росслин откуда-то из Шотландии, весьма важная персона, присланная чуть ли не самим папой римским. Вицемейстер отдал короткое приказание, и тотчас под­нялось знамя Тевтонского ордена — белое с черным крестом, озаренным красными лучами. Знаменосец Маттиас Блюттенфельд поскакал с ним на лед озера — туда, вперед, где уже начиналось построение огромного немецкого клина, в просторечье именуемого «свинь­ей». Главный герольд ордена Альбрехт Краненберг, лы­сый и синюшный, как мертвец, медленно поднял свой знаменитый горн, с которым по легенде шли в битву па­ладины Карла Великого и у которого даже было свое имя — Фоле. Все, кто находился рядом, внимательно смотрели, как надуваются щеки герольда, как весь он становится подобен туче, готовой излить из себя обиль­ный дождь. Казалось, стало тихо-тихо пред тем самым мгновеньем, когда Фоле огласил окрестности чистым и протяжным воем, внезапно сменившимся громкими, резкими, бьющими по ушам звуками различного лада.

И вмиг все зашевелилось, будто проснувшись, ог­ромное человеческое месиво стало обретать правиль­ные очертания, превращаясь в мощный и страшный для врагов строй. Вдалеке в ответ на призывные воз­гласы Фоле прозвучали голоса русских труб, будто один петух услыхал пение соседа и откликнулся.

Справа от Абеля вспыхнула сила Дании — Даннеб-рог, ярко-алое полотнище, пересеченное белоснеж­ным крестом. Знаменосец Мартин Кьяр стремительно развернул его и вместе со вторым принцем, младшим братом Абеля, Кнудом, подъехал поближе.

— Ну что, братишка, похоже начинается весе­лье? — бодрясь, выкрикнул Кнуд.

Его бодрячество сильно разозлило Абеля, который накануне очень плохо провел ночь. Это было тем более обидно, что предстоящая битва никоим образом не должна была волновать сыновей покойного Вальдема-ра Победоносного. Для них здесь важна была не побе­да, а участие. Если немцы одолеют Александра, а в том никто не сомневался, то датчане получат свой куш и укрепят свои владения в Эстляндии. Ну а если произойдет чудо, и доблестный русский конунг Алек­сандр, победивший два года назад сильную рать шве­дов, норвежцев и финнов, вопреки всем предсказани­ям, и тут окажется на высоте, принцам нужно будет только вовремя оставить поле сражения, и пусть их старший братец Эрик, ставший королем Дании в про­шлом году после смерти дорогого родителя, расхлебы­вает кашу. «Для нас главное что? — говорил вчера ве­чером Абель своему брату Кнуду. — Для нас главное не погибнуть, не получить никаких ранений и сохра­нить датские отряды в целости и невредимости».

И вот поди ж ты, несмотря на такое отношение к предстоящей битве, Абель, в отличие от Кнуда, почти не спал всю ночь с пятницы на субботу. Накануне наел­ся баранины, которую Дарбетский епископ Герман бла­гословил, невзирая на Великий пост, мудро сказав: «Не человек для поста, а пост для человека. И Господь Бог наш, обративший воду в вино, внушает мне, чтобы я Его силою обратил мясо баранов, телят, овец, гусей, кур и уток, лежащее тут предо мною, в плоды земные, в ово­щи и злаки, дозволенные во время поста. Вкушайте и насыщайтесь, набирайтесь сил ради завтрашней побе­ды над варварами». Правда, многие все равно ограничились только рыбой и курятиной, считая последнюю наименее скоромной, а вицемейстер ордена — тот и во­все получил от Германа благословение не нарушать пост. Но большинство, в том числе и датские принцы, воспользовались благодатью, снизошедшей на еписко­па от самого Иисуса Христа, наелись мяса и напились доброго пива, чтобы ночью хорошенько выспаться и за­втра быть в силе. И тем не менее Абель не спал. Глупые мысли о том, что он непременно погибнет, терзали его. Ведь и впрямь глупо было бы погибнуть в этом сраже­нии, не столь важном для Дании. Собственно говоря, и принцев здесь вряд ли кто-нибудь бы увидел, если бы в свое время отец не выпросил их у папы Григория, ког­да тот хотел послать их в Палестину сражаться с сара­цинами. Вместо этого, получив хорошие подарки, папа разрешил им совершать священные перегринации в бо­лее приближенных землях, а именно — в Русской Гар-дарике.

—    Кто-то должен подгонять свинью пинками позаднице. Придется нам взять на себя столь ответствен­ное дело, — продолжал скалить зубы Кнуд.

—    Помолчи! — одернул его Абель, брезгливо по­морщившись.

Но Кнуд был прав. Датчанам достаточно оставаться у немецкой свиньи под ягодицами, или, если выра­жаться благороднее, прикрывать хвосты войска. И Даннеброг не спешил перебираться с берега на плос­кую ледовую поверхность озера Пейпус. Оставаясь не­подалеку от вицеместера Андреаса, датские принцы с восторгом наблюдали, как спешно и правильно выст­раиваются порядки, превращаясь в грозную, непроби­ваемую свинью. Конечно, только дурак может выра­жать сомнение в победе ордена над пока что удачливым конунгом Александром. Весь цвет восточно-немецкого рыцарства собрался на льду Пейпуса, готовясь начать движение на противника. Из всей сотни рыцарей, со­ставляющих костяк ордена дома Святой Марии Тев­тонской, здесь присутствовало сорок — почти половина! Сорок лучших флагов развевалось над ощетинив­шимся телом немецкой свиньи.

Впереди всех выдвинулись братья фон дер Хейде, пылающие жаждой отомстить конунгу Александру за то, что он лишил их законного фогтства и прогнал из Плескау. Вместе с ними Габриэль фон Тротт и Рогир фон Стенде вели вперед самые смелые конные отряды, составившие мощное рыло свиньи. Там же, подчиняя себе наиболее могучих и отважных эстонцев, сверкали доспехами братья фон Пернау, Томас и Людвиг.

Голову и щеки свиньи образовали сильнейшие кон­ные полки, их вели за собой доблестные рыцари Йор-ген фон Кюц-Фортуна, Дитрих фон Альзунг, Фридрих фон Моргенвег, Александр фон Тотс, а также братья Михаэль и Андреас фон Прегола, желтое знамя кото­рых светилось даже в столь пасмурное утро.

Непробиваемыми ребрами свиньи стали конные отряды под руководством Клауса фон Бикста, Алек­сандра фон Пайде, беспощадного Эриха фон Винтерха-узена, братьев Дитмара и Александра фон Бранау, а также двух бывших рыцарей разгромленного ордена Милиции Христи — швертбрудеров Геринга и Вель-барка.

Внутренность свиньи была густо нафарширована железной пехотой ордена, которую вели за собой еще одиннадцать могучих рыцарей. Это были: высоколо-бый Вильгельм фон Олец, не имевший за всю жизнь ни единого ранения Кристиан фон Шульт, беловоло­сый от рождения Дитрих фон Мерсраг, лучший топор-щик Генрих фон Нимм, тоже бывший швертбрудер, братья Себастиан и Эрих фон Алоэ, еще один Себасти­ан — фон Лильвард, одноглазый и свирепый Оливер фон Прикул, несравненный лучник Иоганн-Марк фон Балдон и, наконец, братья-близнецы Рудольф и Томас фон Гроб.

Но и в ягодицах у свиньи не постыдно было пребы­вать, ибо здесь тоже немало собралось известных по­всюду рыцарей: уже немолодые Йорген фон Вайнененде и Гюнтер фон Моронг, юный Вильгельм фон Скрунд, еще один бывший швертбрудер Карл фон Уга-ле, братья Августин и Александр фон Ауце. Здесь же двигалось трехтысячное эстонское ополчение, ведомое также двумя бывшими милиционерами Христа — это были Пауль фон Ракк и Генрих фон Козе.

Великая немецкая свинья окончательно выстрои­лась и по особому сигналу герольда Краненберга нако­нец двинулась вперед — в сторону противоположного берега озера Пейпус, туда, где с наступлением утра все виднее становились толпы русских. Пришла пора и датским принцам спуститься с берега и примкнуть к хвосту железной свиньи. Абель и Кнуд, а с ними ры­цари Томас Ольсен, Николаус Ольборг и Петер Торн-вольк с тремя сотнями конных и пеших воинов тоже двинулись вперед на врага. Вицемейстер Андреас, брат его Иоганн, темноликий барон Росслин, епископ Гер­ман, хронист Петер и другой Иоганн — фон Акен — за­мыкали шествие, двигаясь чуть поодаль от свиньи в окружении небольшого отряда, подобные пастушон­ку, выведшему погулять огромного и свирепого вепря.