Иван - Александр Ванярх

После этих слов Рита Ивановна даже подалась вперед так, что это заметил Николай Николаевич и настороженно стал наблюдать за ней. А Виктор продолжал читать:

— Денисов: «Он охотился за двумя пожилыми людьми, которые жили в соседней деревне, они знали, где спрятаны эти драгоценности».

И вдруг все вздрогнули: так резко и громко, почти крикнула Рита:

— Стойте! Это же родители Софьи Ивановны, а тот, кто за ними охотился, был Поляков Сергей Сергеевич, штабс-капитан царской армии.

— А вы откуда знаете? — машинально спросил Виктор.

— Я знаю, я знаю, я долго думала об этом, — и Рита, повернувшись всем корпусом к мужчинам, к большому изумлению и радости, уже тихо сказала: — Читайте, Виктор Иванович!

Все сделали вид, что ничего не произошло, и стали еще внимательнее слушать. А Виктор читал:

«Следователь: А зачем же было охотиться за ним, если вы знали, у кого драгоценности?

Денисов: Еще чего, зачем же нам лазить по лесам, когда этот проходимец все равно на нас бы вышел. А когда старуха померла, мы заволновались, думали, что старик уедет и уже хотели его сцапать, но дед оказался крепким. Похоронив бабку, стал сам ходить в горы с лопатой.

Следователь: А почему вы не заявили в милицию? И что, кроме вас, никто этого деда не видел?

Денисов: В том-то и дело, что не видел. Они жили у бывшего белого и, по-моему, за большие деньги.

Следователь: А как же вы узнали? Денисов: Так он был наш сосед. Следователь: А как фамилия была вашего соседа?

Денисов: Так Свиридов же! Следователь: Так что, Свиридов был белым офицером?

Денисов: Отец его, а Свиридов-сын был чуть старше меня, вот он и сказал мне об этом. Потом мы стали следить и увидели этого моложавого. Вот тут-то и решили: зачем нам следить за дедом, когда за ним уже есть слежка. Мы проследили, где живет молодой, и поняли, что он живет в соседней деревне так же нелегально, у кузнеца».

Тут Виктор остановился и сказал:

— Я этого кузнеца хорошо знал, знал его сыновей — они оба погибли в войну. Не мог он жить у этого кузнеца, вранье это.

— Ладно, читай дальше, — попросил Яков.

Виктор стал читать дальше:

«Следователь: А почему вы были так уверены, что потом возьмете добычу?

Денисов: Я не был уверен, я думал, что там ничего хорошего нет, но Свиридов подслушал разговор деда с бабкой, когда она была еще жива. Та, почувствовав, что заболела, уговаривала мужа уехать, но старик так закричал на нее: «Целое графство потерять!»

Тут Рита опять не выдержала:

— Все! Все! Все! Это были Чубаровы, а за ними охотился штабс-капитан Поляков. Какой ужас! Дочь благословила мужа убить своих родителей! Какой кошмар!

— Вы хотите сказать, что Софья Ивановна знала все и притворялась?! — спросил дядя Коля. — Не может быть!

— Не только знала, но и следила за всем этим: ее информировал Поляков, почитайте письма, которые вы, же и нашли.

— Вот так Рита Ивановна! — проговорил дядя Коля.

Но Рита Ивановна вдруг стала строгой и серьезной, как прежде:

— Я не Рита Ивановна, а Раиса Ивановна — вам-то уж пора бы знать!

Громкое «Ура!» так прокатилось по старой улице, что залаяла соседская собака и закудахтали куры. Мужчины, не сговариваясь, схватили Риту Ивановну и понесли в сад. Николай Николаевич пытался воспрепятствовать этому, но сама Рита, улыбаясь, произнесла:

— Да пусть молодежь потешится!

Яков, Виктор, Николай, а особенно Иван были полны восторга. Они уложили Риту Ивановну в гамак и стали качать как малое дитя, напевая:

Наконец-то и мы тоже

Настоящая семья,

И теперь ничто не сможет

Оторвать нас от тебя!

Угомонившись, все сели снова за стол. На самое почетное место усадили Риту Ивановну, и зажурчал обыкновенный семейный разговор о том, как жить дальше, какие проблемы надо решать сейчас, какие позже, но все сошлись на одном: этот большой серый дом должен стать тем стержнем, от которого и разойдутся корни Сердюченко и Исаевых. Многого они и не могли сразу решить, потому что жизнь есть жизнь и она вносит свои коррективы. Они только назавтра, дочитывая материалы допросов, узнали, что Анастасия Макаровна не умерла своей смертью, а ее просто-напросто убил дружок Денисова, выстрелив из-за куста из новейшего пистолета «ПУР-2», который стреляет отравленными иглами, и что они тут же, в Крыму, решили не тревожить праха Анастасии Макаровны, так как доказать убийство не будет никакой возможности, а дружка Денисова и так арестовали.

Не знали и не ведали семьи Сердюченко и Исаевых, что на следующий год умрет Николай Николаевич, проживший со своими дочерьми всего полгода, что разобьется при испытательном прыжке Коля Овсиенко, а успешно сдавший экстерном экзамены Иван станет командиром десантной роты и что он, молодой лейтенант, в возрасте двадцати пяти лет наконец-то женится на Оле и что спустя год у них родится сын и по великому настоянию жены они назовут его Иваном; что раньше на год Людмила тоже родит сына и наречет его тоже Иваном и никто, кроме Виктора и Ивана, еще долгое время не узнают о существовании самородка и золотых червонцев, и что много лет спустя украшенная драгоценностями сабля В.И.Чубарова будет выставлена на аукционе (хотя и была вручена лично Людмиле, а Людмила вручила ее, как и обещала, своему сыну, когда ему исполнилось восемнадцать лет).

Нелегкая судьба ожидала и самого Ивана. Он, искалеченный по глупости одного из своих командиров, останется совсем один. В страшной трагической ситуации погибнет Рита Ивановна, а Виктор вернется в Сибирь и там закончит свой жизненный путь. Оксана приедет к Ивану, они поженятся и родят сына, которого назовут Егором, и замкнется семейный круг, станет расти снова Егор Исаев, со своей, только ему присущей судьбой. А в 1986 году начнется перестройка, которая принесет семье Исаевых много испытаний, но в это же время будут реализованы золотые червонцы Чубаровых, а самородок перейдет законному наследнику Егору Исаеву. Но это будет, будет и будет, если Господь Бог даст мне сил и здоровья написать продолжение этой книги под таким же названием — «Самородок». А пока —

ПОСЛЕСЛОВИЕ.

«Чернозем — святая земля, легкая да пушистая, приятно в руках подержать да понюхать. Она хоть и холодком отдает да прелью попахивает, так это только осенью, а весной, когда зерну пора прорастать, ароматом степным так дохнет, словно скажет: «Ну, ложитесь же на меня, семена степные, лучшего времени не будет, я накормлю и напою вас, и взойдете вы разнотравьем, и зашумите да заволнуетесь морскими волнами, и разнесутся степные запахи над донскими просторами».

Почти так когда-то и было. А сейчас… только нетронутой степь и осталась по неглубоким балкам и оврагам да вдоль больших и малых дорог. Все остальное — распахано да разграблено. Очень редко можно теперь увидеть суслика, тушканчика, зайца, лисицу. А птицы — так те почти полностью исчезли. Идешь по черноземным однообразным полям и не услышишь, как раньше, нежного пересвиста суслика или крика перепелов. А как они выводили: «Пить-ка-ва-в, пить-кавав!». Не вздрогнешь от неожиданно взлетевших серых жирных куропаток: «Фру-р-у-у» — засвистят они, бывало, крыльями и тут же упадут за пригорком…

Очень мало осталось даже таких птиц, как жаворонок. А уж без жаворонка степь и представить-то невозможно! Это же неотъемлемая часть ее! А вот и их потравили. Вдруг в один год исчезли серовато-черные скворцы, стаями ходившие за тракторным плугом, выбирая червей. А что же осталось? Вороны. Черные и серые. Но больше черных. Нахальные, громко и бестолково орущие, они носятся над полями, покрывая их траурным покрывалом то там, то тут. А то вдруг, встревоженные, взлетят дымовой тучей и унесутся тысячной стаей в другое место. И опять тишина, да такая тоскливая, что выть хочется. И это летом, когда урожай убран, а поля почти все перепаханы, и лежит черно-сизый чернозем, рассыпаясь от сухого ветра, ждет не дождется осенних дождей. А будут ли они — одному Господу Богу известно.

Вот и сегодня был ясный летний день, хотя жара уже значительно спала, но воздух еще обжигал лицо и хотелось куда-то спрятаться в тень. А какая тень в степи! Тут и деревья-то встречаются только там, где их сажают люди, в основном возле жилья или вдоль дорог, в так называемых лесных полосах. Но это было прежде. Теперь же многие из тех небольших рощиц выкорчеваны и перепаханы, а те, что сохранились, — в страшном запустении. А тут, в этой холмистой бескрайней степи, — ни одного деревца, оттого так и жжет лицо жаркое дыхание степного ветра.

И вдруг человеческому взору открывается далеко в низине небольшая, довольно странная роща. А когда подойдешь ближе, увидишь акациевую аллею, окружавшую три березки: одну большую и две поменьше. Рядом с ними небольшая кованая оградка, внутри которой могильный холм и черная плита. А метрах в трехстах от рощи кто-то смастерил колодезный сруб с воротком, цепью, даже виднелось что-то наподобие ведра. Вода в степи — это совсем кстати! А тут вдвойне. Рядом проходят две дороги: одна небольшая грунтовая, а другая, видимо, международного значения, так как по ней с ревом и свистом неслись в обе стороны самые разнообразные автомобили.