Клятва (СИ) - Мария Сакрытина

ни в чём не бывало – причём все. С разным временным промежутком, но

дисциплинированно сели пить последний бокал за гостеприимных хозяев, после которого

можно было, наконец, разойтись по спальням.

Традиции превыше всего – особенно у аристократов. Индюки надутые…

Бледная Мадлен старалась не смотреть ни на кого, кроме безмятежно улыбающегося

Ария, пока я штампами вещал о том, как мы счастливы тут все быть и прочее, и прочее, и

прочее. Элиза прожигала взглядом почему-то мою руку. Или бокал?

Наконец, слова кончились, я выдохся, поднёс бокал к губам. Поймал странный взгляд

герцогини, которая впервые за вечер на меня посмотрела… И оцепенел не в силах

пошевелиться.

- Поставь бокал, - чётко приказала Элиза в наступившей тишине.

- Госпожа, - Арий быстро поднялся, подошёл к чародейке, успокаивающе положил руки ей

на плечи, - прошу вас, давайте не будем…

- Я не хочу, чтобы ты умирал, - отчеканила Элиза, отмахиваясь от целителя.

- Что вы себе позв…, - голос Мадлен утих по щелчку чародейки.

- Элиза? – спустя паузу выдохнул целитель, кажется, впервые забыв про «госпожу». – О

чём ты? Яда нет, я бы почувствовал.

- Яда нет, - чародейка потянулась к моему бокалу. – Есть алмазная пыль в вине. Глянь, сверкает.

Арий уставился на бокал так, будто там было откровение Матери. Потом повернулся к

чародейке и широко улыбнулся.

- Ну конечно… Милая Элиза…

- Прекрати, - поморщилась чародейка. И быстро спросила. – Ты видишь будущее, но

частями, да?

- Я знал, что господин Ланс будет в безопасности, - развёл руками Арий. – Теперь

понимаю, почему.

Чародейка усмехнулась и спокойно отправила в рот кусочек медового пирога.

Какое-то время в столовой зале царила полнейшая тишина. Слуги, как обычно не

двигались, мы с Мадлен застыли, как ледяные фигуры на праздник смены года. Арий,

закрыв глаза, тяжело навалился на спинку соседнего с чародейкой кресла.

- Великая Матерь, спаси нас, - выдохнул он вдруг, открывая глаза. – Это же…

- Угу, - откликнулась Элиза, расправляясь с очередным кусочком. Медовый пирог таял на

глазах с головокружительной скоростью. – Её муженёк, - она ткнула вилкой в сторону

Мадлен, - который невесть куда уехал из поместья и якобы приедет завтра, поторопился и

явится со своими друзьями, недовольными вот им, - вилка повернулась ко мне, – уже

сейчас. И будут они вершить суд, быстрый и несправедливый. Я отправлюсь спасать моего

господина от ваших беспорядков. А эти, с позволения сказать, повстанцы возьмут в

заложники целителя, раз уж он так удачно поехал вместе вот с этим идиотом, который с

собой даже солдат не захватил. А потом немедленно отправятся в столицу смещать короля

Валерия. Сместить не сместят, но регентство установят. Мальчика запрут где-нибудь в

крепости, приставив охрану и немого тюремщика. Переговоры приостановятся, потом

возобновятся, и скорее всего Мальтия отойдёт Югу без всякой войны. Не знаю, как вам, господа, а меня такое течение событий очень даже устраивает, - и преспокойно вернулась к

пирогу.

Если бы она только прожигалась взглядом… Напоследок.

Но я и правда дурак. Знал же, что лордов так просто не успокоить. А я ведь тогда отдал их

черни, сам… И сейчас сидел, беспомощный, как котёнок, и только и мог, что злиться да

мысленно посылать чародейку в бездну и дальше. Хотя стоило начать с себя.

А вот Мадлен смотрела на меня и, хоть тоже не могла двинуться, я понимал: она рада. А

мне впервые подумалось: «Ну что за мстительная семейка!».

Тишину снова прервал голос целителя.

- Великая Матерь добра и милосердна. Помолимся же о спасении, - и, оторвавшись,

наконец, от кресла, шагнул ко мне.

- Арий, не мешай! – повысила голос чародейка. – Мне будет намного удобнее, если они не

станут крутиться под ногами. Могу задеть.

Арий повернулся к ней, и я впервые заметил в его обычно безмятежном, многоопытном

взгляде боль.

- Элиза…

- Сядь. Ты предлагал молиться? Поддерживаю, - чародейка отставила пустое блюдо от

пирога и молитвенно сжала руки на груди.

Во дворе послышался шум, потом шаги по мраморной лестнице – не менее десятка, я был

уверен. Они приближались – торопливо, почти бегом. Слышно было, как слуги им также

торопливо распахивают двери.

Арий, упав на колени, тоже сжал руки на груди и быстро-быстро зашептал беззвучно,

одними губами, молитву – до боли напомнив мне Рэя.

А Элиза – наоборот, подняв голову к потолку – запела:

- Великая Матерь, заступница милосердная, сохрани детей своих, убереги их от напастей, от мора, от голода…

Двери в столовую распахнулись.

То, что произошло дальше мне трудно описать даже сейчас, хоть уже столько лет прошло.

Я видел много разного – и войну, и пытки, и тюремные казематы. У меня есть с чем

сравнить – меня, в конце концов, от крови, как даму, к нюхательной соли не тянет. Но не

тогда. Мы сидели, замороженные заклинанием, целитель молился, зажмурившись и

закрыв уши руками, Элиза пела – красиво, стройно – гимн Матери. А они умирали – цвет

мальтийской аристократии, молодёжь, мальчишки, некоторые ещё Школу не закончившие.

И не только они – все их солдаты, вся их свита, наши слуги. Юный сын Мадлен, имя

которого я уже не помню. Муж Мадлен – у неё на глазах. Все. Бились в агонии, убивали

друг друга, бросались на мечи, лопались, как мыльные пузыри. Все.

А чародейка пела гимн Матери – тихим, спокойным голосом, но почему-то заглушая их

крики. И к концу молитвы в живых остались только мы четверо. И всё.

Тогда я понял, что и вполовину не боялся Элизу так, как должен был. Я видел, на что

способен овидстанский чародей на войне, я видел, как Элиза убила моего короля. Но так…

И тем более она… У меня в голове не укладывалось.

Я это считал богиней?!

Когда всё закончилось, Элиза совершенно спокойно огляделась, допила вино, не забыв

сказать: «За здоровье хозяйки!», и подошла ко мне. Я почувствовал, как меня толкает

вверх, заставляя встать на ноги. В кровь.

- Арий, - позвала чародейка, - заканчивай. Нам надо выехать отсюда. Мне легче перенести

нас в столицу по дороге.

Целитель, жмурясь, поднялся. Зажал рот рукой, открыл глаза и, смертельно побледнев, упал на кучу трупов как раз у его кресла.

- Ну что сегодня за день такой! – тоскливо выдохнула Элиза. – Ланс, понеси его. Для меня