Записки следователя - Геннадий Скубилин

Бабушка Поля крикнула из своей комнаты:

— Миша, ты бы рассказал что-нибудь про службу в Афганистане.

— Ничего особенного, бабуш, там не было.

— Он очень скромный, бабушка, — наигранно оживленно и бойко заявила Оксана. — Я расскажу, за что он получил орден Красной Звезды. Дело было так, — Мишка-Медведь с двумя своими товарищами горами возвращался с задания в свою часть. Их заметили душманы, конечно, захотели взять в плен. Окружили, загнали в ущелье. Закричали: «Русь, сдавайся! Москау капут!» Тогда Миша стал карабкаться почти по отвесной стене. Ему помогали товарищи. Через пять минут он оказался за спинами у бандитов. Оставалось разрядить свой автомат, что он и сделал. Михаил дюжину уложил душманов. Остальные в панике разбежались. Одного удалось взять в плен и доставить в часть. Так?

— Почти. Только один бы я там ничего не сделал…

— Да и ноне он выбрал работу — не сахар, — заключила бабушка.

— Я сам думал, — отозвался успокаивающе Миша, — что в милиции все время происходят сплошные происшествия, ночные засады, погони, сражения. Ничего подобного. И хочется чего-нибудь такого, да нет.

Все еще с тягостными мыслями в ожидании неприятности, предчувствия удручающего одиночества, Оксана на крыльце крепко обняла Михаила и улыбнулась ему через силу в темноте.

— Береги и ты себя, — ответил понимающе молодой человек и с той же признательностью заглянул в глаза невесте.

Шел первый час ночи. Он успевал к последней электричке. Лишь звезды летнего неба освещали притихший поселок. Громыхнет вдали поезд, залает собака — и снова тишина. Лишь гулко раздаются торопливые шаги окрыленного счастьем Михаила. Дышалось легко воздухом, напоенным ароматом садов и трав.

Когда Михаил спустился к центральной улице, ведущей на вокзал, то невольно стал свидетелем такой картины. По асфальтированной дороге, на большой скорости с дальним светом, грохоча кузовом, мчался грузовик. Два постовых сотрудника ГАИ жезлом давали команду ему остановиться.

В кабине мог сидеть пьяный водитель, и Михаил подумал, что машина вряд ли послушается. Однако самосвал покорно заскрипел тормозами. В кабине сидели трое настороженных, с отекшими пропитыми лицами мужчин.

Повинуясь неведомому зову, Михаил затаился у темной стены дома. Внутренний голос как бы говорил ему, что в грузовике гуляют небезобидные путешественники.

— За чем дело, — вылезая из кабины, серьезно спросил упитанный, с квадратной физиономией мужчина лет двадцати семи.

Один сотрудник милиции с погонами сержанта полез в кузов, в котором оказалось зерно, а второй — лейтенант стал проверять документы.

Из кабины самосвала двое продолжали угрюмо наблюдать за действиями работников милиции. Интуиция все больше подсказывала Михаилу, что здесь может понадобиться его помощь.

— Откуда пшеница? — спросил сержант.

— Из поля, вестимо, — недружелюбно ответил мордастый шофер.

Запоздалым путникам сотрудники ГАИ предложили следовать в райотдел милиции.

Началась перегруппировка. За управление самосвала сел сержант милиции, потеснив там хмурых двоих пассажиров, а лейтенант открыл дверцу своего «Жигуленка», стоявшего у обочины дороги, шоферу грузовика.

И тут раздались выстрелы. Это в лейтенанта трижды выстрелил его подозрительный «клиент». Работник милиции ухватился за живот, потом за кобуру своего пистолета, но вытащить оружие не смог: ничком ткнулся в землю.

В эти же секунды те двое, что тихо сидели в кабине самосвала и угрюмо молчали, двинули так сержанта от себя, что тот вылетел через дверцу на асфальт.

Они хотели его добить на земле, но услышали постороннюю властную команду:

— Стой, стрелять буду! Оставаться на местах.

Это кричал Михаил, подбежавший к смертельно раненному лейтенанту. По Михаилу бандиты, опомнившись, открыли огонь, продырявив в нескольких местах «Жигули», но не попав в него.

Самосвал рванул с места. От мертвого лейтенанта Михаил подбежал к сержанту. Тот тоже бездыханно лежал на дороге с разбитой головой и пулей в груди.

Михаил по рации связался с дежурным по райотделу и коротко доложил ситуацию, а сам с его разрешения на милицейских «Жигулях» стал делать все возможное, чтобы загнать «КамАЗ» в тупик.

Поравнявшись с самосвалом, он дал несколько сигналов, заставляя бандитов остановиться. Но те, безуспешно пытаясь раздавить легковушку, уходили от преследования.

Кругом ни души, ни одной машины. Некого звать на помощь. Михаил заметил, что у «КамАЗа» нет правого зеркала. Он стал обходить самосвал с нужной стороны, а поравнявшись с машиной, несколько раз выстрелил из пистолета, взятого у мертвого лейтенанта, по скатам.

Грузовик на ухабинах подпрыгнул несколько раз, его стало заносить в кювет. Он остановился. Трое бандитов прыгнули из кабины и залегли в траве.

Текли минуты. Подмоги Михаилу все не было. Он один против троих вступал в сражение. Сражение… Словно как там, в Афганистане.

Выкатившись колобком из кабины «Жигулей», Михаил на противоположной стороне дороги стал выбирать удобное место для поединка. В его сторону полетели пули. Бандиты стреляли наугад. Притаившись, Михаил всматривался в темноту. Вот одна из троих фигур приподнялась из травы, и Михаил тотчас послал туда пулю. Крик, возня, кажется, попал в цель. В ответ очередь из автомата в сторону Михаила.

Выходило, что противники вооружены до зубов.

В это время стала подъезжать милицейская подмога на машинах. Высыпав из двух «Москвичей», шестеро сотрудников начали окружать бандитов.

Те не думали сдаваться. Их можно было взять решительной схваткой. Михаил пополз через дорогу, за ним — трое сотрудников милиции. Их заметили бандиты. Началась почти рукопашная схватка. В ней пришлось уничтожить всех убийц, но получил тяжелые ранения в плечо и шею, а самое опасное в грудь, Михаил.

С места происшествия его доставили на операционный стол. От большой потери крови его охватил холод, он никак не мог справиться с дрожью. Сухие губы произнесли: «Как-нибудь поосторожней сообщите обо мне Оксане».

Вскоре и она, невеста, заливаясь слезами, прибежала в больницу.

— Я ведь чувствовала, я ведь чувствовала, — причитала она. Оксана застала Михаила в бессознательном состоянии. Он выкрикивал бессвязные слова. У постели посидели сотрудники из районной милиции. Оксана не отходила от постели бредившего Михаила дни и ночи.

Ранения были тяжелые. Одна пуля прошла в миллиметре от легкого. Несколько суток пришлось бороться за жизнь Михаила. Доктор подытожил:

— Волевой он человек. Одно слово — афганец. Фронтовик. Таких и врачам ставить на ноги нетрудно. Вылечим, Оксана, твоего жениха… Вот тех двух героев уже не вернешь. Жаль в мирное время терять от бандитских пуль отличных парней. Да, такая у них служба. Опасная и трудная. Мы привыкли лишь в фильмах о милиции к сценам перестрелок и поимки тяжких злоумышленников только в кино… Благодатней была бы и наша служба и жизнь.

 

1976—1977

РЮМКА ШАМПАНСКОГО

1

Зоя Митрофановна Дубровина, мать не вернувшейся из школы домой десятиклассницы, как мне показалось, чего-то недоговаривала. Задал ей вопрос: «С кем дружила Лена? Могла ли куда-нибудь уехать, не заходя домой?»

— Да нет же, — ответила она и пожала плечами нерешительно, и я готов был думать, что угодно.

Потом я понял Дубровину: она впервые за свою жизнь пришла в милицию и не знала, как себя вести.

Дубровина была скромна и душевна. Упрекала только себя, что не усмотрела за единственной дочерью. Никого не хотела больше винить.

У классного руководителя удалось выяснить, что после уроков, около часу дня, Лена вместе с Антониной Ворониной и Валентиной Седневой вышли из школы.

Зоя Митрофановна уже побывала у подруг дочери. Застала лишь Валю Седневу. Та подтвердила, что действительно вместе с Леной и Тоней вышла из школы. Далее было так. На улице Тоню Воронину ждал парень, по имени Сергей. Тоня о чем-то пошепталась с ним. Затем Сергей забрал у Тони портфель, громко сказал: «Только побыстрее, я жду». И ушел в сторону автобусной остановки. Воронина вернулась к подругам и попросила их минут пять ее подождать. Сама пошла в гастроном и вернулась с бутылкой шампанского. «По случаю субботы рюмка шампанского не повредит здоровью».

Лена отказывалась:

— Чур, без меня. Болит горло. Иду прогреваться в поликлинику.

Воронина решительно взяла Дубровину под руку.

— Никуда я тебя не отпущу.

Под натиском настойчивой и энергичной Ворониной в овраге выпили вина. Рюмки сделали из бумаги. После этого Валя сразу ушла: ее ждала мать, чтобы ехать на дачу. Лена с Антониной остались сидеть на травке.

С Дубровиной-матерью, понятыми осмотрели овраг. Никаких следов не нашли: ни пустой бутылки из-под шампанского, фантика от конфет, девчата закусывали ими. Наметили план действий. Прежде всего нужно сходить к родителям Ворониной, затем разыскать парня по имени Сергей.