Записки следователя - Геннадий Скубилин

Наши поиски увенчались успехом. Каждый день приносил результаты. И вот в руках следствия двадцать шесть, тридцать восемь, сорок девять липовых, неучтенных накладных. Бланки были похищены из стола бухгалтера Вольтова.

9

Инвентаризация материальных ценностей выявила крупные излишки топлива на складе. Снова допрашиваю Маркина, а потом Белидзе. Показываю им целую стопку фиктивных накладных. Маркин изворачивается.

— Мое дело отпускать. Документы выписывает Белидзе, деньги принимает Редискина. Она же должна расписываться в их получении, хотя в накладных, вижу, подписи стоят не понятно чьи. Загогулины не мои.

Но покупатели говорят, что деньги платили не женщине, а мужчине. Что на это скажет Маркин? Чьи же в накладных каракули?

— Проведите опознание, и люди скажут, кому платили.

Почему же так смело ведет себя на следствии Маркин? Оказалось потому, что деньги брал с покупателей Белидзе. Установлено это было опознанием.

Белидзе твердил:

— Да, получал от граждан деньги. Было. Но их вместе с копиями накладных сдавал в кассу Редискиной.

Лишь изобличенный Редискиной, очными ставками, всеми материалами дела, он вынужден был сознаться:

— Да, брал и пропивал деньги. Семь бед — один ответ. Прибыль делил с Маркиным.

— А Ранцев?

— Он ни при чем. Знал ли Ранцев о хищениях? Не могу сказать. Неучтенные накладные передал мне Маркин. Где взял? Не уточнял, ни к чему. С Маркиным ухо держал востро. Имеет силу. Он — дружок Васьки Румынского. А тот шутить не любит. Раз пять судимый. Он-то, собственно, и подсказал, как на складе накопить излишки и как распорядиться ими.

— А излишки откуда? Неполный вес получателям отпускали?

— Маркин скажет. С ним занимайтесь.

Еще раз копаюсь в документах вместе с бухгалтером-экспертом, и он мне подсказывает:

— По отчетам Маркина значится, что склад должен Сусловской больнице сотню тонн угля. А что если выехать и проверить?

Направился туда. Директор больницы говорит:

— Спасибо, спасибо за уголек. Но мы все перевезли. Даже благодарность за оперативность объявили Василию Романовичу.

— Василию Романовичу? Это кто? — спрашиваю у директора.

Он удивлен моей неосведомленностью:

— Как кто? Завхоз Румынский. Вон он.

Румынский стоял невдалеке, давал какое-то указание больничному шоферу. Высокий, крепкий, пропитан солнцем, в светло-коричневом чесучовом костюме.

10

А в это время подполковник Вихрев изобличал группу грабителей магазинов. Показания Короля и Кулешова, которые под напором неопровержимых улик признали за собой уже шесть ограблений (на три последних из них Белидзе брал с собой наган), капитан милиции записал на пленку. Ее он дал послушать на допросе Антию Белидзе. С магнитной пленки Антий услышал голоса соучастников, изобличавших его.

— Вот дают! Все на меня валят, — от ярости и негодования Антий даже привстал. — Хорошо, я тоже знаю, что такое пункт девятый статьи тридцать восьмой Уголовного кодекса. Выключайте магнитофон. Дальше сам отчитаюсь.

И Белидзе собственноручно все изложил:

«Перед выездом на грабежи, — писал он, — один приятель Румынского на заводе изготовлял два-три металлических ломика, которыми мы ломали дверные запоры. Ломики затем бросали в реку или на платформы проходящих товарняков. Уходили все из дома под видом рыболовов, встречались в кустах. На моей моторной лодке или лодке Короля подплывали к выбранному населенному пункту. Взламывали в перчатках. Согласно установке Румынского брали только деньги, часы, а также водку, чтобы обмыть удачу. Револьвер хранится у шефа — Василия Румынского, по тюремному прозвищу Бином-ньютона. Сидел я с ним в колонии и знаю, на что он способен. Любимая поговорка шефа: «Сотру в бином Ньютона». Сам-то он не знает никаких ньютонов, да, видно, понравилось когда-то услышанное словечко…»

Допрашивали мы Румынского с Русланом Юрьевичем Вихревым. Наши дела в этой точке сошлись, натолкнулись на одного организатора по его и по моему расследованию.

Я не видел еще таких артистов, как Василий Румынский. Едва мы успели сказать, по какому поводу вызвали его на допрос, как увидели перед собой взъяренного несправедливостью, оговором человека.

— Я так дело не оставлю, — кипятился Румынский. — Вы что, не понимаете: эти прохвосты хотят меня опорочить! Я имею за год работы восемь благодарностей, почетную грамоту, а вы верите каким-то ворам.

Обыск у Румынского никаких результатов не дал. Однако оперативная группа продолжала искать револьвер с помощью миноискателя во дворе его усадьбы. И наконец аппарат «заговорил». Револьвер и патроны, завернутые в целлофан, и «трофеи» из магазинов: золотые часы, зажигалки, крупная сумма денег.

Теперь разыгрывать оскорбленного Румынскому было наивно… Он тоже склонился над протоколами допроса и стал запоздало раскаиваться. Тут же его арестовали.

Вскоре и Маркина взяли под стражу. Оказалось, что и он участвовал в кражах. Нашли в его тайниках ворованную обувь, костюмы, золотые изделия.

11

Настало время браться за директора райтопсбыта. Произвели обыск в его кабинете. В столе среди множества бумаг нашли неопровержимое доказательство участия Ранцева в хищении: один экземпляр потертой накладной на сумму 260 рублей с его подписью. Из нее было видно, что топливо потребителю отпущено. Но в кассу бухгалтерии эта сумма денег не поступала.

Уронив лысую голову, Ранцев с горечью признавался:

— Занял у Румынского такую сумму. Тот вскоре затребовал долг. Где взять денег? Дома ни копейки — мебель купили. Вот и попутал бес…

А Румынский не стал больше притворяться, цинично изрек на последнем допросе:

— Пожили на славу, гражданин следователь. Только Ранцев дурак и размазня. Руководил-то райтопом фактически я.

Все виновные получили по заслугам. Ранцеву тоже пришлось предъявить обвинение в хищении государственных материальных ценностей, взять под стражу.

Вот и вышло по народной поговорке: сколько веревочка ни вьется, конец найдется. Что и говорить, руководитель только тогда имеет право стоять во главе трудового коллектива, когда сам кристально честен и неподкупен.

Следствие закончено. Обвинительное заключение подшито. Гора томов возвышается на столе. Мы с Русланом Юрьевичем Вихревым можем наконец-то облегченно вздохнуть: денек-другой выйдет передышка, прежде чем нам поручат новое дело с новыми вопросительными знаками.

 

1979—1981

ОДНАЖДЫ НОЧЬЮ

Говорят, что самое таинственное в человеке — зарождение любви. И все-таки появление страсти где-то закономерно. Куда более загадочно возникновение предчувствия.

Какой мудрец возьмется объяснить причину возникшего вдруг чувства ожидания беды? Где взять формулу, по которой можно вычислить, за какое время до бедствия приходит к человеку тревожное состояние, беспокойные мысли?

Извечный вопрос: почему предчувствия нередко сбываются? После них частенько случаются малые неприятности и большие удары судьбы.

Вот и сейчас Оксана вышла на крыльцо провожать жениха, переполненная тоской и отчаянием. Недобрые предчувствия, неожиданно вспыхнувшие, томили ее весь вечер.

В районном поселке уже третий месяц девушка жила на квартире у бабушки Поли. Сюда ее направили после окончания института.

Суженый Оксаны — Михаил недавно возвратился из Афганистана, работал в уголовном розыске, из областного центра наведывался к невесте. Скорая свадьба у них считалась как решенное дело.

Ему шел двадцать второй год. Носил он невзрачный, добротный пиджак, рубашку без галстука, джинсы, немодные кроссовки. Но это не мешало невольно обращать на него внимание не только девушек.

В Михаиле под неброской одеждой чувствовался основательный молодой человек, угадывался спортсмен: широкие плечи, волевое лицо, уверенная походка.

Под стать ему была и Оксана: фигурка тонкая, женственная, взгляд внимательный, доброжелательный к людям, крупные серые глаза, пышные блестящие волосы. Все это всегда было причиной тому, что случайные парни искали с ней знакомства, а те, с кем она училась в институте, встреч и дружбы.

Но она со школьной скамьи любила ловкого и веселого, с ленцой, как все ребята, к наукам, Мишку-Медведя. Он мог так сильно, ловко и нежно обнять, что казалось вот-вот и перехватит дух. Всех своих поклонников девушка предпочитала ему еще и потому, что он был очень бережен по отношению к ней, своей невесте.

Но сегодня она, от какого-то страха дрожа, разрешила сама Мише сесть на ее кровать и вдруг крепко обняла его за шею и стала неудержимо целовать Мишины глаза, губы, щеки, а слезы у самой лились градом.

Бабушка Поля крикнула из своей комнаты:

— Миша, ты бы рассказал что-нибудь про службу в Афганистане.

— Ничего особенного, бабуш, там не было.

— Он очень скромный, бабушка, — наигранно оживленно и бойко заявила Оксана. — Я расскажу, за что он получил орден Красной Звезды. Дело было так, — Мишка-Медведь с двумя своими товарищами горами возвращался с задания в свою часть. Их заметили душманы, конечно, захотели взять в плен. Окружили, загнали в ущелье. Закричали: «Русь, сдавайся! Москау капут!» Тогда Миша стал карабкаться почти по отвесной стене. Ему помогали товарищи. Через пять минут он оказался за спинами у бандитов. Оставалось разрядить свой автомат, что он и сделал. Михаил дюжину уложил душманов. Остальные в панике разбежались. Одного удалось взять в плен и доставить в часть. Так?