Записки. Том I. Северо-Западный фронт и Кавказ (1914 – 1916) - Федор Палицын

А по-моему, это очень дурно, ибо командующий армией уже не хозяин. Юденичу это тоже удобно. Другие делают, а я требую.

Корпуса обращаются в малые армии, теряют свои оперативные качества и обращаются в зависимость от хозяйственных своих органов. И это специально выдумка Кавказская – ради удобства и отсюда вытекает пресловутая Кавказская особенность.

В корпусах же вся служба тоже ведется по-своему. Заведует корпусной интендант. Воинские обозные средства мало или совсем не работают – транспортные средства бухнут и затрудняют. Ничего подобного нет на Западном фронте, где дело поставлено нормально или более нормально.

Но там начальник этапного хозяйственного отделения – офицер Генерального штаба, а здесь юрмет. Первые, хоть что-нибудь знают, а главное, понимают значение, объем и характер работ тыла. Знаком ли с этим Керстич – не знаю. Я подошел к этому вопросу понемногу. Из отрывистых пояснений Болховитинова, у меня было другое представление. Теперь я ознакомился с приказами и вижу, что все у нас есть, но делается совершенно непоследовательно.

Как проведет это в дальнейшем великий князь, не знаю. С этой службой он не знаком и верит Болховитинову, а сей последний защищает, что есть. Но суть не в устройстве, а в способе работы. В этой области скажут – командующий армией находит так лучше. И этим дело и кончится.

Когда беспристрастный историк будет разбираться в последствиях Эрзерумской операции, тогда он будет поражен инертностью мысли наших деятелей. Не стоило и брать его при таких условиях. Теперь будем пытаться брать Трапезунд – и мне страшно от этой изолированности и покоящейся на деятельности флота операции.

Упущено так много с 3-го февраля и последствия этих упущений лягут опять на войска.

Одна надежда на дезорганизацию и бессилие турок. Но в этом мы можем ошибиться, в особенности при полной нашей бездеятельности и недальновидности.

25-го марта

Вчера вечером кончил доклад от 24-го III № 17 все по тому же тылу армии в дополнение моего доклада от 22-го № 16. 23-го марта Болховитинов отвергал мои доводы; в чем они заключались, не знаю. Великий князь мне об этом ни слова. Формально он прав; я ему представил, ему и решать. Но, к сожалению, с положением он знаком поверхностно и углубиться не может, ему и времени нет на это. Следовательно, верить надо Болховитинову или мне, в этом вопрос. Он отдаст предпочтение Болховитинову, который будет поддержан Янушкевичем и все останется по старому, т. е. армия будет работать без армейского и с корпусными тылами, т. е. с устройством, которое всеми выброшено, как не соответствующее.

О том же, но по отношению несоответствия тыла во всей армии я писал ему в сентябре или августе 1914 г. И все осталось по старому, что когда осенью 1915 г. хотели исправить, ничего сделать не могли. Негодовать на устройство всего управления здесь на Кавказе – он не может. Он устроил по его повелению, когда был Верховным главнокомандующим, т. е. его штабом, который его погубил тогда, загубит и теперь.

Современное положение установлено двумя приказами: 20-го января 1915-го г. № 41 учреждением должности командующего Кавказской армией, и присвоением прав неотдельной армии и с подчинением командующему армией – штаба Кавказской армии и главноначальствующего снабжения армии; и Приказ Верховного главнокомандующего 23-11-1915 г. № 129 – упразднение должности начальника снабжения Кавказской армии, подчинив его и состоящую при главноначальствующем снабжения канцелярию главноначальствующего Кавказского военного округа, а сего последнего главнокомандующему Кавказской армией, добавить в штаб армии должность начальника снабжения армии, подчинив его начальнику штаба армии и с присвоением ему прав и обязанностей, определенные для начальника этапного хозяйственного отделения; добавить – должность заведующих этапно-транспортными, артиллерийскими, инженерными интендантскими, санитарными, ветеринарными частями, подчинив начальникам снабжения – с присвоением им права и возложением обязанности, определенных для соответствующих заведывающих частями предусмотренных ст. № 13 Положения о полевом управлении в военное время.

На основании этого главнокомандующий[65] Кавказской армии{171} 17-III-1915 г. № 170 отдал свои распоряжения, а командующий[66] армии{172} 12-III-1915 г. № 8 – свои.

Оба в корне изменяли все существо ст. 449 Положения, выпустив обязанности по устройству и заведыванию этапными средствами и организацией этапных служб, этапных линий; ст. 4 и заведывания грунтовыми и шоссейными путями ст.7 и заведывания всеми тыловыми учреждениями и заведениями ст. 2 и заведывания транспортными средствами армии и организации подвоза и вывоза ст. 5. Утверждены ли были эти изменения Ставкой, не знаю. Возможно, что да, возможно, это исходило и от Кавказского округа. По смыслу приказа Верховного главнокомандующего не видно, чтобы Кавказская армия имела право это сделать. Этим порядком и создался существующий совершенно ненормальный порядок, который великий князь хотел изменить, поручив Болховитинову составить доклад. Он его составил. Я не только с ним не согласен, по существу, но нахожу его недобросовестно составленным, даже и в том случае, если все изменения были утвержден Ставкой, а не исполнены здесь без разрешения.

Все это меня необыкновенно расстроило нервно. Мне представляется, что великого князя просто надувают его подчиненные, скрывают и уверяют, что все прекрасно. Та к и пишет Болховитинов. И как ему не надувать. Он подчинен Юденичу и в то же время начальнику штаба и главнокомандующему, у которого нет начальника штаба. Он автор или участник всего того, что было наворочено при покойном графе Воронцове при властном содействии Мышлаевского{173}. Мои заявления – нож острый, ну и вертится. Из этого омута надо уходить. Великий князь из него не пожелает выйти. Он это понимает, а не уйдет – по необъяснимым свойствами его характера. Разве он не сознавал, что после взятия Эрзерума надо развить достигнутый успех? И что же: все пошли назад и только больших усилий стоило, чтобы выдвинуть 9/I – бригаду Раддаца. И то она, говорят, не была выдвинута. Такими приемами успешную войну вести нельзя. А планы широкие. Не хочу всего перечислять. Тоже и на западе – отдаться чужим и свое подавливать. Вероятно, из уверенности. На западе он попал в руки темных и несведущих людей, а здесь хуже – в омут, заведенный прошлым, и его туда тянут, и он туда пойдет. Не будь этих черт, я бы счел долгом ежедневно настаивать, чтобы это рассечь. Болховитинова надо отправить к Юденичу, а ему взять честного и просвещённого Головина{174}. Но как в этой кавказской атмосфере справится Головин, не знаю. Юденич выше и лучше всех: я считаю его вместе с Томиловым. Уверен – Головин, если возьмет, то очень неохотно. Быть мне в этой обстановке невыносимо. Я похудел, постарел и ослабел на несколько лет и, спрашивается, для чего? Совершенно бесполезно и для великого князя, и для дела. Мне надо уехать по очень важному семейному делу. Отпрошусь, а там будет видно. Если так будет продолжаться, я крякну окончательно и к ½ мая и июня буду развалиной.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});