Записки. Том I. Северо-Западный фронт и Кавказ (1914 – 1916) - Федор Палицын

Происшедшее за 13 и 14 марта в Обджанских горах мне не нравится. Раддаца, стрелков просто вышвырнули на 20–30 верст к востоку. Очевидно, движение турок прозевали и проспали: оно длилось не часы, а дни в условиях, в которых мы находимся, такие явления просто не допустимы. Этим путем турки станут на ноги. И повторяется это у нас постоянно, и вина этих явлений в наших начальниках. Людей, воспитанных и приученных в известных условиях мирного времени, трудно переродить. Посмотрим, как это разовьется. Не думаю, что в настоящих условиях турки могли бы предпринять нечто серьезное. Время года для этого не удобно, да и перевоз и продовольственные средства не позволят им глубоко проникнуть.

17-го марта

Вчерашний вечер, то, что рассказывал мне великий князь, указывает, что он не спокоен. События в Обджанских горах с Раддацем, пластунами, стрелками, подход некоторых свежих частей турок и ожидаемая Трапезундская операция с очень рискованной перевозкой морем двух пластунских бригад, затеянной здесь и утвержденной во время моего отъезда и до прибытия в Ставку – все это его нервирует. Нервирует его и продолжительное пребывание здесь Юденича, приезд с фронта начальников, коим место там, как, например, приезд сюда Мдивани{170} (начальник штаба 4-го Кавказского корпуса). Но в основе всего все-таки то, что обстоятельства начиняют подтверждать, как ошибочно было решение или отсутствие правильного решения после взятия Эрзерума. Победу не использовали, сказал он вчера. И теперь ясно, что Трапезундская операция пойдет сама по себе, а на главном направлении пойдет само по себе.

Подвоз затруднен, вот главный лозунг бездействия; а что было сделано, чтобы его облегчить? Затрудняюсь на это ответить, у меня нет на это данных, но во всяком случае не поручение, данное Порошину, могло облегчить это бездорожье.

Вероятно, делали кое-что. Собрали большие рабочие силы, которые требовали для себя тоже подвоза, но что-либо капитальное, экстраординарное, в этих исключительных обстоятельствах, как будто предпринято не было. У армии таких средств нет, взвалили на корпуса, послали кое-кого, вот и все. Здешний штаб считает это не своею задачею, таково мое впечатление из разговоров в начале февраля с Болховитиновым. Нельзя ничего сделать, но как преодолеть это нельзя человеческими распорядками, это не входило в соображение деятелей. Я только отмечаю настроение и направление мыслей деятелей в этом вопросе. Нервное настроение великого князя выражается тем, что он начинает входить в мелочи и у него проявляется раздражение против лиц. Попробую предостеречь его; это путь неправильный и скользкий.

Весьма сомнительно, но возможно, что турки, зная наше разбросанное и выдвинутое притом положение, занимая нас на Обджанских горах, нанесут нам ущерб Мемахатунской группе, а еще хуже на Ташагыль и Аш-Калу. Поддержать наши Мемахатунские и Ашкаланские, а неуспех в последнем поставит первую в очень трудное, чтобы не сказать отчаянное положение. Ашкаланская группа может быть еще поддержана от Тикриза 3-ей батареей и 2-мя [горными] орудиями, и всего будет тогда 6 батарей, 6 сотен и 8 орудий. Но все-таки расстояние между этими небольшими отрядами свыше 30 верст, а поддержка от Эрзерума свыше 50-ти, вернее, 60 верст.

Опасения за Мемахатунскую группу основаны на том, что в этом направлении от Эрзерума прибыли свежие части (2 полка). Меньше всего сведений, что происходит у турок к северо-западу и западу от Аш-Калы.

Естественный выход из этого положения – это решительный переход в этом направлении, с усилением солидным из Эрзерума. Но на это не решатся, и мы дадим туркам собраться и самим сделать это.

Свыше 2½ месяца прошло, что турки были разбиты, 1½ месяца, что овладели Эрзерумом. Взяв его, мы с места сказали себе, большего сделать не можем, потому что скоро дороги сделаются непроездными. Теперь говорят: скоро дороги просохнут, а потом пойдут дожди и опять будет скверно. Но что сделано было и что делается, чтобы скверности этой не было? Не знаю; и кто знает, мне тоже неизвестно. Все эти потуги к постройке железных дорог и шоссе – относятся к далекому будущему, а какие практические меры приняты для устранения затруднений ближайшего будущего никто не знает. Обыденные: посланы рабочие дружины, ополченские части, усилен надзор – и это все.

Говорят, Порошин всем этим занимается. Главнокомандующий знает почти столько же, сколько и я.

18-го марта

У Фастия немецкая подводная лодка потопила наше госпитальное судно «Португаль», шедшее в Батум с ранеными (278 человек). Пароход остановился, чтобы выкачать воду из буксируемого им бота. Немного более половины спаслись, что удивительно, так как мина попала в середину и пароход затонул через несколько секунд. Много сестер погибло (баронессы Мейендорф, Арнсгафен, князь Андроников и управляющий Красного Креста Татищев.) Спаслись служащие, кто был поближе к верху и вставши. Жутко мне за предстоящую перевозку, начало которой назначено на сегодня.

Вчера 17-го великий князь поручил Болховитинову представить его соображения о тыле и его предстоящем устройстве. Вечером он мне рассказывал, в какой форме он ему это передал.

Вчера представлялся начальник этапного участка 2-го Туркестанского корпуса. После завтрака я подробно его расспросил. Его участок от Радионовки (Карс) до корпуса[64], теперь Вазин-Калу – свыше или около 200 верст. Всех этапов 11. Средства на этапах маленькие. Дорог ни он, ни начальник этапов не касается. Когда скверно, доносят и присылают инженеров. Исправлять пути не забота этапного начальника, и средства к поддержанию путей в исправности им не предоставлены. Заведовать этапами на таком расстоянии и такого числа (я думаю, начальник этапного участка точно число своих этапов не знает) не может. Есть этапы, расстояния между которыми свыше 20 верст, есть и близко расположенные. Главное, ни начальник участка, ни этапный командир – не хозяева путей.

Вопрос разведки

Каждый раз, что с Болховитиновым заговаривал об организации тайной разведки – он уклонялся от определенных ответов. Интересно бы знать, какие суммы тратятся на это и кем? Опасаюсь, не будет ли эта статья самим большим секретом.

19-го марта

Болховитинов представил доклад о тыле. Великий князь дал мне его; вчера представил свое заключение, оно передано Болховитинову Я касаюсь только необходимости упорядочения армейского тыла, который ныне в руках корпусных командиров, а не армейского штаба. Болховитинов говорит, что у них нет этапного хозяйственного отдела. Это не верно. Есть, но он называется снабжением армии. Устроен он, как этапно-хозяйственный отдел, но действует как канцелярия, а не как деятельная армейская организация, работающая над тылом. Орган просто передал свои полномочия корпусам и находит, что это хорошо.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});