Записки. Том I. Северо-Западный фронт и Кавказ (1914 – 1916) - Федор Палицын

Все это было не весело, и ненормальные служебные отношения, здесь установленные, бросались в глаза. Начальник штаба главнокомандующего, Болховитинов был подчинен и более зависел от командующего армией, а служит им обоим. Это похвально, но ненормально во всяком положении, и нужна совершенно исключительная гибкость, чтобы балансировать в этом положении. Собственно говоря, главнокомандующий здесь орган лишний. Он нужен тогда, когда главный начальник округа не может своей властью утвердить кредит. Но для дела, когда все, т. е. войска и окружные управления, подчинены командующему – он может только стеснять. Его права наместника гражданского свойства. Высокое положение великого князя и его личные свойства не позволяют органам ниже обходить его. Да и сам он вступается в свои права желая, чтобы было бы лучше. Будь Юденич человек не основательный, было бы не хорошо. Теперь это налаживается по-хорошему, но это не прочно и в трудные минуты будет распря.

Вопрос управления слишком важен, чтобы оставлять его на таких зыбких основаниях.

Но и, с другой стороны, армия, отдалившаяся от границы почти на 200 верст, не может жить без организованного тыла. А раз таковой будет организован, то естественно, все управление станет на правильную ногу. Составители Положения об управлении войск в военное время состряпали для отдельной армии такое положение. Кавказ его применил, привык к нему, он ему удобен и теперь, сжившись с ним, ради власти и влияния, отказаться от него не желает.

Вчера 15/III я подал великому князю записку. Должен быть тыл с хозяйственно-этапными управлениями. Глубокий тыл, т. е. территория за государственной чертой, в наших пределах, подчиненный главному начальнику военных дорог и главнокомандующему – а тыл армии командующему армии. Отдельные отряды в Персии действуют и подчиняются главнокомандующему. Следовательно, у командующего армией будет свое полное управление, а у главнокомандующего свое небольшое со своим штабом. Проект этого положения должен быть составлен начальником штаба Болховитиновым. Великий князь желает этого, понимает, что так надо, но как он это проведет, не знаю. Сегодня будет говорить с Болховитиновым. Несколько дней тому назад в состоянии беспокойства за дороги и тыл великий князь довольно прозрачно намекнул, что хочет сделать меня начальником снабжения. Но это никуда не годится. Я думаю даже, что это подсказано, как маневр. В записке постарался выяснить, что начальник снабжений у нас неуместен и по форме, и по существу, и учреждать здесь ненужное и громоздкое учреждение, когда на лицо готовые окружные управления, совершенно неподходящее.

Что касается лично меня, то считаю это совершенно невозможным и для себя. Я к этому не подготовлен, у меня не хватит сил, и быть во главе учреждения, по моему мнению, совершенно непригодного, по меньшей мере неосновательно. Для дела это вред, и не время теперь заниматься ломкою того, что есть и что хорошо.

А создать ненужный верхний этаж, над существующим хорошим зданием окружных управлений, лишь ухудшит, а не улучшит схему нашего тылового управления. За суточными, поденными и другими отпусками не гонюсь. Обойдусь, с тем, что есть, тем более, что вижу в этом не пользу, а вред. Впрочем, на это не согласятся и выше. Когда великий князь мне это сказал, я ему ответил, что это не надо, что окружные управления действуют, что Вольский в курсе дела и человек порядочный и что менять в этом ничего не надо.

По моем возвращении великий князь мне рассказал, что 3, 4 или 5-го марта он был в Батуми, туда приехал Эбергард{169} и там они сговорились о перевозке, о высадке и дальнейших действиях против Трапезунда. Что с этой целью приказано воздействовать и с Чороха, и с запада.

В начале марта был взят Мема-Хатун, и как будто это вышло без ведома Юденича, в некоторых частностях.

Юденич тоже там был. Следовательно, в Тифлисе он примерно с 1-го марта, а сегодня 16-ое, а он все здесь, хотя все жалуются на дороги и то, что их нельзя и не чинят, что Порошин ничего не стоит и надо его гнать и т. д. А я все остаюсь при высказанном раньше, т. е. что после взятия Эрзерума, все последующее – одна порча предыдущего. Юденич все хотел отвести назад – из-за подвоза. Великий князь и я считали, что надо немедленно идти вперед, и не малыми, а большими силами. Это было необходимо для общего положения и, в частности, для операции против Трапезунда, на которую наши деятели смотрели как будто на частную, тогда как она может быть выполнена с успехом, только в общей связи.

Пошли на компромисс, потеряли ровно 6 недель, после чего турки, как это было 14-го, южнее и севернее Чороха начинают нас теснить. Великий князь волнуется, но этим не поможешь. События этому не поддаются. Их надо создавать, предусмотрительно, и не упускать, когда успех. Вот этого стремления к будущему использование настоящего для успеха будущего, хотя и отдаленного – не вижу. Сделали и шабаш. Надо отдохнуть, и войскам дать отдых. А что дальше, об этом мысль не тревожится. Теперь мы будем совершать очень серьезную Трапезундскую операцию. Она задумана, организована без меня. Не спрашиваю, и некого спросить. Болховитинов торжественно заявил, что 23-го марта Трапезунд будет взят. Я только на него посмотрел. Давай Бог, чтобы все их предположения оправдались.

Страшит меня перевозка, больше чем операция. А когда возьмут, настанет новая операция и тогда все ошибки, сделанные после взятия Эрзерума, могут выступить ярко и изолированность этой операции может стать непреложною. И помочь будет трудно. Может быть, движение турок в Обджанских горах понудит нас к движению вперед, но в условиях из-за подвоза трудных. Турецкий корпус почти что без артиллерии, которая в главной массе отведена к Ольташ (из-за фуража). Я писал великому князю до поездки в Ставку, что Трапезундская операция должна вестись при занятии с запада Вакуф-Дага. Очень мы далеки от него. Если мои расчеты, хоть приблизительно, верны, то около 3-х турецких дивизий (10, 20 или 1-я и 13-я – номера условные) могут быть уже сосредоточены для действий в Эрзинджан-Битлис-Трапезундском районе и кое-что южнее.

Юденич здесь занят наградными и другими административными работами. А может быть, он здесь из-за Трапезунда.

Мне жаль, что не мог из-за моего отъезда иметь, хоть косвенно, приближение к готовящейся операции. Теперь же я столько же о ней знаю, как адъютанты. Расспрашивать же не время.

Происшедшее за 13 и 14 марта в Обджанских горах мне не нравится. Раддаца, стрелков просто вышвырнули на 20–30 верст к востоку. Очевидно, движение турок прозевали и проспали: оно длилось не часы, а дни в условиях, в которых мы находимся, такие явления просто не допустимы. Этим путем турки станут на ноги. И повторяется это у нас постоянно, и вина этих явлений в наших начальниках. Людей, воспитанных и приученных в известных условиях мирного времени, трудно переродить. Посмотрим, как это разовьется. Не думаю, что в настоящих условиях турки могли бы предпринять нечто серьезное. Время года для этого не удобно, да и перевоз и продовольственные средства не позволят им глубоко проникнуть.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});