Пелопоннесская война - Дональд Каган

называют Спартанской гегемонией.

ИНИЦИАТИВЫ ПЕРСОВ

После возвращения в Декелею Агис согласился оказать помощь эвбейцам, восставшим против Афин, но до того, как он смог что-либо предпринять, к нему прибыло посольство с Лесбоса с просьбой помочь их собственному мятежу. Он сделал выбор в пользу Лесбоса, отправив туда десять кораблей и триста неодамодов, беотийцы же дополнительно отрядили десять трирем. Тем временем еще две делегации, каждая из которых заручилась поддержкой персов, прибыли прямо в Спарту и попросили оказать помощь их восстаниям. Первую, представлявшую Хиос и Эритры, сопровождал посланник от Тиссаферна, персидского сатрапа Сард, а вторая явилась по поручению Фарнабаза, сатрапа провинции Геллеспонт, принадлежавшей Персидской империи. Греческие послы, говорившие от имени персов, призывали спартанцев поддержать восстания греческих городов в области Геллеспонта. Сатрапы действовали с ведома Великого царя; Персия была готова присоединиться к войне против Афин.

Некоторое время Дарий уже требовал от своих сатрапов собирать дань и недоимки с греческих городов, которые были потеряны Персией в 479 г. до н. э. Тем самым он не только разрывал договор с Афинами, с момента заключения которого не прошло и дюжины лет, но и прекращал политику поддержания мира с Афинами, которую Персия проводила с середины столетия. Почему же Великий царь захотел вновь воевать с Афинами? Некоторые историки указывают на его недовольство тем, что какое-то время назад афиняне заключили союз с Аморгом – незаконнорожденным сыном сатрапа Писсуфна, поднявшим мятеж против Великого царя в Карии. Но самое правдоподобное объяснение резкой перемены в позиции персов лежит на поверхности – это катастрофа на Сицилии, предвещавшая гибель Афин. Великий царь воспользовался благоприятным моментом, чтобы вступить в войну против надломленного противника и вернуть себе утраченные ранее земли, источники доходов и почет.

Строго говоря, явившиеся в Спарту послы сатрапов были соперниками, каждый из которых пытался склонить спартанцев к поддержке антиафинского восстания в его собственной области, присвоив себе заслугу в союзе Спарты с Великим царем. Еще больше разногласий по вопросу о вмешательстве в зарубежные дела возникло среди самих спартанцев. Прежде всего разница во мнениях имелась между Спартой и Агисом в Декелее. В то время как царь решил оказать помощь лесбосцам, в Спарте дело дошло до «сильного препирательства, причем одни старались убедить лакедемонян послать прежде корабли и войско в Ионию и на Хиос, другие – в Геллеспонт» (VIII.6.2). На самом деле убедительные доводы имелись в пользу каждого из четырех предложений. Афиняне держали свои стада и табуны на Эвбее и, как и раньше, полагались на них как на источник провизии. Когда в 411 г. до н. э. эта область восстала, афиняне были напуганы еще больше, чем после сицилийской катастрофы, ведь из Эвбеи они «извлекали больше выгод, чем из самой Аттики» (VIII.96.2). Лесбос был крупным, богатым и густонаселенным островом, который благодаря удачному стратегическому положению мог послужить базой для операций, способных прервать жизненно важное сообщение Афин с Черным морем. Предложение Фарнабаза также было весьма привлекательным, ведь оно открывало спартанцам доступ к самому Геллеспонту; еще одним аргументом за была финансовая поддержка, обещанная Персией.

СПАРТАНЦЫ ВЫБИРАЮТ ХИОС

В конечном итоге спартанцы отдали предпочтение просьбе хиосцев и Тиссаферна, так как посланцы из Эвбеи и Лесбоса не предложили ни греческого флота, ни персидской помощи. На первый взгляд самым заманчивым из всех было предложение Фарнабаза, ведь успех на Геллеспонте был кратчайшим путем к победе над Афинами, а его послы привезли с собой двадцать пять талантов наличными. Но Тиссаферн, по всей видимости, располагал на западе более крупными силами для войны против Афин, а хиосцы могли предоставить в распоряжение союзников собственный флот весьма солидных размеров. Решение спартанцев поддержал и Алкивиад. Ему нужно было доказать свою ценность новым хозяевам, которые не без причины относились к нему с подозрением, и военная кампания в Ионии, начавшаяся с восстания на Хиосе, дала бы ему уникальный шанс для этого. У Алкивиада имелось несколько друзей с положением и связями в ионийских землях, так что он вполне мог рассчитывать на то, чтобы предстать перед спартанцами в качестве незаменимой фигуры.

Спартанцы провели тщательную проверку, желая убедиться в том, что размеры хиосского флота и военная мощь города соответствуют заявлениям послов, а затем проголосовали за то, чтобы включить хиосцев и живших на другом берегу пролива эритрейцев в свой союз. Они решили послать сорок трирем, десять из которых должны были отплыть немедленно под началом спартанского наварха Меланхрида, на соединение с хиосским флотом, насчитывавшим шестьдесят кораблей. Однако накануне отплытия случилось испугавшее спартанцев землетрясение, из-за чего они сократили первый отряд до пяти кораблей и поставили во главе его Халкидея. Но даже после этого они действовали довольно медлительно, так что к середине весны 412 г. до н. э. флот так и не был отправлен.

Притом что спартанцы в самом деле серьезно относились к землетрясениям и знамениям, на эту задержку также могли повлиять стратегические и политические факторы. Агис вряд ли был доволен тем, что предложенному им плану предпочли другой. Перед тем как предпринять какой-либо морской поход, необходимо было получить одобрение Пелопоннесского союза, так как бóльшая часть кораблей принадлежала союзникам и в целях безопасности стояла на якоре в Коринфском заливе. Когда в Коринфе наконец собрался военный совет, было решено послать Халкидея на Хиос, но вместе с тем снарядить флот и на Лесбос, как того хотел Агис, и поставить во главе его Алкамена, «которого назначал в поход и Агис» (VIII.8.2). Третья операция, которая должна была начаться сразу после плавания на Лесбос, предусматривала отправку флота на Геллеспонт под командованием Клеарха. Эта чрезмерно усложненная трехчастная стратегия, скорее всего, была отражением не менее запутанной политической ситуации в самой Спарте.

Совет союза принял решение, что все эскадры должны отправиться тотчас же, не маскируя своих перемещений, «так как пелопоннесцы с презрением относились к бессилию афинян, у которых не оказывалось уже вовсе значительного флота» (VIII.8.4). И все же эскадры двигались с большой опаской, ведь поражения, нанесенные им афинским флотом, еще были свежи в их памяти. Кроме того, коринфяне отказались выходить в море до окончания Истмийских игр. Агис предложил взять на себя командование походом на Хиос и позволить коринфянам остаться дома на все время празднества, но те отвергли это предложение и заручились достаточной поддержкой союзников, чтобы настоять на своем.

Неудивительно, что возникшая в итоге задержка дала афинянам достаточно времени, чтобы разгадать замысел противника. Они обвинили хиосцев – последних своих союзников, обладавших собственным флотом, – в подготовке мятежа и потребовали, чтобы те передали часть своих кораблей союзному флоту в знак чистоты намерений. И так как олигархи на Хиосе боялись, что их планы встретят сопротивление со стороны простого народа и проафински настроенных олигархов, а также потому, что промедление пелопоннесцев заставило их усомниться в обещанной помощи, они передали афинянам семь судов, как те и велели.

Заминка также позволила афинянам присутствовать на Истмийских играх, где они сумели еще больше разузнать о заговоре на Хиосе и о подробностях вынашиваемых пелопоннесцами планов. Когда в июле 412 г. до н. э. Алкамен с двадцатью одним кораблем первой пелопоннесской эскадры наконец вышел в море, его уже поджидал там равный по численности афинский флот, так что Алкамен тут же вернулся в гавань. В свою очередь, афиняне отошли в Пирей за подкреплениями, расширив свою флотилию до тридцати семи кораблей. Алкамен попытался незаметно проскользнуть на юг вдоль побережья Пелопоннеса, но афиняне выследили его. Заметив вражеский флот, Алкамен успел укрыться в заброшенном порту Спирея, к северу от эпидаврской границы. Он потерял всего один отставший корабль. Прочие же достигли гавани, но она не стала для них безопасным убежищем: атаковав ее с суши и с моря, афиняне уничтожили бóльшую часть вражеских кораблей на берегу и убили самого Алкамена. Афиняне разбили лагерь неподалеку и усилили свой флот, которому предстояло наблюдать за неприятелем. Они были решительно настроены не пустить в Эгеиду ни одного пелопоннесского корабля.

Эфоры в Спарте ожидали вестей. Ранее они приказали Алкамену послать им гонца сразу же после отплытия, чтобы можно было отправить на соединение с ним пять кораблей под командованием Халкидея. Боевой дух был на высоте, и воинам не терпелось взойти на корабли. Когда же пришла весть о поражении, гибели Алкамена и блокаде Спирея, настроение спартанцев резко переменилось. «Эта неудача при самом начале Ионийской войны