Где живет счастье - Джоджо Мойес

Гардеробщица тотчас же испарилась.

Афина затянулась сигаретой. Взгляд ее мерцающих глаз казался абсолютно непроницаемым.

– Дуглас, ты должен кое-что для меня сделать, – спокойно сказала она.

– Ребенок?! – Он в отчаянии схватился за голову.

– Я хочу, чтобы ты присмотрел за Сюзанной.

– Что? Ребенок? Но ты никогда…

– Я действительно не могу это обсуждать. Но она спокойный ребенок. И я уверена, будет тебя обожать.

Гардеробщица вернулась с укутанным в одеяло младенцем, который жалобно хныкал, словно обессилев от слез. Афина затушила сигарету и, не глядя, взяла малышку. Небрежно покачала ее, продолжая наблюдать за Дугласом.

– Ее коляска у входа в ресторан. На первое время там есть все, что нужно. Дуглас, у тебя не будет с ней никаких проблем.

Малышка снова захныкала, и Афина, все так же не глядя, похлопала ее по спинке.

– Афина, поверить не могу, что ты…

Она стремительно поднялась и протянула ему ребенка прямо через стол, и Дугласу ничего не оставалось, как взять у нее орущий сверток.

– Пожалуйста, пожалуйста, Дуглас, дорогой! Я не могу сейчас ничего объяснять. Честное слово! – Она говорила торопливо, настойчиво. Огромные умоляющие глаза – словно напоминание о прошлом. – С тобой ей будет гораздо лучше.

– Ты не можешь вот так взять и оставить у меня ребенка…

– Ты ее полюбишь.

– Афина, я не могу просто…

Она накрыла его ладонь прохладной рукой:

– Дуглас, дорогой, разве я когда-нибудь тебя хоть о чем-нибудь просила? В самом деле?

Он на секунду онемел от потрясения. И даже не сразу сообразил, что посетители из соседней кабинки таращатся на них.

– Но как же ты? – пролепетал он, не понимая, что говорит. – И как насчет нас с тобой? Я не могу возвратиться домой с ребенком на руках.

Но она уже отвернулась от него и теперь сосредоточенно рылась в сумке, должно быть в поисках компактной пудры.

– Ладно, мне действительно пора бежать. Дуглас, я буду на связи. Огромное тебе спасибо.

– Афина, ты не можешь оставить меня с…

– Я уверена, ты будешь чудесно к ней относиться. Ты будешь чудесным папочкой. Лучшим родителем, чем я.

Дуглас смотрел на невинное личико, видневшееся в складках одеяла. Малышка умудрилась найти свой большой палец и теперь с сосредоточенным видом увлеченно его сосала. У нее были угольно-черные ресницы, совсем как у Афины, и такие же изогнутые, наподобие лука Купидона, губы.

– Неужели ты даже не хочешь сказать «до свидания»? – спросил Дуглас.

Но Афина уже торопливо шла к выходу, ее спина, обтянутая ужасным костюмом, была абсолютно прямой, высокие каблуки звонко цокали по выложенному плиткой полу.

– Ее коляска у гардеробщицы! – крикнула она напоследок и, ни разу не обернувшись, исчезла.

Больше он ее не видел.

Он рассказал эту историю Виви несколько месяцев спустя. До этого семья Дугласа говорила всем, что Афина еще немножко «поживет за границей», но для ребенка, по ее мнению, английский климат будет полезнее. Они говорили «ребенок» как бы между прочим, словно все должны были знать о его существовании. И некоторые действительно верили, что им об этом говорили, но они, грешным делом, запамятовали. А если кто-нибудь не принимал подобную интерпретацию событий, то предпочитал помалкивать. Бедный парень и так натерпелся унижений.

Он рассказал Виви все как есть, не глядя ей в глаза, вскоре после того, как им стало известно о смерти Афины. И Виви обнимала его, пока он плакал от злости, обиды и горя. Уже гораздо позже она поняла, что он так и не успел спросить, его ли это ребенок.

Сюзанна, которая сидела окаменев на ящике из-под чая, казалась еще более бледной, если, конечно, такое возможно, чем до прихода сюда. Она молчала, и Виви решила ее не трогать, чтобы дать дочери переварить услышанное.

– Значит, она не умерла при родах? – наконец нарушила тишину Сюзанна.

Виви протянула к ней руки:

– Нет, дорогая, она…

– Она бросила меня? Просто передала меня из рук в руки? В чертовом рыбном ресторане?

Виви нервно сглотнула. Какая жалость, что Дугласа нет рядом!

– Мне кажется, она знала, что не сможет стать тебе хорошей матерью. В юности я пару раз видела ее и хочу сказать, характер у нее был необузданный. И она не ладила с родителями. И вполне возможно, мужчина, с которым она убежала, мог оставить ее из-за ребенка… Некоторые мужчины терпеть не могут детей, особенно чужих. Дуглас всегда думал, что тот человек, быть может, жестоко обращался с Афиной. Поэтому не стоит судить ее слишком строго. – К сожалению, слова Виви прозвучали не так убедительно, как хотелось бы. – Ведь времена были другие.

Сразу после исчезновения Афины Виви вернулась в Дир. И отнюдь не для того, чтобы поймать Дугласа в свои сети: она всегда знала, что он страстно хотел вернуть Афину, и, пока в душе у него теплилась надежда, у других женщин не было ни малейшего шанса. Однако Виви с детских лет питала к Дугласу нежные чувства и решила подставить ему в трудную минуту дружеское плечо.

– Конечно, мне приходилось выслушивать бесконечные рассказы о том, как он любит твою мать, – как бы между прочим заметила Виви. – Но он нуждался в поддержке. Он не мог ухаживать за младенцем. Тем более при такой загруженности. Ну и начнем с того, что его родители… особо не горели желанием помочь. И вот через два месяца после смерти Афины Дуглас предложил мне выйти за него замуж. – Виви откинула упавшие на лицо волосы. – Прости, что не открыли тебе правду раньше. Мы очень долго верили, что тем самым оберегаем твоего отца. На его долю выпало столько унижений, столько страданий. А затем… ну, я не знаю… наверное, нам казалось, что мы оберегаем тебя. И в наше время, в отличие от дня сегодняшнего, было не принято все рассказывать. – Виви пожала плечами. – Мы просто считали, что так будет лучше.

Сюзанна плакала – плакала уже несколько минут.

Виви неуверенно протянула к ней руки:

– Мне так жаль.

– Но ты же должна меня ненавидеть, – всхлипнула Сюзанна.

– Что?

– Все это время я стояла у тебя на пути, напоминала тебе о ней.

И тогда Виви набралась наконец смелости обнять Сюзанну и крепко прижать к себе:

– Не говори глупости, дорогая. Я любила тебя. Даже больше, чем родных детей.

Сюзанна подняла полные слез глаза:

– Я не понимаю.

Виви обняла дочь за худенькие плечики, чтобы передать ей, хотя бы отчасти, свои чувства. И когда Виви заговорила, голос ее звучал непривычно уверенно и мощно:

– Я полюбила тебя, потому что в жизни не видела более красивого ребенка. Я полюбила тебя, потому что ты была ни в чем не виновата. Я полюбила тебя, потому что влюбилась в тебя с первого взгляда. – Она замолчала, ее душили слезы. – И отчасти я полюбила тебя, потому что без тебя, моя дорогая, дорогая девочка… потому что без тебя я никогда не получила бы его.

А потом, высвободившись из объятий Сюзанны, Виви рассказала, как на самом деле умерла Афина, и Сюзанна вновь разрыдалась; она плакала по Эмме, по Алехандро, но в основном оплакивала Афину, которая умерла вовсе не из-за нее.

Глава 24

Первая ночь, что Сюзанна Фэрли-Халм провела со своей семьей, вызвала настоящий переполох в поместье Дир, сопровождавшийся накалом эмоций, бессонницей, волнением и плохо скрытым страхом. Все ожидали, что малышка, оторванная от всех, кого она знала, лишенная привычной обстановки, окружавшей ее первые несколько месяцев жизни, будет вести себя беспокойно, но она сразу заснула и спала мирным сном с вечера до семи тридцати утра. А вот появившимся в ее жизни новым взрослым людям было явно не до сна.

Розмари Фэрли-Халм, уже успевшая привыкнуть к постоянному присутствию сына в родительском доме, запаниковала, когда тот не вернулся домой к вечеру, а еще больше – когда поняла, что ни она, ни ее муж не в курсе, где сын провел день. Розмари до полуночи мерила шагами скрипучие половицы, то и дело глядя в окна со свинцовыми переплетами в тщетной надежде увидеть зажженные фары подъезжающего к дому автомобиля. Экономка, поднятая с постели, сообщила Розмари, что видела, как мистер Дуглас в десять утра сел в такси и направился в сторону станции. Начальник станции, которому по настоянию жены позвонил Сирил, сказал, что Дуглас вырядился в выходной костюм.

– Небось собрался на шоу? – добродушно спросил он у Сирила. – Парню не худо немножко расслабиться.

– Что-то вроде того, Том, – ответил Сирил Фэрли-Халм и положил трубку.

После чего они позвонили Виви, надеясь вопреки здравому смыслу – Виви теперь ходила к ним как на работу, но Дуглас проявлял к ней не больше интереса, чем к предмету обстановки, – что сын, возможно, в виде исключения пригласил девушку в город.

– Уехал? – Виви смертельно испугалась, когда поняла, что Дуглас, ее Дуглас, который все последние месяцы тайком плакал у нее на груди, признаваясь в самых темных чувствах, разбуженных предательством жены, явно что-то скрывает от своей подруги детства.