Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда вернулись в Нью-Джерси, провели еще пару теннисных турниров. Потом Слава отправился домой, в Детройт, а я полетел в Москву на Кубок «Спартака» и для организации подготовки к Кубку мира. Стояли первые дни августа 1996 года.
Много легионеров в то лето в Москву приехало. Кубок «Спартака» стал популярным. Появилась возможность побыть в Москве в приличных условиях, с организованным питанием, но главное — лед. Не надо ходить ни к кому из клубных начальников, не надо выглядеть попрошайкой: «Разрешите мне у вас потренироваться». А тут все организовано; удобное время для тренировок, еда прямо во Дворце. Это немаловажно, потому что экономит время, и, если у тебя в Москве какие-то дела, ты многое успеваешь. Казалось, что Гелани Товбулатов предусмотрел все возможное и невозможное. Гелани вкладывает в Кубок всю душу, и ребята это чувствуют.
Как только закончился Кубок «Спартака», началась подготовка к Кубку мира. Мне казалось, что я в хорошей форме, неплохо играл на Кубке. Возможно, потому, что тренировался и готовился без перерыва, хотя не переутомлялся. Я связался с Детройтом, сказал, что мне бы хотелось подписать контракт, где сумма была бы немного выше. Вот почему окончательно этот вопрос отложили до моего возвращения в клуб. Адвокату достались сложные переговоры о всевозможных деталях, борьба за бонусы, но все вместе — это обычный бизнес.
Итак, я чувствовал себя в прекрасной форме перед подготовкой к Кубку мира. На первой же тренировке, когда нам устроили приличный темп на кроссе, я побежал в лидирующей группе. Бежал и думал, сколько же я продержусь среди молодых? Сорок минут сумел продержаться. Потом перешли к интенсивной тренировке на льду. Все прошло настолько отлично, что даже хватило сил отправиться на Ширяево поле в теннис поиграть. Играли парами, ставка — ужин, который мы с Макаром проиграли.
В ресторане я почувствовал, что колено побаливает, а когда встал, его заклинило, еле разогнул ногу. Наутро приезжаю в Сокольники, опять кросс, держался минуты три, чувствую, не могу дальше бежать. Колено уже болит серьезно. Вышел на лед, покатался половину тренировки, колено раздуло. Я поехал к Андрею Петровичу Сельповскому. Он, увы, не смог, как планировалось, поехать с нами на Кубок, случилось несчастье, серьезно заболела его жена, и он остался в Москве, но пока мы тренировались в столице, помогал нам так же, как и раньше…
Этот человек сделал столько операций, сколько, наверное, спортсменов в стране. Через руки Сельцовского прошли все хоккейные звезды от Валерия Харламова до Сергея Макарова. Я не знаю лучшего хирурга, особенно когда ломаются плечи, колени. Андрей Петрович — хирург, как говорят, от Бога, он работал в клинике имени Бурденко — истинный специалист и настоящий практик…
Андрей Петрович меня осмотрел: «Похоже, мениск». Я: «Не может быть, у меня никогда с ним проблем не было». На следующий день на тренировку я не вышел, но немного потренировался перед матчем с финнами. Пропустить я его никак не мог, я впервые выступал за сборную России. А туз’ матч, пусть тренировочный, но в Москве. К тому же во Дворце ЦСКА. Я в новом Дворце никогда не катался, не 10 чтобы играл. И кто знает, может, это мой последний шанс сыграть за сборную страны.
Наверно, все же не стоило выходить на лед, решение играть было чистым мальчишеством, но я не мог себе отказать сразу в двух таких удовольствиях. После первой половины матча мне стало тяжело кататься, я сел на скамейку. А тут Сережа Гончар получает травму: шайба попадает ему в голову. Остается пять защитников, пришлось выйти и доиграть матч. Но вечером колено страшно раздулось. Проехал с командой всю Европу, но ни в Швеции, ни в Германии играть не мог. Утром на тренировке катаюсь нормально, вечером колено раздувается опять. Полечусь: лед, компрессы, снова чувствую себя нормально.
Из Европы сборная России полетела прямо в Детройт, но перед полетом я сказал тренеру Джону Уортону, мол, так и так, что-то с коленом. У нас тренером называется специалист по виду спорта, а здесь — человек, который следит за физическим состоянием игроков. Тренер занимается и физиотерапией, и определяет, какому специалисту надо показать травмированного игрока. Джон был в поездке вместе с нами. Он меня предупредил: прилетаем в Детройт, сразу идем к доктору, будем решать, что делать.
Когда летели через океан, колено так раздулось, что начало распирать джинсы. Не знаю, зависело ли это от высоты или просто от того, что я все время сидел. Нас разместили в хвосте самолета, расстояние между сиденьями маленькое, колени согнуты. Прилетели вечером в Детройт, а на следующий день, утром, мне сделали все полагающиеся процедуры и сообщили, что мениск уже отвалился, нужна операция. Я спросил: а в Кубке мира смогу сыграть? Доктора разрешили, но сказали, как только закончится турне — сразу на операцию.
С этим диагнозом иду к генеральному менеджеру «Детройта». Он все уже, конечно, знал, но меня успокоил, что никаких проблем с контрактом не будет, он готов его подписать, хотя руководство и хозяин знают, что я должен буду пропустить начало регулярного сезона. В тот же день я подписал контракт с «Детройтом» еще на один год. Потом прошел мучительную процедуру: врачи откачали мне жидкость из колена, чтобы я мог играть на Кубке. Менеджер хотел, чтобы мне сразу сделали операцию. Я ему объяснил, как для меня важно, чтобы команда России выиграла, может быть, это мой последний турнир за родную страну. Менеджер ответил, поступай, как считаешь нужным.
В Детройте мы играли товарищеский матч с американцами, я его пропустил, потом встречались с канадцами, я опять не играл. Но на первый матч турнира вышел — против канадцев в Ванкувере. Потом провел и игру со словаками. Бесславно закончился для сборной России Кубок мира в Оттаве. Я вернулся в Детройт, пришел в клуб, мне сказали, отдохни дня три-четыре, операцию тебе назначили на понедельник в 9 утра. Я пошутил: «Понедельник — день тяжелый». А мне в ответ серьезно: «Наши доктора и в понедельник в хорошем состоянии, так что вы не волнуйтесь».
Я приехал в госпиталь на операцию на своей машине. Врачи говорят: «Почему вы без сопровождающего? Мы вас к концу дня отпустим домой, но вы сами не должны вести машину. И операцию вам делать не будем, потому что вы нас обманете и уедете сами после общего наркоза». Общий наркоз нужен потому, что операция тонкая, и я не должен даже шевельнуться во время ее проведения.
Я рассказал врачам, что, когда сломал ногу в Москве (а у нас нет двухпедальных машин, только трехпедальные), я ездил по Москве на «Жигулях» — и ничего. «Как же ты ездил?» — «А как, очень просто — левая нога на тормозе и газе, а правая лежит рядом на сиденье вместе с правым костылем. Зато другим, левым, я выжимал сцепление. Так и ездил целый месяц». Но американских врачей мой рассказ не убедил. Пришлось позвонить Константинову: «Вова, тебе придется дать слово, что ты приедешь меня забрать из госпиталя». А вся эта история началась с того, что мы с хирургом одновременно подъехали утром к больнице.
- Хоккейные перекрестки. Откровения знаменитого форварда - Борис Майоров - Биографии и Мемуары
- King of Russia.Один год в российской Суперлиге - Дэйв Кинг - Биографии и Мемуары
- Степан Разин - Андрей Сахаров - Биографии и Мемуары
- Победивший судьбу. Виталий Абалаков и его команда. - Владимир Кизель - Биографии и Мемуары
- Николай Георгиевич Гавриленко - Лора Сотник - Биографии и Мемуары
- Зеркало моей души.Том 1.Хорошо в стране советской жить... - Николай Левашов - Биографии и Мемуары
- Жуков. Маршал жестокой войны - Александр Василевский - Биографии и Мемуары
- Полураспад СССР. Как развалили сверхдержаву - Руслан Хасбулатов - Биографии и Мемуары
- Свидетельство. Воспоминания Дмитрия Шостаковича - Соломон Волков - Биографии и Мемуары
- Вместе с флотом. Неизвестные мемуары адмирала - Гордей Левченко - Биографии и Мемуары