Овертайм - Вячеслав Фетисов

В первый день кемпа — медицинское обследование, всевозможные тесты на здоровье. Потом недолгое общее собрание, и начинаются тренировки. В первую неделю игроков разбивают на четыре команды. Обычно молодежь смешивают с ветеранами. В конце первой недели проводится турнир, и тот, кто его выигрывает, получает даже какие-то призы. С первого дня кемпа подготовка идет на льду. Лед и атлетизм, но это уже занятия в зале, где на стене висит программа, и по ней хоккеисты работают. Первая группа идет в зал, вторая отправляется бегать или прыгать, потом они меняются, и все это без тренера, без надзора. Каждый имеет еще и свою индивидуальную программу, где специалистами все расписано по пунктам. После второй недели юниоры уезжают в свои команды, остаются в кемпе две группы; хоккеисты из фарм-клуба и основная команда клуба, команда ветеранов, как ее называют. Кстати, в первую неделю разрешают проводить тренировки только раз в день.

Фарм-клубы, то есть команды-дублеры, играют в низшей лиге, а основная команда — в главной лиге. Две эти команды задерживаются в кемпе еще на неделю и параллельно проводят тренировочные, или, как их здесь называют, выставочные, матчи. Если у фарм-клуба не менее десяти таких игр в предсезонье, то ветераны играют от четырех до шести. Главная цель выставочных матчей — это проверка молодежи, как она готова и что умеет. Через четыре недели после открытия кемпа начинается регулярный чемпионат НХЛ. За неделю до открытия сезона в кемпе уже не более тридцати человек, идет отсев буквально по одному, так как к началу сезона в команде должно остаться 24 человека. Смысл этого правила — защита интересов игроков из низшей лиги, стремящихся попасть в главную лигу.

Допустим, игрок уже три или четыре года играет в фарм-клубе, но его так и не вызывают в основную команду. Тогда он имеет право перейти на вейвер. Вейвер-драфт означает, что хоккеист выставляется «на продажу» и любая команда может его забрать за символическую плату, допустим, за доллар, пять, десять. То есть так у парня появляется шанс, если он своей команде не подходит, попасть в другой клуб, чтобы сыграть в высшей лиге. Когда проходило чествование на «Джо Луис Арене» нашей победы в Кубке Стэнли и каждый говорил несколько слов, Крис Дрейпер обратился к хозяину «Детройта»: «Мистер Илич, вы отдали за меня доллар и сейчас как раз удобное время вернуть вам этот долг». Зал рухнул.

Раньше можно было вызвать игрока из фарм-клуба «наверх», а потом снова отправить его обратно — «вниз», но теперь существует правило: если ты три года играешь в» низшей лиге и тебя вызвали «наверх», то отправлять обратно в майнер-лигу должны уже только через вейвер. Тебя уже не могут просто так отослать обратно: или должны поменять, или должны поставить на вейвер. Таким образом дается шанс игроку, который уже достаточно пробыл в майнер-лиге, чтобы какая-то из команд НХЛ могла его взять к себе.

В Америке есть такое выражение: «саларикап» — крыша, выше которой нельзя подниматься. Если, например, у какой-нибудь компании обозначен бюджет в 25 миллионов, то ей за эти рамки выходить не полагается. В хоккее подобного нет. Одна команда имеет пэйрол — общая сумма всех зарплат — 32 миллиона в год (это, наверное, сейчас самая высокая в Лиге), а другая только 20.

После локаута ввели еще финансовое правило, оно называется рукикап. Рукикап означает, что новичок не может с первого своего контракта получать больше, чем 850 тысяч в год. Именно этого добивались хозяева в борьбе с игроками, потому что в свое время ныне знаменитый Линдрос и еще такой Александр Дейгл, в «Оттаве» играет, подписали, когда их брали в клубы, сумасшедшие контракты. Но если Линдрос оправдал надежды и заслужил свое соглашение на 12 миллионов, то Дейгл этих надежд не оправдал. Вот почему хозяева добивались, а профсоюз игроков не стал спорить о введении рукикапа. Другими словами, молодым, которые приходят в Лигу, ввели ограничения.

Перед вторым своим сезоном в «Детройте» на кемп я опять поехал один. Лада с Настенькой остались дома в Нью-Джерси. Во время кемпа, то есть почти за месяц, я планировал найти место, где жить семье всю зиму. Куда перевозить веши, игрушки, все эти бесконечные коробки. Кемп у меня прошел неплохо, хотя все это время я напряженно искал дом, и не так просто оказалось его найти, тем более — всего на год. Но в конце концов я обнаружил квартиру, откуда пенсионеры выезжали на зиму во Флориду. Они оставили нам все: от мебели до ложек. Это упростило задачу — не надо было перевозить весь скарб из Нью-Джерси. Как только я снял эту квартиру, через неделю приехали Лада и дочка. Первый раз мы собрались в Детройте всей семьей, и не в гостинице.

После провала в финале в прошлом сезоне настроение в команде неожиданно для меня оказалось спокойным и деловым. Обычно вначале подобного не замечаешь, а тут бросалось в глаза: ребята полны решимости оправдаться перед болельщиками. И было похоже, что все так и произойдет. Сезон складывался прекрасно, мы поставили рекорд Лиги за всю историю ее регулярных чемпионатов, выиграв 62 игры из 82. Предыдущий рекорд держался десятилетия и равнялся 60 победам. Ни одной команде не удавалось столько раз побеждать в одном сезоне.

Знаменательным событием стало и то, что в первый же месяц после начала чемпионата Скатти Боумен поменял Игоря Ларионова из «Сан-Хосе» к нам в команду. Поменял его за Рея Шеффорда, а этот парень забивал по 50 голов и имел острое чутье на голевую ситуацию. Поначалу такой обмен вызвал недоумение как у игроков команды, так и у прессы и болельщиков. Все говорили: что Боумен делает, он из ума выжил? Эти разговоры витали над командой первые недели две, но потом всем стало ясно, какого игрока приобрел «Детройт»! Каждый нападающий хотел оказаться с Игорем в одной «тройке», и защитники смену Игоря предпочитали любой другой. Пол Коффи сказал, что он в своей жизни повидал многих великих хоккеистов и считает, что Игорь по пониманию хоккея, по тому, как он видит игру, ведет ее ближе всех к Грецки.

Потом, в течение сезона, родилась русская «пятерка», которая наделала много шума. Мы действительно играли очень здорово. Особенно приятно было соседствовать в звене мне и Игорю, нам пришлось вместе прожить в хоккее долгую жизнь. Поначалу в «Ванкувере» Игоря тоже не сразу поняли. Он играл у них обычно в четвертых звеньях, в чекинглайн — это та линия, которая играет против сильнейшего звена противника и занята только его нейтрализацией. Через многое нам с Игорем в НХЛ пришлось пройти, и вдруг мы оказались вместе в одной «пятерке». Чувство той игры, которую мы изучили вдоль и поперек еще в ЦСКА, в сборной СССР, сразу же вернулось, как возвращается забытый, но родной язык, и это дало нам дополнительные силы.