Овертайм - Вячеслав Фетисов

С одной стороны, так обидно, а с другой — я был рад за этих ребят. Я знал, как они все предыдущие годы «пахали», для того чтобы иметь хоть какой-то успех в Лиге, а в конце концов выиграли Кубок. Так вот повернулась жизнь. Я думаю, поражение в финале многое мне дало для осмысления всего того, что в спорте бывает. Может, не часто, но бывает. Есть моменты, которые ты никогда не сможешь контролировать, они случаются сами по себе.

Финал Кубка проходил в июне. В Детройт приехала Лада, потом из Москвы прилетели мои родители посмотреть на полуфинальную и финальную серии. Я хотел, чтобы мама и отец вблизи узнали, что это такое — финал Кубка Стэнли, увидели, если повезет. Кубок в моих руках. Для них я снял небольшую квартиру тоже рядом со стадионом. Знать бы заранее, как все сложится! Мама, как всегда, всю ответственность взяла на себя: «Вот видишь, мы с отцом приехали, поэтому вы проиграли». Конечно, никакого отношения к провалу команды их приезд не имел, но мама по-своему расценила поражение «Детройта».

Лада улетела в Нью-Йорк, она должна была посмотреть две игры в Нью-Джерси, и у нее на руках уже был обратный билет на самолет, чтобы прилететь в Детройт на пятую и шестую игры. Мы надеялись победить в двух матчах в Нью-Джерси, потом выиграть дома, и надо же будет как-то отметить завоевание Кубка. К сожалению, ей обратный билет не понадобился. У нас прошел последний банкет, но очень тихо, без фраков, у хозяина в доме, где и собралась команда, а генеральный менеджер принес мне туда контракт на следующий год — все это происходило на третий день после проигрыша финала.

Дагги Браун, у которого тоже остался дом в Нью-Джерси, начал перевозить в него на лето вещи и попросил меня перегнать их машину. Моурин и детей он отправил самолетом, вторую машину сначала хотел отправить трейлером, а потом решил попросить доехать до Восточного побережья меня. Я спросил у мамы с отцом: «Вы можете лететь в Нью-Джерси самолетом, билеты у вас есть, но я поеду домой на машине. Хотите проехать по Америке со мной?» Конечно, они согласились. Я пришел к Дагги, сказал, что о’кей, я перегоню машину. Собрал свои пожитки, загрузил их в брауновскую «Вольво» и с родителями поехал в Нью-Джерси.

Маме и отцу нравилось в Америке все — и дороги, и как выглядят их «деревни», как вокруг все чисто (мы всюду заезжали, останавливались, осматривались), в общем, путешествие получилось интересным. Дорога в одном месте проходила через горы, вокруг необыкновенная красота. Начало лета, мы никуда не спешили, вышли, постояли на специальной площадке.

Так закончился мой первый сезон в Детройте, я ехал домой уже с контрактом в руках. Цифры в нем оказались не те, на которые я рассчитывал, но я надеялся, что за время моего отпуска мой агент договорится об увеличении суммы контракта, что в итоге и получилось. Эти переговоры ведутся по телефону, никуда не надо приезжать. Агент мне звонил почти ежедневно, что и как, хотя все равно получилось в цифрах не совсем то, что я хотел, но планку премиальных все же подняли. Сезон сложился; для меня удачно, я оказался третьим во всей Лиге по системе «плюс-минус». А это считается одним из главных трофеев в НХЛ и предусматривает очень высокие премиальные. После Кубка Стэнли, пожалуй, самый почетный приз в НХЛ — это Хардтрофи — награда лучшему игроку Лиги. По каким показателям его дают? Специальное жюри определяет, кто за время сезона показывал лучшую игру. Может оказаться и так, что у этого хоккеиста и лучший показатель в системе «плюс-минус», но я думаю, такое совпадение вряд ли возможно, да и эти подсчеты для присуждения Хардтрофи роли не играют. А «плюс-минус» высчитывается следующим образом: «плюс» — когда команда, в которой ты играешь, забивает, а ты находишься на льду: «минус» — когда команда, в которой ты играешь, пропускает, а ты опять на льду. Но очки считаются только тогда, когда игра идет в равных составах — пять на пять или четыре на четыре. Но когда команда играет в меньшинстве, игрок получает «плюс», если его команда забивает, и наоборот, когда команда в большинстве, то никому «плюс» за гол не засчитывается, но «минус» в случае пропущенной шайбы получаешь.

Несколько слов о контракте, целой папке бумаг, которые ехали со мной в машине из Детройта в Нью-Джерси. Контракт обуславливает страховку, конечно, не полную, но все же в ней предусмотрено достаточно много ситуаций. Помимо нее, существует и дополнительная страховка, где страхуешь себя от несчастного случая вне хоккея. В этом есть смысл, так как, если ты попал на машине в аварию, тебе клуб ни копейки не должен платить — это считается бытовой травмой. (Господи, я это записывал в начале февраля, через четыре месяца мы разбились.) Ущерб от аварии должна оплатить страховая компания. В контракте же права и обязанности хоккеистов четко оговорены, поэтому никаких судебных споров не может быть, тем более что он одинаковый для всех игроков Лиги.

Профсоюз выработал вместе с хозяевами клубов и руководством Лиги стандартную форму контракта, которую и получает от менеджера любой игрок НХЛ. Единственная разница — в сумме, которая будет в контракте проставлена, остальные пункты одинаковые для всех. Плюс к контракту игрок еще подписывает индивидуальную бонусную премиальную программу, которая определяется во время переговоров с руководством клуба. Это отдельный вкладыш в контракт, для каждого свой, его подписывают не только менеджер с игроком, но и приглашенный свидетель, обычно это секретарь генерального менеджера. Если контракт — это открытый документ, то бонусы касаются только конкретного игрока, они публике не открываются. Конечно, какие-то цифры просачиваются в прессу, но нигде целиком ничья бонусная программа еще не публиковалась.

Когда я проехался с родителями по Америке, то мама без конца удивлялась, как же вокруг чисто. Родители уже гостевали у меня в Нью-Джерси. Но впервые проехали по глубинке, по Средней Америке. Когда наконец добрались до Нью-Джерси, отец говорит: «Притормози, купим какую-нибудь игрушку Насте». Остановились у большого магазина игрушек, родители ходили, выбирали вдоль рядов. Магазин — как супермаркет, от потолка до пола стеллажи. Отец в спортивном костюме, на нем бейсболка «Детройт Ред Уингз», а на майке написано: «Победителю плейоффа Западной конференции». Он в этом костюме ехал, в нем и пошел в магазин. Я в одной секции, он в другой что-то смотрит. Вижу, как к нему подходит какой-то покупатель и так сурово: «Слушай, приятель, ты, по-моему, не туда заехал. Здесь в таком прикиде не ходят». Отец ничего не понимает, я стою смеюсь. Тот продолжает качать права: «Ты слышишь, что я сказал? Снимай все это дерьмо». Я выхожу с другой стороны, отец бежит ко мне: «Слава, что происходит? Что он от меня хочет?» Я говорю этому парню: «Слушай, он будет надевать то, что ему нравится». Тот сразу меня узнал: «Слава, извини». Отец меня дергает: «Слава, что он хотел?» Я объяснил, что он носит в Нью-Джерси не те вещи. Отец удивляется: «Как же так, мы же в Америке, в свободной стране». Я объясняю: «Папа, финал только закончился, народ еще не остыл». Отец не согласен: «Буду носить то, в чем мой сын играет». Я ему: «Конечно, батя, носи. Какие проблемы?» Он так в детройтской майке гордо и ходил, хотя рядом с нами дома старшего тренера «Нью-Джерси» и еще парочки игроков. Естественно, вся наша комьюнити (жители ближайших домов) болела за «Дэвилс», за исключением моих соседей, с которыми мы очень дружны. Они страшно переживали за меня во всей этой финальной истории.