Овертайм - Вячеслав Фетисов

А Слава все не звонит, я не знаю, где он, что с ним? Только за полночь, наконец звонок. Оказывается, он летел пять часов, да еще три часа разница. Я спрашиваю: «Детройт ведь от нас недалеко. Почему три часа разница?» Слава: «Я полетел в Сан-Хосе на игру «Ред Уингз» и «Шаркс», с командой познакомиться. Сегодня утром пришел на тренировку, мне объявили, что сделай трейд, дали билет, сказали «гуд лак» и убрали мое ими со скамейки в раздевалке».

В Лиге все очень быстро делается: имя снимается, форма убирается. Я сама боюсь спросить, что он чувствует, но Слава сказал: «Подумаешь, поменяли. Я пять с половиной лет был в одной команде, другие каждый год команду меняют».

В конце концов выяснилось, он доволен тем, что перебирается в Детройт. Его поменяли 4 апреля, конец сезона, начинается плейофф. В Нью-Джерси они всегда после первой или второй серии — кандидаты на вылет. У нас обычно уже в мае отпуск начинался. Я спрашиваю мужа; какой нам смысл снимать квартиру, тем более что Настя уже в детский сад ходит? Я предложила: мы побудем в Нью-Джерси, а ты доиграешь до конца сезона и приедешь. А оказалось, что «Детройт» играет и играет и никак из плейоффа не вылетает. Слава звонит, говорит, что скучает. Мы взяли билет и полетели с Настенькой в Детройт к папе. Там в гостинице жили дней десять. Потом все же сняли квартиру, потому что играли они чуть ли не до середины июня.

Квартиру сняли рядом со стадионом, и из нашего дома до арены шла прозрачная труба-переход. Точнее, от группы из трех огромных домов. Мы жили на 31-м этаже. Слава с балкона мне кричал: «Какой вокруг вид, иди посмотри на Канаду», а я на такой высоте на балкон выйти боюсь, прошу его закрыть дверь, а он: «Выходишь сюда утром, делаешь зарядку». Но действительно, очень красиво, на другой стороне реки — Канада. В этих трех домах магазин, ресторан, прачечная, бассейн, джим-зал, даже почта есть своя, никуда не надо выходить. Но самое главное — не надо парковать машину около стадиона, идешь по «трубе» со своей карточкой, только «прощелкиваешь» ее в электронных дверных замках. Проходишь один туннель, второй — и ты на стадионе. Всего одна минута на улице. И мне и Настеньке в Детройте понравилось, а ей особенно, потому что все вокруг уделяли дочке много внимания.

Когда приехали после лета уже на второй сезон, сняли кондоминиум и занялись переездом.

Вот это было тяжелое время. Наверное, когда ты моложе, переезд легче дается; чем старше — тем подниматься с насиженного места труднее. Тем более что переезжаешь не вдвоем, как мы из Москвы в Нью-Джерси, а с ребенком. Нужно устроить ребенка в школу. В Нью-Джерси Настя занималась балетом, плавала, ходила на уроки гимнастики в школу к Наташе Шапошниковой, знаменитой советской гимнастке. Значит, надо искать новую балетную школу, определяться с бассейном и гимнастическим залом. Слава снял дом, расставил мебель, и когда он это сделал — мы прилетели. Теперь уже не в гости, а жить. Настенька переживала месяц, что у нее новая школа, новые друзья, новые учителя. Она никак не могла привыкнуть, а для меня стало открытием, что ребенок в четыре года так реагирует на смену обстановки. Сначала она ничего не воспринимала: ни школу, ни дом, где поселились, ни даже место, где мы живем. Что трудным было для меня — это учить новые дороги. Искать новых врачей для ребенка, для себя.

Мы в Детройте переезжаем с места на место уже третий раз. В этом сезоне Слава снял таунхауз, чтобы у Настеньки для игр было больше места. Таунхауз — это отдельный дом с гаражом. То есть нет общего подъезда для нескольких квартир. Здесь свой вход, свой гараж. Но дом имеет общую стену с соседним домом.

Детройт, откровенно сказать, я видела только тогда, когда Славу поменяли и мы жили в гостинице в центре города. Сейчас у меня времени нет в центр ездить. Я туда попадаю только тогда, когда еду на стадион. Но посмотреть матч из-за ребенка я могу лишь днем — значит, или в субботу, или в воскресенье. Только когда у Анастасии каникулы, мы можем поехать и на вечернюю встречу. Пару-тройку раз в месяц мы с мужем сходим в ресторан, но это опять же вечера. Живем мы в сорока минутах езды от центра, в чудном районе, очень чистом и очень спокойном. Здесь поселились в основном люди, которые зарабатывают выше среднего уровня, они стараются в центре города не жить.

Больше всего меня в Детройте удивил тренер Скатти Боумен. За пару месяцев моего первого сезона в «Ред Уингз» он иногда вызывал меня к себе, но только для того, чтобы спросить, как дела. Потом выяснилось, что Скатти знает весь советский хоккей начиная с конца 50-х годов. В семидесятые Боумен не поленился прилететь в Москву, где после первой серии профессионалов и сборной СССР Тарасов устроил тренерский семинар. Все наши славные имена он помнит: и Сологубова, и Трегубова, не говоря о тех, кто моложе. Уникальная память. Естественно, Скатти знал и про меня. «Мы долго хотели тебя получить, но никак не выходило». Тогда еще в «Детройте» играл Марк Хоу, сын легендарного Горди Хоу. Кстати, семья Хоу — единственная в мире, где отец и два сына играли вместе в одной профессиональной команде — клубе ВХА «Харфорд Уэйлерс».

Скатти по складу своего характера больше доверяет людям, которые имеют опыт, чем молодым. Марк Хоу получил травму и выбыл почти на месяц. «Детройту» требовался опытный защитник, поэтому они уже стали торговать меня в открытую. Ламарелло мне в прощальном разговоре сказал, что он не хотел меня менять, но из Детройта настойчиво звонили. Возможно, все это лирика, лично со Скатти я до этого знаком не был и никогда с ним не общался.

4 апреля 1995 года я лечу в Калифорнию. Перед отъездом мне велели, чтобы, прилетев в Сан-Франциско, я взял напрокат машину и на ней сам бы порулил в Сан-Хосе. Описания, как и куда надо добираться, мне выслали по факсу. Первый раз меня в НХЛ поменяли, и в такой ситуации я вдруг почувствовал не беспокойство, а какой-то внутренний подъем.

Летел я, подгоняя мысленно самолет, в Сан-Хосе, не зная, чего мне ожидать и что со мной будет. Мне уже подошло к 37 годам, но я не сомневался, что я в хорошей спортивной форме. Я ведь тренировался с Ларри Робинсом, а Ларри был в курсе, как готовиться к сезону возрастному хоккеисту. За этими мыслями и не заметил, как прилетел в Сан-Франциско. Добрался до Сан-Хосе около полуночи. Меня встретил внизу помощник генерального менеджера, взял у портье ключ, отдал его мне, и я со всеми своими вещами поднялся в номер, не подозревая, кто у меня окажется напарником по комнате.

Захожу, одна кровать занята: кто-то спит. Пока носильщик выгружал чемоданы, выяснилось, что на соседней кровати — Слава Козлов. Я с ним прежде не сталкивался. Потом узнал, что его почему-то не пригласили на нашу серию во время локаута, и он в этот случайно выпавший для легионеров отпуск играл с Касатоновым за команду ЦСКА Тихонова. Там ему наговорили про меня много разных ужасов. В ту ночь мы всего парой слов перекинулись, и он сказал: извини, я сплю. «Ну, конечно, — отвечаю, — спи». Утром вместе отправились на завтрак. А там уже Скатти встречает меня вместе со своими помощниками.