Пристанище ведьм - Саша Пейтон Смит

ближе к себе и внимательно изучила схему на странице. Прочла все спешные строки на английском:

«Не подействует, если с момента упокоения прошло слишком много времени.

Лучше проводить при убывающей луне.

Кладбищенская пыль должна быть не более чем пятидневной.

РИСКОВАННО.

Предпочтительно не использовать в одиночку».

Мы выполнили все условия. Все, кроме одного: «Не подействует, если с момента упокоения прошло слишком много времени».

Эта запись выглядела особенно яркой, будто насмехалась надо мной. Уильям умер много месяцев назад. Видимо, уже слишком поздно, и я упустила свой шанс.

Я торопливо повторила заклинание с отчаянием в голосе, но мне ответила лишь невыносимо обычная глухая тишина. Мое печальное лицо все так же отражалось в зеркале. Я думала, что отличаюсь от других, что во мне неимоверно много силы, но ничего подобного: я как была бесполезной, так бесполезной и осталась.

– Не понимаю, – всхлипнула я в полной растерянности.

Мне и в голову не приходило, что мы не справимся.

По подвалу эхом разносились мои по-детски надрывные рыдания. Наверное, не следовало верить в то, что звучало уж слишком заманчиво. В то, что я смогу вновь поговорить с братом, найти какой-то смысл в его бессмысленной гибели. Отыскать убийцу и стать героиней. Я просто обманывала себя красивой сказкой и убедила себя в своей же лжи.

Я свернулась в клубочек на грязном полу, жалея себя, и отдалась прибойной волне боли, которую сдерживала последние полгода. От этого мне стало даже как-то легче. От признания того, что моего брата больше нет, он пропал навсегда, отправился в те края, которых мне никогда не найти. Я сбегала из академии, тайно практиковалась, подставляла подруг – и все ради того, чтобы провести этот ритуал. А в итоге ничего не вышло. Все было зря.

Тихий голос Финна вернул меня к реальности. Наверное, без него я бы потерялась в себе, потонула в этой волне.

– Фрэнсис, – прошептал он, поглаживая меня по плечу. – Не сдавайся, Фрэнсис.

– Заклинание не работает. Оно бессмысленно. Вообще все бессмысленно, – всхлипнула я.

Финн вздохнул.

– Есть еще один способ.

Другой способ? Я слегка оживилась и приподнялась с земли. Финн показал на одну заметку на гэльском, которую я не могла прочитать.

– Здесь предлагают другое заклинание, которое можно попробовать.

За облаками моего отчаяния проступил луч надежды. Я была готова на все.

Финн открыл одну из последних страниц и перевел дыхание.

– Можем связать нашу магию. Вместе нам, наверное, хватит сил.

Я растерянно моргнула.

– Связать магию?

– Ритуал запрещенный и опасный, – предупредил Финн, изучая страницу. – В каком-то смысле это как… свадьба, – будто нехотя выговорил он. – То есть он связывает нас. Наши души, если быть точнее.

Я все еще ничего не понимала.

– Ты не обязан идти на это ради меня.

– Фрэнсис, – сказал он с чувством, – ради тебя я готов на все.

Я закрыла глаза, вспоминая, как впервые встретила его в парке, словно блуждающий свет во тьме. Пожалуй, вариант был не из худших.

Я усмехнулась сквозь слезы.

– Вот уж не ожидала, что выйду замуж в семнадцать.

Финн улыбнулся, глядя на меня из-под густых ресниц, но ему явно тоже было страшно.

– Мне всегда нравилось тебя удивлять.

Он положил книгу у лампы и сделал глубокий вдох, словно собираясь с силами.

Я взглянула на заклинание. Оно выглядело как все остальные – с рисунком и текстом на незнакомом мне языке. Эта страница изображала человеческие кисти и веревку.

Долгое время меня снедало отчаяние, и согласиться на очередной ритуал казалось уже не так страшно, как на первый.

– А эту связь потом можно будет разорвать?

– Не знаю, – честно ответил Финн.

– Ладно, начинай, – поторопила его я, не представляя себе, как вернусь к обычной жизни, если не встречусь сегодня с братом. Либо я добьюсь своей цели, либо сожгу душу дотла в тщетных попытках.

Финн нервно сглотнул. Маска уверенности треснула, обнажая лицо испуганного восемнадцатилетнего парня. Однако он старался казаться храбрым – ради меня. Мы оба должны были проявить смелость друг ради друга.

– Что бы ни случилось, я с тобой, – сказал Финн.

Больше не затягивая, он оторвал длинную полосу от своей белой рубашки. Глаза его горели в свете лампы.

– Дай мне руку.

Он сел напротив меня, скрестив ноги, и взял мою правую руку в свою. А затем набросил поверх обрывок белой ткани.

– Само заклинание на гэльском, но для нас оно будет более могущественным, если мы произнесем его на английском, потому что тогда мы оба будем понимать смысл, – объяснил он.

Я кивнула.

Финн аккуратно обвязал наши руки тканью, изобразив на них белую восьмерку, и затянул узел на моем запястье.

Он подался вперед и прижался своим лбом к моему. Жар от его кожи помог мне отчасти расслабиться.

– Я, Финн Джеймс Д’Арси, вручаю себя тебе, Фрэнсис Виктория Хеллоуэл. Все, чем я являюсь и чем стану в будущем, принадлежит тебе, в этой жизни и в следующей. Все, что есть в моей душе, и она сама принадлежит тебе.

Я впустила в себя эти магические слова и сохранила в левой камере своего сердца, точно зная, что они останутся там навсегда.

– Твоя очередь, – прошептал он.

Я закрыла глаза и отчетливо произнесла:

– Я, Фрэнсис Виктория Хеллоуэл, вручаю себя тебе, Финн Джеймс Д’Арси. Все, чем я являюсь и чем стану в будущем, принадлежит тебе, в этой жизни и в следующей. Все, что есть в моей душе, и она сама принадлежит тебе.

Сложно описать словами, почему от этой клятвы у меня болело сердце. Финн обнадеживающе сжал мою руку и кивнул на строчку на гэльском внизу страницы.

– Теперь прочти вот это.

Я подчинилась.

– Déantar é. Is leatsa tú.

Это заклинание сразу возымело эффект. В комнате стало холоднее прежнего, и меня словно обдуло ноябрьским ветром. Сердце как будто выскоблили изнутри, а к горлу подкатил рвотный позыв, но тошнить было нечем. Моя рука, еще связанная лоскутом от рубашки, дрожала.

– У нас получилось? – прохрипела я.

– Сейчас проверим, – сказал Финн.

Свет лампы окутывал его золотым ореолом.

Он снова открыл сборник на странице с «Воскрешением».

– Произнесем его вместе? – предложил он, глядя на мое залитое слезами лицо.

– Да, вместе, – ответила я.

Его глубокий ирландский говор и мой тихий американский акцент слились воедино. Теперь заклинание ощущалось иначе. Я чувствовала, как магия во мне просится наружу, как просыпается искра, что жаждет зажечься.

На последних трех словах, ama a labhairt, с зеркалом произошло нечто странное. Гладкая поверхность пошла рябью, как темная вода океана, и вскоре в ней отражался уже не