Хьервард - Эдвард Корнейчук

Стащив с него доспехи и заломив ему руки за спину, воины подвели мятежника. Повалили его на колени передо мной. Бунтовщик буравил меня злыми черными глазами.

— Ну, рассказывай, воин. — обратился я нему, задумчиво вороша разгоревшийся с новой силой костер. — Сколько вас в этом лесу? Где основной лагерь?

Бунтовщик молчал, презрительно прищурив глаза.

Один из воинов, державших его, пнул пленника ногой в живот.

— Отвечай, пес, когда его милость спрашивает!

Пленный согнулся пополам от удара, захрипел и закашлялся, но ничего не сказал.

— Кретьен, — позвал я. — Подай-ка огоньку!

Брат-оруженосец с готовностью подхватил из костра тлеющую головешку. Поднес к самому лицу бунтовщика.

— Теперь будешь говорить? Или помочь тебе?

— Буду… — сказал пленник хрипло. — буду говорить!

— Сколько вас здесь?

— Много. Наши воины по всему лесу.

— Сколько вас точно? Говори!

— Сколько листьев в лесу! — прохрипел пленник, усмехаясь.

Кретьен, не размахиваясь, ткнул мятежника в зубы.

— Кто командует? — продолжал я, когда мятежник прекратил отплевываться.

— Аргнист… — прохрипел пленник окровавленным ртом.

— Сам Аргнист? — я задумчиво поглядел на огонь. — Дальше по дороге будет небольшая деревня, принадлежащая Ордену Звезды. Ваши в ней есть?

— Наши везде! — неожиданным сильным рывком пленник вскочил с колен, стряхнув с себя воинов, и с ревом кинулся на меня.

Он уже был в прыжке, кода я выхватил из-за пояса кинжал. Отражая удар пленника локтем свободной руки, я ткнул его кинжалом в живот. Он с хрипом и шипением зацепился за мой плащ и медленно сполз на землю.

Ошарашенный Кретьен, придя в себя после секундной заминки, с треском рубанул шипящего пленника узким топориком. Мятежник затих.

Переведя дух, я выругался.

Мы вернулись к основному отряду. Брат-рыцарь Гальфрид, в нетерпении ожидая нас, прохаживался по краю дороги.

— Ну что, брат Вернер?

— Несколько разведчиков. Мы их положили, взяли пленного. Он сказал, что мятежники по всему лесу. Наверное, врал. — благодарно кивнув, я взял у брата Гальфрида фляжку. — Еще сказал, что командует сам Аргнист. Если это правда, то здесь готовиться что-то недоброе, брат Гальфрид…

— А что с деревней?

— Я думаю, что там небольшой разъезд. В любом случае, нам приказано занять ее. Займем деревню — смогут пройти основные силы. Пехотинцы, ополчение, «Красные петухи»…

Брат Гальфрид кивнул. Взобравшись на коня, поскакал к своим.

— По коням! — скомандовал я, подзывая стремянного.

Воины принялись восстанавливать строй, аккуратно выезжать на дорогу.

Вдев ногу в стремя, я вскочил в седло и слегка потянул за повод.

Конь повез меня вдоль выстроившегося отряда.

— Первая сотня! За мной! Шагом…марш! — скомандовал я.

Из конца колонны эхом донеслась команда брата-рыцаря Гальфрида его сотне. Наш отряд двинулся по грязной дороге, петляющей среди глухого осеннего леса. Мы ехали во тьме.

В ночном небе двигалась черная точка. Она начала снижаться к земле, делая плавные круги. Махая широкими кожистыми крыльями, над колонной всадников пронеслась крупная летучая мышь.

Она упрямо кружила над нами. И было странно видеть ее здесь, над ночным осенним лесом, над двумя сотнями уставших людей, находящихся на границе между сном и явью. Копыта лошадей месили мягкую грязь, покрывали набрякшие плащи грязными брызгами, с хлюпаньем преодолевали глубокие мутные лужи.

Летучая мышь все кружила над нами, то ли высматривая добычу, то ли удивляясь виду людей, упорно наступающих через ночной лес навстречу войне и смерти.

Деревья с левой стороны от дороги постепенно расступались. Вскоре мы уже ехали вдоль обширных болот. Они были безмолвны и мрачны. Лишь тихо шелестели на ветру сухие стрелы камышей. Летучая мышь, прекратив кружить над нами, унеслась в сторону острова, выступавшего посреди болот.

Остров густо порос елями. Посреди него возвышались мшистые каменные развалины. С трудом можно было угадать в них очертания старинного монастыря.

Вокруг, на черной земле, щедро засыпанной хвойными иглами, светлели каменные надгробья.

На острове зашевелились какие-то смутные тени.

К поросшему камышами берегу медленными неверными шагами, плавно покачиваясь из стороны в сторону, выходили высокие человеческие фигуры. Это были совершенно голые существа с невероятно бледной кожей. Они жадно тянулись в нашу сторону худыми когтистыми лапы и с шипением скалили длинные узкие клыки.

Один из них подошел к самому краю болота и, вытянув худую шею, громко завыл. В его вое было столько тоски и отчаяния, что я невольно сжал в руке хрустнувший повод. Бойцовые псы, бегущие в хвосте отряда, отчаянно залаяли.

— Ваша милость? — спросил стремянный. — Изволите арбалет?

— Нет, нет… — я повернулся к своим воинам. — Стрелы не тратить!

Существа на острове продолжали свирепо шипеть, но так и не решились преодолеть разделявшее нас болото. Мы ехали дальше, оставляя позади проклятый остров. Ветер доносил до нас обрывки тоскливого воя.

Кретьен, усмехаясь, рассказывал воинам, едущим рядом с ним, как однажды сошелся в лесу с ладной девкой, а потом уличил ее в том, что она упыриха, и опробовал на ней новенький чекан. Воины одобрительно посмеивались. Мы приближались к деревне.

На рассвете мы подошли к деревне.

Широкие окрестные поля и перелески медленно переходили во власть осени. Слоистые облака тяжелым покрывалом застилали небо.

Все пестрые и яркие краски природы поблекли, словно истлели. Шуршали палые листья, заполняли воздух своим пряным ароматом. Лужицы затянуло тонким ледком, холодные луга набрякли тяжелой росой.

Я оглядывал окружающий меня мир. И все в нем казалось мне однообразно скучным, унылым, серым. Мертвым.

Я остановил коня на невысоком пригорке. По правую руку показался возбужденный предстоящей схваткой Кретьен. В нетерпении сверкая воспаленными глазами, повернулся ко мне.

— Ваша милость, разрешите мне?

Я молча кивнул. Кретьен привстал в стременах, оглядывая наш отряд. Набрав в легкие побольше прохладного утреннего воздуха, закричал:

— Братья! Именем Ордена Звезды! — он вытащил из ножен меч. — Руби мятежников! Никакой пощады! Девок брать живьем! За мной!

Пришпорив коня, он понесся к деревне. За ним, словно стая волков, ринулись орденские всадники. Прозрачная тишина осеннего утра наполнилась лязгом стальных доспехов, воинственными криками атакующих воинов, топотом лошадиных копыт, разрывающих ковер бурых листьев. Призывно затрубил рог, волнуя кровь и опьяняя, получше, чем хваленые южные вина.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});