Дочери Лалады. Паруса души - Алана Инош

Онирис. — Больше не мешаем.

Нетронутой сохранилась лишь косица сзади, остальной череп Эллейв засиял гладкостью, на макушке лежал зеркальный блик, и Онирис уже тянулась к нему своими озорными губками. Эллейв сдвинула брови и сурово погрозила ей пальцем, взглядом показывая на брадобрея, которого не следовало сердить, мешая его труду. Закончив с головой, цирюльник перешёл к щекам, и вскоре они тоже стали поцелуйно-гладкими. Проверив подушечками пальцев качество его работы, Эллейв кивнула:

— Отлично! То, что надо. Спасибо, старина.

Онирис сверкала смешливыми и озорными искорками в глазах:

— Ну, теперь можно наконец целовать?

Цирюльник, закатив глаза и покачав головой, отошёл, а Онирис с Ниэльмом накинулись на Эллейв вдвоём: мальчик чмокал всё её лицо, а избранница рассыпала остро-сладостные огненные бутоны своих поцелуев по её черепу.

— Вы хотите меня доконать? — смеялась и стонала Эллейв. — Хотите, чтобы я прямо тут умерла от удовольствия?

Цирюльник взглядом намекал: услуга получена — освобождай кресло. Эллейв поднялась, неся Ниэльма на себе, а тот цеплялся за неё руками и ногами. Со звонким и озорным смехом он наглаживал ладошкой её голову, а она несла его в прачечную.

— Комплект обмундирования под номером пятьдесят семь проходит сушку и глажку, — сообщил приятный голос. — До конца обработки осталось тридцать пять минут.

Дожидаться они отправились в зал отдыха и заказали по бокалу ягодного прохладительного напитка. Кроме ягод в его состав входили душистые травы. Ниэльму очень понравилось, он облизнулся и попросил ещё бокал.

— Потом ведь в уборную проситься станешь, — сказала Онирис.

— Ничего, здесь есть удобства, — засмеялась Эллейв. — Угощайся, дружище.

И она купила ему ещё одну порцию напитка.

— Кстати, я привезла тебе кое-какие подарки, — вспомнила она. — Только они у меня в каюте остались.

Мальчик сразу радостно заёрзал от нетерпения, но приходилось ждать, когда будет готово обмундирование Эллейв.

— Только Ниэльму? — заблестела шаловливыми искорками в глазах Онирис. — А мне?

— И тебе, радость моя. — Эллейв нежно тронула один из её длинных светлых локонов, намотала себе на палец.

А Онирис с улыбкой спросила:

— Что, неужели никогда не хотела себе такие же?

Эллейв фыркнула.

— Нет уж, спасибо! Были у меня такие, даже ещё пышнее твоих, но ровно до поступления в Корабельную школу. Там я с ними рассталась. Сначала, пока на берегу училась, была просто короткая стрижка, а когда вышла впервые в море, пришлось всё, кроме косы, сбрить. На корабле, на котором мне предстояло проходить своё первое учебное плавание, оказались суровые порядки, корком был просто зверь! Но всё равно я его вспоминаю с благодарностью, у него я прошла хорошую школу, которая мне в будущем очень пригодилась. По-моему, он просто ненавидел волосы как таковые! Он даже называл их презрительно — «волосня». И сам блестел лысиной, и вся команда у него была такая. Перед отплытием я просто подстриглась покороче, думала, пожалеет он меня — я же девочка! Но не тут-то было. Прихожу, а он: «Что у тебя на голове, стажёр Эллейв?» Я: «Уставная стрижка, господин корком!» Он глазами засверкал: «Тебе должно быть известно, что на каждом судне порядки устанавливает командующий! На моём судне никакой волосни быть не должно!» Скомандовал мне «кругом!» и «марш в цирюльню!» Ну, я развернулась и пошла, что поделать... Корком на своём судне — владыка, перечить ему — себе дороже. Устроит мне не плавание, а кошмар! Да ещё и характеристику отрицательную может дать, и как мне потом дальше учиться? Чтоб ты знала, милая: за все учебные плавания надо получить блестящие характеристики, только так можно в будущем рассчитывать на хорошую карьеру. Деваться некуда — пошла, побрилась до зеркальной чистоты, а назад на судно уже бегом бежала. Еле к отплытию успела, чуть не опоздала. Ничего, хорошо плавание прошло, многому я научилась тогда... Как на берег сошла — уже сама в цирюльню первым делом, чтоб ту же самую причёску сделать. Так и придерживаюсь её с тех пор. — И Эллейв скользнула рукой по черепу, перекинула косицу себе на плечо.

— Да, суровый наставник тебе достался... С такой причёской ты похожа на господина Арнуга, — сказала Онирис. — А он — на тебя. Даже не знаю, кто из вас больше похож на другого! Знаешь, когда я встретила твоего батюшку, я чуть с ума не сошла в первый миг. Смотрю — идёшь ты... Только почему-то мужчина!

Бубенчики её смеха рассыпались в груди Эллейв светлыми серебристыми росинками. Задумчиво любуясь ею, она поиграла пружинкой её локона, нагнулась и поцеловала его.

— Твои волосы я люблю, милая. Но себе такие же не хочу!

— И что ты сейчас чувствуешь? — полюбопытствовала Онирис, скользя пальцем по её макушке.

— Облегчение и свежесть, — засмеялась Эллейв. — Просто отлично!

— Но у тебя же отросли совсем коротенькие волосы, неужели они тебе мешали? — недоумевала Онирис, кладя на макушку Эллейв уже всю ладошку, мягкую и тёплую, восхитительно ласковую.

— Представь себе, милая, мешали, — проговорила Эллейв, блаженно прикрывая глаза. — К тому же, с ними я не смогла бы почувствовать вот это...

— Тебе приятно? — Ладошка погладила, заскользила от макушки к затылку.

— Неописуемо, — прорычала Эллейв. — Уже хотя бы только ради этого стоило побрить голову.

А между тем приятный голос объявил:

— Комплект обмундирования номер пятьдесят семь готов и ожидает своего владельца в комнате обработанного платья.

— О, пора одеваться и идти за подарками, — поднялась Эллейв, подмигивая Ниэльму.

Ниэльм впервые был в портовой мыльне, ему всё было интересно. Он с любопытством наблюдал, как Эллейв опустила номерок в выдвинувшийся из стены ящичек, и после этого открылась дверь большой комнаты, наполненной одеждой. Из неё выкатилась вешалка-манекен, на которой висел чистый и отглаженный мундир Эллейв. Снизу у вешалки была полочка, на которой лежало её свёрнутое аккуратной стопочкой бельё, а также стояли начищенные до зеркального блеска сапоги. Шляпа, надетая на круглую подставку, также выглядела, как новенькая.

— Так, что тут у нас? Моё ли это? — Эллейв придирчиво осмотрела вещи. — Да, моё, ничего не перепутали. А сапоги-то! Что они с ними сделали? Они их, по-моему, ещё и покрасили! Как новенькие стали! Ну что ж, одеваюсь — и прямиком за вашими подарками, родные мои.

Она вошла в кабинку раздевалки, куда следом за нею вкатилась вешалка. Сюда Ниэльму уже не следовало совать нос, потому что