Роскошная и трагическая жизнь Марии-Антуанетты. Из королевских покоев на эшафот - Пьер Незелоф

их к свободе. Он видит их в Шалоне, Сент-Мену, Клермоне, Варенне.

Во время смены лошадей на станции в Кенуа он смотрит на свои часы: полночь! Его грудь наполняет огромное облегчение. Они спасены! В этот час они проехали Стэне и приближаются к Монмеди; шведу кажется, что он слышит «ура!», которым им приветствует Королевский немецкий полк.

С целью обогнуть Валансьенн, где стоит гарнизоном его полк и где его могут узнать, Ферзен сворачивает на Бавейскую дорогу, ведущую к границе. В шесть часов утра он в Монсе, куда ночью без проблем прибыли Месье и Мадам. Новость о побеге короля уже распространилась, и многие эмигранты ей рады.

Несмотря на то что он не спал двое суток, Аксель не чувствует усталости. Он отдохнет не раньше, чем присоединится к Марии-Антуанетте в Монмеди. Он вновь отправляется в путь, следует вдоль границы, проскакивает некоторые станции без остановки, проезжает Намюр и едет дальше. Но он исчерпал свои физические силы, поэтому делает остановку и на несколько часов проваливается в сон.

23 июня он вновь садится в свой кабриолет и едет в южном направлении. Он чувствует на груди маленький сверток, переданный ему ею; завтра он его вернет; он видит, как она идет ему навстречу со светящимися от счастья глазами. С каким пылом он ее обнимет.

В одиннадцать часов вечера он приезжает в Арлон, выходит из экипажа… Перед почтовой станцией какой-то человек. Он машинально бросает на него взгляд и тотчас отшатывается, охваченный ужасом: это Буйе, генерал де Буйе, небритый, с написанным на лице страданием. Что он здесь делает? Ферзен бросается к нему, хватает за плечи:

– Ну что?.. Король?.. Королева?

Подавленный Буйе опускает голову:

– Король схвачен.

Акселю кажется, что у него под ногами разверзается земля. Как в тумане он слушает рассказ маркиза о конце трагедии. Король был арестован в Варенне, в шестнадцати лье от границы, и его везут в Париж. Все посты по дороге были дезорганизованы, и отряды не смогли защитить королевскую семью. Хотя Шуазёль и д’Элон предлагали свои услуги, чтобы силой проложить путь, Людовик XVI отказался прибегать к насилию. Сам Буйе, как только узнал об аресте, отдал Королевскому немецкому полку приказ «По коням!» и помчался в Варенн. Когда он туда прибыл, карета уже два часа как выехала обратно. Он оказался с четырьмя сотнями всадников против всей вооруженной округи; лошади, изнуренные скачкой в девять лье, дальше идти не захотели. Пришлось отказаться от мысли нагнать королевскую семью и отбить. Он развернулся и отправился назад. В тот же вечер, вместе с двумя своими сыновьями и несколькими офицерами, он бежал за границу.

Раздавленный, Ферзен слушает Буйе и ясно представляет масштабы поразившей его беды. Крушение всех надежд пробило внутри него жуткую брешь. В нем поднимается протест против несправедливой судьбы. Он злится на короля, виновного в катастрофе. Провалиться так близко от цели! Вот пустая голова! Жалкое создание! Ах, если бы он был рядом, он бы встряхнул этого неуклюжего и беспомощного короля! И сейчас Мария-Антуанетта была бы свободна…

Антуанетта! Теперь это имя наполняет сердце тревогой. Где она? Что с ней произошло? Он безуспешно пытается представить ее в окружении черни, на обратном пути, который они не планировали. Он дрожит. Не расправятся ли с ней эти голодранцы в своем бешенстве? Кто ему скажет, жива ли она еще?

Ему не будет покоя, пока он не сможет ответить на этот мучающий его вопрос. Возможно, он что-нибудь узнает в Брюсселе. Он покидает Арлон, едет целый день и всю ночь и 25 июня, в два часа пополудни, достигает Брюсселя. Там он спешит к эрцгерцогине Марии-Кристине, сестре Марии-Антуанетты, к Мерси и графу д’Артуа, только что приехавшему вместе с Калонном; он расспрашивает всех, кто приезжают от границы. Никто не знает ничего определенного; люди как безумные и рассказывают противоречивые истории: король снова бежал… королевская семья убита… Ферзен переходит от радости к отчаянию… Наконец, 28-го до него доходят официальные сведения. Король вернулся в Париж. Она жива!

На данный момент шведу большего и не надо. От сердца немного отлегло, и он едет в Ахен на встречу с Густавом III, своим государем. Когда Ферзен возвращается оттуда 4 июля, его ждет письмо, письмо от Марии-Антуанетты. Он открывает его и жадно читает: «Я существую… как я беспокоюсь за Вас и сочувствую Вам из-за всего, что вы пережили, не имея от нас известий! Пусть Небо донесет это до Вас. Не пишите мне, это означало бы подвергать себя опасности, и, главное, ни под каким предлогом не возвращайтесь сюда. Здесь знают, что это Вы вывезли нас отсюда; если Вы появитесь, Вы погибли. С нас не спускают глаз день и ночь, но мне это безразлично… Не волнуйтесь, ничего не случится. Собрание хочет обойтись с нами мягко. Прощайте… Я больше не смогу Вам писать…»

Ферзен закрывает глаза; он так страдал, что держать в руках эту бумагу – для него почти слишком большое счастье. Он перечитывает несколько строчек и размышляет. Она лжет, чтобы его успокоить. За каждым словом он угадывает боль, копию его боли, тревогу сердца, забывшего собственные беды, чтобы думать только об опасностях, угрожающих любимому существу. Это втайне нацарапанное письмо дало ему такую уверенность, что он для нее дороже всех на свете, какую не давали их поцелуи и переплетения рук.

Ферзен продолжает действовать, но, стоит ему где-то появиться, люди окружают его и расспрашивают с нездоровым любопытством. Они хотят узнать мельчайшие подробности невероятного приключения. Все женщины вздыхают об этом красавце-мужчине со написанным на лице страданием, который представляется им героем из легенды. Они готовы предложить себя ему, но он их не замечает; его мысль покинула тело, она сейчас рядом с королевой-узницей, жертвой несправедливой судьбы.

Через несколько дней ему передают вторую записку от Марии-Антуанетты: «Я хочу Вам сказать, что люблю Вас и ни на что другое у меня нет времени. Я здорова. Не беспокойтесь обо мне. Хотелось бы знать, что и у Вас все благополучно. Напишите мне шифром по почте, на адрес господина Брауна… двойной конверт для господина де Гужана. Пусть адреса напишет Ваш камердинер. Скажите мне, кому адресовать письма, если я смогу Вам писать, потому что без этого я не смогу больше жить. Прощайте, самый любимый и самый любящий из мужчин. Целую Вас от всего сердца».

Ферзен прикладывает это письмо к губам и черпает в нем новую надежду. Теперь он полностью вернул уверенность в себе. Да, он спасет ее, спасет вопреки мешающему честолюбию,