Одесситки - Ольга Приходченко

Год пролетел, Марио за это время дважды приходил в Одессу на разных судах. О Джованни он ничего толком не мог сказать. Контракты они заключали на разные суда, в Италии не сталкивались. Весной 35-го года за Анной стал ухаживать молодой человек. Парень был и симпатичный, и учился в мореходном училище, в общем, подходил по всем статьям, так считал отец. Но Анна старалась встречаться с ним пореже. Как все плавающие женихи, у него на суше времени было в обрез, к тому же он ещё учился. Сначала, он даже радовался, что Анна не настаивает, как другие девчонки, сразу свадьбу играть. Потом он несколько раз проверял, закидывал удочку, практически делал предложение руки и сердца, но Анна всё переводила в шутку. От ребят он знал, что Анька ни с кем не гуляет больше. Ведёт себя достойно, однако попытка его на Октябрьские праздники сблизиться потерпела фиаско. Анна его оттолкнула и убежала домой. Через месяц еле выпросил прошения. И вот, наконец, этой весной после просмотра в десятый раз новой кинокомедии «Весёлые ребята» молодые люди объяснились. Свадьбу отложили до следующего прихода жениха из рейса.

Сегодня Анна работала в первую смену, вечером собиралась с Вероникой сходить в кино. Отец из плаванья привёз ей красивое платье, настоящие кожаные босоножки, и Анна гордо шествовала в обновках, перепрыгивая утренние лужи, оставленные дворниками после полива деревьев и первой нежной зелени. Как пышно цветёт акация, все деревья, как невесты, выстроились стройными рядами. Красотища! Впереди лето, осенью свадьба, но лучше об этом не думать, когда ещё это произойдёт, только осенью, далеко. На углу крутится Вероника, поджидает подругу у лестницы, ведущей в порт.

— Анька, посмотри! — Девушка глянула на подругу. В этом платье Анна её уже видела. — Да не на меня, туда смотри! Видишь? — Она посмотрела в сторону порта. — Да не туда, правее. Флаг видишь? Какой флаг? Итальянец в порту

— Вероника, успокойся, — Анна обняла подругу, — может, его там и нет. Он ведь только два месяца тому назад как был.

— Анька, он там, мой Марио... я чувствую.

— Успокойся, тихо ты, пошли на смену, опоздаем. Возьми себя в руки, Вероничка, дорогая, не плачь. Какая-нибудь сексота ещё увидит. Пойдём, моя хорошая, пойдём.

— Анечка, я чувствую, он смотрит на меня.

У Аньки самой ноги стали подкашиваться. Внизу на таможенной площади девушки немного успокоились, судно отсюда не видно. Переодевшись в рабочие комбинезоны, которые им выдали этой весной, повязавшись одинаковыми косынками, девушки превратились в сестёр-близняшек. Бригадир Семёныч, метнув взгляд на подружек, протянул наряд сначала Веронике, потом, вздохнув, сунул бумагу Анне со словами:

— Ты уж, Аннушка, пригляди за подружкой, чтоб без всяких глупостей. Или на другое судно вас послать?

— Все будет в порядке, дядя Сеня, — твёрдо произнесла Анна.

— Ну, смотрите... — усмехнулся Семёныч. — Замуж вам пора, а вы всё по судам бегаете.

Вероника по дороге к судну повторяла: «Марио. Марио, хоть бы он пришёл, хоть бы он пришёл!» И вдруг как дёрнет Анну за руку: «Джованни, Анька, это Джованни, смотри, да не на мостик, он на нижнем трапе. Ну, ты чего? Пошли, не смотри так, много чести». Но Анна не то что идти, она дышать не могла. Сердце девушки стучало так сильно, что она не слышала подругу и не видела его. Только твёрдая рука Вероники толкала её вперёд на встречу с ним. Как они подошли, она не помнила, что он говорил, не слышала. Она боялась поднять на него глаза, а когда, пересиливая страх, всё же посмотрела на него, чуть не свалилась опять с трапа. И только сзади Вероника, а впереди он, взрослый красивый мужчина, удержали девушку. Вероника что-то щебетала, стараясь превратить всё в шутку. Джованни попросил её постоять под дверью, покараулить, пока он поговорит с Анной. Помещение было маленьким, только стол и пара стульев. Он закрыл дверь и двумя руками нежно взял голову девушки, пристально рассматривая её лицо: «Анна, Анна, я тебя лублу!»

На него смотрели серо-голубые глаза, обрамленные густыми ресницами, полными слез, которые медленно стекали по нежным, ещё не загоревшим щёчкам девушки. В прошлый раз у неё были толстые косы, а сейчас гребень выпал и густые, слегка вьющиеся золотистые волосы ласкали его руки.

— Анна, здравствуй!

Его руки стали опускаться по её шее, плечам, подхватили спину, и девушка не отталкивалась, не сопротивлялась. Как долго они целовались, прижавшись друг к другу, они не знали. Только настойчивое периодическое постукивание за дверью Вероники немного их отрезвило.

— Анна, ланч в двенадцать, я буду тебя ждать! — он открыл дверь, девушка вышла.

— Ты что? Вот даёте! Дорвались! Мой Марио тоже здесь. Ты где хочешь быть — на палубе или в трюме? Успокойся, что дрожишь? Что он тебе сказал?

— Ничего.

— Ничего, — усмехнулась подружка, — рот оботри, целовались, ты как пьяная, вот даёшь. Пойдёшь в трюм, лучше там посиди, пока успокоишься. Ты меня слышишь, подруга? Смотри «вира» с «майна» не перепутай. Ты что, ещё ни с кем не целовалась? А как же жених?

Анна молчала. Как она могла с кем-нибудь таким поделиться, как? Чем больше времени проходило, тем больше она понимала, что только его одного она любит больше жизни. И будет любить его вечно, что бы ни случилось. И ждать, сколько нужно, столько и будет ждать, только его, его одного. И вот она дождалась, он там наверху, её капитан, её единственный капитан на всём белом свете, и они будут вместе обедать. Наконец, звук рынды прервал работу, все с облегчением, медленно стали подниматься наверх. Одна Анна осталась сидеть неподвижно на ящике в трюме. Семёныч как сердцем почувствовал, подошёл к итальянскому судну. Грузчики приветствовали начальство.

— Ну, як там, нормально?

— Та дэ там, на суток трое роботы. Там ще Верка Холодная з Анькой залышылыся.

Прозвище Вера Холодная за Вероникой с самого первого дня приклеилось, как без этого в порту? Настоящая фамилия девушки была Студень Вера Мыколаевна. Вероникой её бабушка и Марио называли, ещё Анька, чувствовала, что подруге это приятно, так в детстве её покойная мама называла. Ещё её Верой Холодной в порту прозвали из-за красоты, похожа она была на популярную одесскую актрису, ещё за то, что ни с кем из ребят никогда не гуляла, ни с кем не дружила, вот только Анька хвостиком бегала за ней.

Но Семёныч не был бы Семёнычем, чтобы не выследить девчонку с её тайной. Сдавать своих в порту не принято было, а уж доносить или шантажировать, или, ещё хуже, сплетничать, каралось без пощады. И если такой негодяй объявлялся, то обязательно с ним приключалась беда. Ненароком поскользнётся и в трюм свалится или пол груз попадёт и раздавит его всмятку. Несчастный случай по вине пострадавшего, всегда выносила такое решение комиссия. Семёныч похлопал хлопца по плечу

— Та первыми они до столовки побежали, вы последние, вас я дожидаюсь.

Парень мотнул неуверенно голову в сторону трапа — никого: ну, Верка Холодная, шустрая пацанка.

Анна сидела, как раненный воробышек в трюме, с одной стороны, она бы к Джованни полетела на крыльях, а с другой: что он может о ней подумать. Его рука мягко легла на плечо, она боялась поднять голову. Джованни присел рядом на корточках, в руках он держал фонарик. Она даже не услышала, как он подошёл. Молча он помог ей подняться наверх и, не выходя на палубу, длинным коридором повёл к себе в каюту. Такой красоты девушка никогда не видела.

— Это мои апартаменты, здесь я отдыхаю и работаю. Я плохо говорю по-русски, ты меня понимаешь?

— Си, — тихо ответила девушка. Джованни улыбнулся, снял китель и аккуратно повесил на плечики в шкаф.

— Анна, давай помоем руки, за обедом поговорим. Нам есть о чём поговорить.

Бледное лицо девушки залилось краской, она боялась поднять голову, боже, как стыдно. Что он обо мне подумает? Нет, нужно уходить немедленно. Все знают, что я осталась на судне. Что я стою, как идиотка? Что я здесь делаю? Господи, помоги мне! Но она продолжала стоять и молчать, не в силах шевельнуть ни ногой, ни рукой. Капитан снял со стола воздушную белоснежную салфетку. Большой стол был сервирован на две персоны. Рядом стоял маленький столик на колесиках.

— Анна, давай пообедаем, пойди сюда, помой руки.

Гальюн сверкал чистотой. В зеркале нал умывальником она увидела своё зарёванное лицо замарашки. Быстро опустила комбинезон до талии, сбросила кофту и обмылась душистым мылом, обтёрлась пахнущим свежестью полотенцем. Потом ещё раз прижала к лицу его полотенце и, больше не глядя на себя, выскочила из туалета. Джованни откупоривал бутылку вина. Рукой показал на стул напротив себя и стал наливать вино, сначала себе, потом ей.

— Нет-нет, мне нельзя, я на работе.

— Не будет сегодня работы, у нас авария на судне. Света нет, мы выгрузку отменили.

— Правда? Поэтому в трюме свет погас?

Джованни насмешливо посмотрел на девушку.