Рок небес - Мэри Робинетт Коваль

стол, оставив на нержавеющей стали сероватое пятно.

– Конечно. – Я отставила миску и полностью посвятила себя заботе о нуждах нашего командира, прости господи. Выжимая тряпку, я ухитрилась ничего не сказать вслух. Хотя я, возможно, слишком сильно ее скрутила. – Держи.

Должна признать, в глубине души я надеялась, что попаду тряпкой в Паркера, но он ловко поймал ее в воздухе как ракета-перехватчик. Повернувшись к доске, он стер написанное.

– Бенкоски, устрой встречу для пилотов и штурманов после общего собрания.

– Я тебе секретарша, что ли?

– Ты мне второй пилот.

– Я бы мог возразить, что, раз уж ты на моем корабле, то это ты мой второй пилот.

– Тогда заместитель? Помощник командира? Правая рука? Да без разницы, – Паркер бросил ему ручку. – Это значит, что ты занимаешься документами.

Так вот зачем Паркеру второй пилот! Я покачала головой и вернулась к мытью посуды. Я так яростно терла миску губкой, что ее шуршание соперничало со скрипом маркера по пластиковой доске. Поставив миску на решетку УФ-стерилизатора, я вытерла рабочую поверхность. Даже удивительно, насколько мне становится лучше, когда на кухне чисто.

Я открыла дверцу духовки и проверила печенье. Хотя в теории духовки на двух кораблях были идентичны, на практике оказалось, что у нас, на борту «Ниньи», духовка грела сильнее, и на «Пинте» я все еще пыталась приноровиться. В кухню вырвались клубы горячего пара, наполняя воздух ароматом сдобного теста и масляной сладости. Сверху печенье подрумянилось и обрело красивый золотисто-коричневый цвет. Принято к сведению. Как выяснилось, более медленный и слабый нагрев хорошо сказывался на моей выпечке.

Я взяла прихватку и вытащила противень из духовки. А потом, то ли из щедрости, то ли из желания получить похвалу, я повернулась с печеньем к Паркеру и Бенкоски.

Паркер писал на доске штатное расписание. Как это часто бывает, первым делом я заметила свое имя. Напротив него были слова: «штурман-вычислитель/второй пилот».

Каким-то чудом мне удалось не уронить противень. Но из меня все равно вырвался писк.

Бенкоски обернулся.

– Ух ты… Ты просто ангел.

– Гм. Спасибо. – Я подошла с печеньем поближе, не сводя глаз с доски. Команды снова были разделены, и, кажется, нам предстояло вернуться на свой корабль. – Осторожно. Противень горячий.

Паркер сунул блокнот под мышку и взял печенье.

– Благодарю, мэм.

– Мэм? С каких это пор я стала мэм?

– Это только когда ты готовишь, – он помахал печеньем у меня перед лицом, а затем поднес к носу, с удовольствием вдыхая аромат: – Место женщины на кухне и все такое.

Я закатила глаза.

– Ну конечно. Эту работу я легко получила.

– А в остальное время ты штурман.

Я указала подбородком на доску.

– Или второй пилот?..

Бенкоски одной рукой хлопнул меня по плечу, а другой ухватил с противня печенье.

– Поздравляю с повышением.

– Погодите… Это насовсем?

Паркер пожал плечами, как будто ничего особенного не происходило.

– Тебе нужно расписание, где мы тасуем команды и ставим де Бера на один корабль с Фланнери и Грей?

Не может быть, чтобы он всерьез хотел сделать меня вторым пилотом. Женщин все еще не набирали для пилотирования больших ракет. Даже для спуска на Землю с «Лунетты». Даже в качестве вторых пилотов.

– А что с Авелино?

Паркер, не отрывая от меня взгляда, откусил кусок печенья и медленно разжевал. Проглотив, он большим пальцем убрал с губы крошку.

– Я в журнале ему одни хвалебные оды пою. Как думаешь, сейчас это справедливо?

Когда мы закончили с ремонтом антенны и сняли скафандры, один глаз Рафаэля был покрыт слезами. Он ничего нам даже не сказал. Если бы он не вел себя так тихо и периодически не застывал посреди какого-то действия, никто бы и не догадался, что его что-то беспокоит. Но второй пилот не мог себе позволить замереть, пусть даже на мгновенье.

А что насчет моей собственной тревоги? Я подошла к стойке и поставила на нее противень. С минуты на минуту начнут приходить остальные.

– Можно с тобой поговорить?

Паркер вздохнул и передал блокнот Бенкоски.

– Запиши все остальное.

– Я не секретарь.

– Не заставляй меня включать босса, приятель. – Паркер подошел ко мне и, опершись о стойку, откусил еще кусок печенья. С набитым ртом он спросил: – Ну?

– Я понимаю твое беспокойство по поводу Рафаэля, но… ты же знаешь мою историю.

– Думаешь, у нас тут сейчас найдется кто-то без тревоги? У нас уже две недели нет связи с Землей.

Я подвинула противень, выравнивая его по краю стойки, чтобы не смотреть на Паркера.

– Я к тому, что если ты доверяешь мне, то можешь доверять и ему.

– Что такое? А куда делось это твое «женщины столь же квалифицированны, как и мужчины»? «Моя тревога не представляет проблем»? А еще «ракеты достаточно безопасны, даже для дам»? Хочешь сказать, что ошибалась? Хочешь сказать, что ни на что, кроме готовки и стирки, не годишься?

– Нет. – Боже, ну какой же он мудак. Атакует меня моими же словами. – Я просто не понимаю, почему ты выбрал меня вместо Рафаэля.

– Значит, ты ставишь под сомнение мои решения? Впрочем, чему я удивляюсь?

– Видишь! – я развернулась на пятках и посмотрела ему в глаза. – Мы с тобой все время ругаемся. Почему ты хочешь, чтобы я стала твоим вторым пилотом?

Он наклонился вперед.

– Потому что ты не из тех, кто просто стерпит мои шутки. Потому что я видел тебя в кризисной ситуации, и ты до жути организованна. Потому что ты капец какой хороший пилот. Потому что я командир миссии, и это мой приказ. Есть еще вопросы, черт побери?

Все мое тело гудело, словно сердце превратилось в неисправный двигатель. Не знаю как, но мне удалось поднять подбородок.

– Да. Это что, комплименты?

Паркер рассмеялся, и, черт бы все побрал, у него был приятный смех. Он запрокинул голову, а на щеках у него выступили ямочки. Но потом смех резко оборвался, и он выпрямился.

– Нет. Это были критические оценки, – он показал мне остатки печенья. – А вот тебе комплимент: печенье чертовски вкусное.

Он закинул последний кусок в рот и как ни в чем не бывало вернулся к доске.

Я не успела еще толком справиться с потрясением, как на кухню из садового модуля пришли де Бер и Хайди. Я встряхнула головой, чтобы немного прийти в себя, и открыла ящик. Хотела взять лопатку, вот только оказалось, что это ящик для полотенец. Зачем хранить кухонные полотенца рядом с плитой? Но раз уж я наткнулась на них, то взяла одно и бросила в миску для подачи печенья. За моей спиной подтягивались на собрание остальные члены экипажей двух кораблей. По кухне неслись обрывки разговоров.

– …лучшая опера Россини…

– …а потом главный герой умирает в середине книги…

– …думаю, джин уже должен быть готов…

– Джин? Я могу выступить в качестве добровольца… – я оглянулась через плечо и увидела Кэм. Она разговаривала с Леонардом: – Ты подстриглась!

Я знаю, это глупо. Но она отрезала свои длинные