Рок небес - Мэри Робинетт Коваль

упали. Воздух вышел из шлюза, и все вокруг заполнила зловещая тишина. Я проплыла вперед, сражаясь с жестким скафандром, и отдраила люк. Потом я потянула его на себя, одновременно пристегнув страховочный трос к одному из поручней, которые усеивали поверхность корпуса на «Нинье». Замок пристегнут. Защелкнут. Черное на черном. После этого я вытащила наружу ящик с оборудованием и тоже его закрепила. Оттолкнувшись пальцами, я выплыла из просторного люка, ухватилась за один из поручней и спустилась по нему вниз, чтобы пропустить Рафаэля. Здесь я также пристегнулась тросом.

Оба троса мягко притягивали меня к кораблю. В бассейне нулевой плавучести этого не происходит из-за сопротивления воды, но в космосе тросы оказывают заметное притяжение. Как будто я нуждалась в напоминании, что я не в симуляторе. Ногти проехались по внутренней части перчаток, когда я привязывала ящик с инструментами к скафандру, чтобы таскать его за собой. Теперь, когда я все закрепила и перепроверила, можно было оглядеться.

Я парила в космосе, и комок горя и злости в моей груди немного разжался. Какая-то часть меня ждала, что космос будет синим. Это все из-за многих часов, проведенных в бассейне с имитацией корпуса «Ниньи». Но на самом деле космос был густо-черным. Если на корабле выключали свет к ночи, в иллюминатор было видно звезды, но между вами все равно была преграда. Сейчас, когда я вышла в открытый космос, я смотрела на него сквозь стекло, но зато поле видимости ничем не ограничивалось.

Неважно, сколько раз ты выходишь в космос, звезды никогда не теряют своего очарования. На фоне этой безграничной черноты они ослепительно сияли. Единственную границу рисовал корпус нашего корабля, сверкающий в солнечном свете золотом и серебром.

Когда Рафаэль протянул руку из шлюза, я задержала дыхание. Я не могла дышать, пока он не пристегнулся. Он отвернулся от меня, тоже глядя на необъятные просторы вокруг. Это один из немногих моментов отдыха, которые мы можем себе позволить во время выхода в открытый космос.

Пока мы ждали Леонарда, я вглядывалась в бесконечную черноту. Наверное, сколько бы еще раз я ни увидела звезды, этот момент всегда будет для меня священным. Я забормотала себе под нос:

– Baruch ata Adonai, Eloheinu, melekh ha’olam, she’hekheyanu v’kiy’manu v’higi’anu la’z’man ha’ze…[80]

Затрещал приемник, и раздался голос Паркера.

– Йорк, повтори?

– Я просто… – Молюсь. – Говорю сама с собой.

– На идише?

– Ну, вообще-то на иврите. – У него часто просыпалась любовь к языкам, но на этот раз мне совсем не хотелось вдаваться в объяснения. – Когда вернемся, я тебя научу.

– До этого момента постарайтесь не засорять связь.

Как будто это не он расспрашивал меня о языках.

Но мы все-таки вышли в открытый космос, не имея возможности проконсультироваться с ЦУП, и даже после трехдневного планирования Паркер наверняка чувствовал давление. За это я не могла его критиковать.

– Так точно, сэр.

Леонард наконец пристегнулся и развернулся, чтобы установить над люком шлюза теплозащитный экран. Люк останется открытым на случай чрезвычайной ситуации, чтобы мы могли быстро вернуться. Я молила бога, чтобы такая предосторожность нам не пригодилась.

Отвернувшись от шлюза, Леонард доложил:

– Нинья, говорит EV1. Все трое вышли в открытый космос и готовы к работе.

– Подтверждаю, EV1. Мы вас видим.

– Давайте за работу.

Голос Рафаэля был таким требовательным, что я тут же отодвинулась от люка.

Я двинулась за Леонардом, осторожно перебирая поручни. Мы перемещались к нижней части кругового коридора, и мои ноги летели за мной, заставляя чувствовать себя Супервумен. Разве что у нее не было троса, который не давал ей улететь в космос. Если трос оборвется… этого я очень боялась. Как бы мне ни нравились виды отсюда, невозможно не думать о том, что если ты упадешь, то это навсегда. Но этот страх означал, что я очень, очень внимательно пристегивала крючок и неизменно следовала всем правилам. Замок пристегнут. Защелкнут. Черное на черном.

– Вот из-за этого мой племянник думает, что я Супермен.

Паркер не стал отчитывать Леонарда за болтовню.

Я закрепила трос на очередном поручне и стала спускаться дальше. Если бы Томми меня сейчас видел, он бы визжал от восторга. В горле у меня встал комок.

– С моим все так же.

Впереди Леонард добрался до обрубка, на месте которого раньше была антенна. Он зацепился ногами за поручень и стал сматывать трос, удерживавший сумку с инструментами. Контейнер из майлара был узким, а в длину почти с человека. У Леонарда был запасной шест для антенны, который позволял не крепить ее вплотную к кораблю.

Мы с Рафаэлем замерли рядом. Я размотала трос своего фиксатора для ног и вставила штекер в один из маленьких механических широкоугольных приемников, которыми был усеян корпус «Ниньи».

Голенище фиксатора опустилось и заблокировалось. Появилась черная линия, подтверждая, что все в порядке. Но я все равно еще раз потянула замок на себя и покрутила в разные стороны, чтобы удостовериться, что он закреплен надежно. Потом я собрала волю в кулак, просунула носки ботинок в петлю ножного фиксатора и повернула пятку внутрь, чтобы она встала в ограничитель. Зафиксировав обе ноги, я прикрепила свою сумку с инструментами к поручню на корпусе.

Мимо меня проплыл Рафаэль. Его сумка лениво плыла в вакууме, слегка вращаясь. Через шлем сложно было что-то разглядеть, но мне кажется, что он смотрел в то место, куда попало тело Терразаса.

– Все нормально?

– Полный порядок. – Рафаэль двигался как оживший робот. – Просто анализирую порядок действий. Не вижу ничего такого, из-за чего нужно менять планы. Для начала удалим и закрепим поврежденный участок.

Я извлекла из своей сумки мешок для «мусора». Он был искусно спроектирован, и внутри его покрывала щетина, слои которой сходились в середине. Протолкнуть эти щетинки было несложно, но они помогали удержать дрейфующий мусор внутри. Очень удобно в условиях невесомости, когда руки должны быть свободными. Я вытянула из мешка выдвижной трос и прикрепила его к поручню, подвинув к приемнику, где Рафаэль и Леонард могли легко до него дотянуться.

Леонард повернул свой ножной фиксатор так, чтобы оказаться лицом к сломанному стержню, к которому была прикручена антенна. Рафаэль тем временем приступил к вылавливанию кабелей. Некоторые из них совсем оторвались, другие плавали в нескольких метрах от нас.

Леонард отсоединил от рабочей мини-станции у себя на груди торцевой ключ и приладил его к болту. Жесткие перчатки соскользнули с ключа, и он выругался на каком-то непонятном языке. Привязанный к станции ключ далеко улететь не мог, но сердце все равно замирает в груди, когда ты думаешь, что инструмент вот-вот уплывет в глубины космоса.

Я ухмыльнулась сквозь шлем.

– Это латынь или греческий?

– Греческий.

Я помогла ему зафиксировать обрубок антенны, пока он ловил торцевой ключ.

– Не хочешь перевести?

– Иди к воронам. – Леонард снова поставил на место ключ и