Стихотворения - Всеволод Рождественский

506. О, ЕСЛИ В СУЕТЕ ДНЕВНОЙ…

О, если в суете дневнойУтрачу я твой образ милый,В час одинокий, в час ночнойОн возвратится с прежней силой.В печальный, тихий час ночнойЯ облик твой увижу сноваИ всё, не сказанное мной,Вложу в таившееся слово!

Прости, порой среди чужих,Смеясь, беспечным я бываюИ в суете речей пустыхТебя как будто забываю, —Но ты не верь моим словам,Тебе забвением грозящим,Я не хочу отдать глупцамХоть вздох, тебе принадлежащий!

Пусть наливают мне вино,Что топит скорби и обеты,Пусть страшной силою оноНапоминает воды Леты,И пусть от горя моегоОно сулит освобожденье, —Я наземь выплесну его,Чтоб никогда не знать забвенья!

Когда бы я тебя забылСредь суеты толпы мишурной,Кто б слезы горестные лилПеред покинутою урной?Нет, дело гордости моей —В душе хранить твой образ святоИ средь забывчивых друзейТебе быть верным, как когда-то.

Я знал души твоей приветИ нежное твое участьеК тому, кто сам в юдоли бедВ одной тебе увидел счастье.Тобою жизнь моя светла —Пусть я души твоей не стою:Небесной слишком ты была,Чтоб страстью здесь дышать земною!

<1967>

Роберт Саути

507. ЕПИСКОП БРУНО

Епископ Бруно пробудился вдругИ слушает смятенный сердца стук;В глухой ночи ему приснился сон:Гудел над ним заупокойный звон.

Епископ смехом гонит страхи прочь,И новый сон к нему низводит ночь:У черных стен стучится он теперь,А Смерть ему приоткрывает дверь.

Он в ужасе встает от ложа сна —Сова кричит у черного окна;Теперь ему заснуть еще трудней,Он рад был свету утренних лучей.

Одет епископ в бархат и багрец,Идет он в императорский дворец,Великолепной свитой окружен,Как ни один в Германии барон.

Выходит стража перед ним вперед,Народ на площади без шапок ждет —Все на епископа пришли взглянуть,Но ни один не молвил: «Добрый путь!»

А он идет, храня надменный вид.Вдруг чей-то голос громко говорит:«Епископ Бруно? Весел жребий твой,Но не забудь, что встретишься со мной!»

Вперед, назад, у локтя своегоСмотрел он и не видел никого,Но в холоде душа едва жива:Епископ ясно слышал те слова.

Когда привратник повернул засов,Он Смерть свою увидеть был готов,Услышать вновь его душа ждалаЗаупокойные колокола.

Он гонит страх из сердца своего —Сам император чествует его:Средь лучших яств на стол принесеноВ графинах круглых красное вино.

Епископ яства стал благословлять.Вдруг тайный голос говорит опять:«Вино сверкает в кубке пред тобой,Но знай, епископ, ты сидишь со мной».

Епископ стал бледнее полотна;И он уже не требует вина,Непобедимым ужасом томим,И яства остывают перед ним.

Вот понемногу он в себя пришел,Он весело оглядывает стол,Позабывая свой недавний страх,И пьет вино с румянцем на щеках.

Но сам за императорским столомОн всех грустней и тише. Лишь потом,Когда ворвались маски в гулкий зал,Он всех шумней и веселее стал.

Опять за маскированной толпойБыл слышен голос резкий и глухой:«Епископ, ты провел веселый день,Но ты со мной сойдешь в ночную сень».

Епископ вздрогнул; слезы очи жгут,И вкруг тонзуры волосы встают,Лицо епископа белей, чем снег;К нему подходит в маске человек.

Дотронулась костлявая рука,И ледяная смертная тоскаВ единый миг по жилам протекла,И пал епископ мертвым у стола.

<1922>

508. КОЛОДЕЦ СВ. КАТЕРИНЫ

Колодец на западе Англии есть —       Краса потаенной долины,И знают все женщины в этой стране       Колодец святой Катерины.

Дуб старый и гордый поднялся над ним       И ясень разросся красиво,И, с вязом могучим сплетая листы,       Склонилась плакучая ива.

Однажды прохожий к нему подошел,       От долгой дороги усталый, —С рассветом он вышел и шел целый день       А чистое небо пылало.

Он выпил холодной, прозрачной воды,       Измученный жаждою жгучей,И ближе к святому источнику сел       Под вязом у ивы плакучей.

Из ближней деревни с ведром человек       Сошел зеленеющим склономИ путника, с краю поставив ведро,       Приветствовал низким поклоном.

«Женат ли ты, путник? — крестьянин спросил. —       Коль есть на то милость Господня,То самый счастливый ты выпил глоток       Во всей своей жизни сегодня!

А если твоя побывала жена       Среди Корнваллиской долины,Она зачерпнула, клянусь головой,       Водицы святой Катерины».

«Жена моя дома и здесь не была, —       Прохожий не медлил с ответом, —Но разве от этого лучше глоток,       В колодце почерпнутый этом?»

Крестьянин ответил: «Служил я не раз       Святой Катерине в угоду.И прежде чем ангел восхитил ее,       Она закляла эту воду:

Коль раньше жены догадался супруг       Глотнуть из святого колодца,Счастливец — отныне в семействе своем       Хозяином он остается.

Но если успела напиться жена —       Пусть просит он помощи божьей».И снова холодной воды зачерпнуть       Склонился к колодцу прохожий.

«Но ты-то, конечно, — он парня спросил, —       Ты пил пред своею женою?»А тот улыбнулся при этих словах       И робко поник головою.

«Я после венчания, бросив жену,       К источнику кинулся пылко,Да только хитрей оказалась жена:       Пришла уже в церковь с бутылкой».

<1922>

Роберт Браунинг

509. МЫСЛИ НА ЧУЖБИНЕ О РОДИНЕ

       Ах, быть бы дома, в Англии,       Когда цветет Апрель!       Тот, кто проснулся в Англии,       Вдохнув весенний хмель,Тот может видеть, как в рассветный часНежданной зеленью покрылся вязИ зяблик сыплет трели средь ветвей       Там, в Англии моей!

Сменив Апрель, и Май уж тут как тут,Уж ласточки и славки гнезда вьют.Взгляни, как груша около рекиНа клевер осыпает лепестки,Как светится роса, ручей течет,А дрозд мой дважды песенку пост,И знают все, что так тому и быть,Что свой восторг он может повторить!

510. УТРАЧЕННАЯ ЛЮБОВЬ

Итак, всё кончено… Слова любвиНе обещают больше ничего.«Прощай!» — чирикают нам воробьиИз-под застрехи дома твоего.А в почках виноградная лоза —Я сам увидел это в первый раз —Вот-вот готова распахнуть глаза,И красный цвет стал серым вдруг для нас.Как встретим утро мы, любовь моя?Позволь твою мне руку нежно взять,Ведь мы — друзья. Но лучшие друзьяХранят всё то, что должен я терять.Хотя сверканье черных глаз твоихЯ сохраню на долгие года,Хоть голос твой в ромашках молодыхОстанется со мною навсегда,Как подобает дружбе, я скажуЧуть больше, провожая в дальний путь,Как все, твою я руку задержу,Как все, иль даже дольше — так, чуть-чуть…

Вильям Батлер Йитс