Избранное - Ба Цзинь

Жэньминь с благодарностью взглянул на девушку.

— Ничего опасного у нее нет, она должна научиться беречь себя. Но, к сожалению, она очень любит работать. Все хочет делать сама, и уж если возьмется за что-нибудь, то непременно доведет до конца. — В голосе Жэньминя зазвучали грустные нотки, но внезапно он улыбнулся и заговорил о Чэнь Чжэне, чтобы слушавшие забыли о Яочжу: — Чэнь Чжэнь вот тоже не щадит себя, сдерживаем его, а он и слушать не хочет. Ничего с ним не поделаешь.

— Что это ты, черт тебя побери, в глаза людей бранить начал! — улыбнулся Чэнь Чжэнь.

Все рассмеялись. Грустное настроение рассеялось.

— Да, господин У прав. И вам следует, господин Чэнь, позаботиться о своем здоровье. Ведь ваши работы появляются одна за другой. Кажется, вы пишете быстрее, чем мы читаем. Я беспокоюсь за вас. Господин Цзяньган часто рассказывает нам о вас. Он считает, что вы, господин Чэнь, — человек, который не видит будущего. Вы согласны с этим? — Чжан Жолань, наклонив голову и чуть улыбаясь, окинула его заботливым взглядом.

Чэнь Чжэнь, растроганный, не сводил с нее глаз, лицо его просветлело, он заулыбался и, словно обращаясь к самому себе, промолвил:

— В общем-то все вы правы… — но не договорил и умолк.

— В последнее время вы редко бываете у господина Цзяньгана. Когда я жила там последний раз, Пэйчжу вас вспоминала, там была и Юньюй, она тоже… — Голос у Жолань был звонкий, но она не была мастерицей поддерживать подобный разговор, поэтому говорила медленно.

Чэнь Чжэнь словно не расслышал ее последних слов и, не дав ей договорить, задумчиво глядя в потолок, произнес:

— Сейчас у меня очень много дел, поэтому я и не бываю у Цзяньгана. Вы, видимо, часто бываете там. Как чувствуют себя Пэйчжу и мисс Цинь, вы давно видели ее? — Чэнь Чжэнь спросил лишь потому, что Жолань заговорила о ней, а он знал, что они друзья. Как-то он прочел книгу под названием «Три мятежные женщины» и по аналогии прозвал трех подруг, которых встречал в доме Цзяньгана, Жолань, Юньюй и дочь Цзяньгана, Пэйчжу, «тремя мелкобуржуазными девицами».

Он считал, что имена девушек: Чжу — «жемчуг», Юй — «яшма» и Лань — «орхидея» — являются как бы символом мелкобуржуазной среды.

— О, — заулыбалась Жолань, — Юньюй ведь здесь. Мы разговорились, и я забыла о ней. Она сейчас у меня в комнате. Она не знает, что вы оба тут, я сказала ей только о господине Чжоу. Юньюй хотела повидаться с ним, вот я и пришла. — Она повернулась к Жушую: — Это та самая моя однокурсница, о которой мы говорили в прошлый раз. Хотите ее видеть?

Жушуй не сводил глаз с Жолань. Услышав о том, что Юньюй хочет видеть его, он обрадовался, поспешно встал и проговорил:

— Пожалуйста, пригласите ее сюда.

Жолань улыбнулась и вышла. Жушуй ждал с замиранием сердца. Через некоторое время вошла Жолань и с ней красивая, изящная девушка, которая была чуть повыше своей подруги.

Юньюй давно была симпатична Чэнь Чжэню.

Ее овальное лицо с правильными чертами не выделялось ничем особенным, но девушка казалась прелестной. Одета она была по последней моде: длинный халат из желтого индийского шелка в цветочках, облегающий ее полную девичью грудь, туфли не высоком каблуке; завитые волосы, напудренное лицо с подкрашенными ресницами, накрашенные губы. «Еще одна мелкобуржуазная девица. Из трех две здесь», — подумал Чэнь Чжэнь, посмеиваясь про себя.

Жэньминь тоже был знаком с Юньюй. Жолань представила подругу Жушую. Он был рад, усадил девушек на тахту, а сам сел рядом в кресло, стараясь не пропустить ни единого слова или жеста Юньюй. Она ему нравилась, но вместе с тем он понял, что привлечь внимание этой девушки не так-то легко. Юньюй была красивее и живее Жолань, но она старалась подчеркнуть свои достоинства. Жолань была скромнее. Ее привлекательность и женственность были типичны для восточной девушки.

Юньюй была остра на язык. Она видела Жушуя впервые, но, ничуть не смущаясь, засыпала его вопросами, не давала скучать и другим. Девушка переводила взгляд с одного молодого человека на другого, и каждому казалось, что она говорит именно с ним. Ее приход внес необычайное оживление. Больше других Юньюй обращалась к Жушую: расспрашивала его о нравах и обычаях Японии, о современной японской литературе, интересовалась его мнением о японских писателях, — она занималась литературой. Жушуй очень подробно отвечал на все ее вопросы. Воспользовавшись случаем, он похвалил японского писателя Огаву Мимэй, которого высоко ценил. Но девушка не проявила особого интереса к этому автору. Ее занимала молодая писательница, получившая известность благодаря своей вещи под названием «Скитания». Жушуй достал из чемодана фотографию этой писательницы и подал Юньюй. Он коротко поведал о жизни женщины, полной превратностей, о том, как из простой служанки она стала первоклассной писательницей, рассказал о своих встречах с ней, упомянул ее высказывания о мужчинах, в частности такое: «Все мужчины — дрянь». Его рассказ всех заинтересовал, особенно Юньюй. Она вдруг словно ощутила пустоту и промолвила, обращаясь к самой себе:

— Скучно жить в Китае.

— Не скучнее, чем во всяком другом месте, — ответил, улыбаясь, Чэнь Чжэнь.

— Почему? — Юньюй неожиданно повернулась к Чэнь Чжэню, взглянула на него. Ее живые, проницательные глаза смотрели не отрываясь, требуя ответа.

— Я жил в Японии, теперь живу в Китае — по-моему, везде одно и то же, — холодно ответил Чэнь Чжэнь, избегая ее взгляда, делая вид, что не замечает его.

— Не совсем так! Я не согласен! В Японии куда лучше! — поспешил вмешаться Жушуй. За семь лет, что он прожил в Японии, эта страна произвела на него хорошее впечатление, и он при всяком удобном случае хвалил все, что было с ней связано.

— Спросите Жэньминя. Он тоже бывал в Токио, а затем несколько лет жил и в Токио, и в Пекине. Неужели и он пристрастен? — возразил Чэнь Чжэнь. Однако он не сердился, лицо его было веселым.

Жэньминь хотел было ответить, но Юньюй перебила его:

— Вы исключение, господин Чэнь. Когда читаешь ваши статьи, то понимаешь, что вам чуждо радостное восприятие.

— Но я часто смеюсь. Иногда даже радуюсь, — спокойно, но с иронией ответил Чэнь Чжэнь.

— Не верю! Не может быть! — запротестовала Юньюй.

— Удивительно! Почему же, мисс Цинь, вы не верите? Неужели это невозможно? — рассмеялся Чэнь Чжэнь. Ее настойчивые вопросы заинтересовали его. Он терпеть не мог скучных разговоров, любил горячие споры, столкновение мнений, пусть даже необоснованных, он не боялся этого.

— Я читала почти все ваши статьи и знаю: вы культивируете печаль. Вы пугаете людей своим мрачным настроением, — потупившись, тихо и вместе с тем отчетливо произнесла Юньюй. И нельзя было понять, шутит она или говорит серьезно.

— В таком случае не читайте их, — безразличным тоном ответил Чэнь Чжэнь, но слова девушки лишили его душевного равновесия. В сердце опять закралась печаль. Он всеми силами старался сдержаться и скрыть свое настроение. — Вы не прочли всех моих статей, я не верю вам.

Юньюй улыбнулась, она хотела ответить, но в этот момент Жолань, разволновавшись, наклонилась к Юньюй и тихонько дотронулась до ее локтя. Юньюй чуть повернула голову и взглянула на подругу.

— Вам не верится, господин Чэнь? Приходите ко мне и посмотрите! У меня есть все ваши книги, все до единой. Я прочла их очень внимательно. Не верите мне, спросите у нее, — с улыбкой указала она на Жолань.

Жолань давно хотела, чтобы Юньюй сменила тему разговора, и поспешно проговорила:

— Это правда, господин Чэнь. Я сама у нее брала ваши книги.

Чэнь Чжэнь в замешательстве молчал: обе девушки заявляют одно и то же. Заметив его растерянность, подруги невольно рассмеялись.

Жолань что-то сказала на ухо Юньюй, та, улыбаясь, слегка наклонив голову, продолжала пристально смотреть на Чэнь Чжэня. Когда она смеялась, то прикрывала рот платком и даже вздрагивала от смеха.

Чэнь Чжэнь сквозь очки окинул взглядом фигуру Юньюй и подумал: «Из трех девиц эта, пожалуй, самая привлекательная». Но тотчас отвел взгляд и стал смотреть на прейскурант номеров гостиницы, висевший на стене. Он старался отогнать мысль о девушке.

— Господин Чэнь, по-моему, все ваши книги проникнуты призывом к любви, все равно — идет ли в них речь о людях или о чем-нибудь другом. И вы нуждаетесь в любви. Мне кажется, лучше найти утешение в любви, чем прикрываться печалью. Господин Цзяньган такого же мнения. Он считает, что вы намеренно живете как аскет. А к чему это? Отчего вы не ищете любви, заставляете себя страдать, почему не полюбите кого-нибудь? Я не верю, что никто вас не любит.

— Мисс Цинь, — перебил ее Жэньминь, — не стоит тратить на него таких слов. Это все равно что метать бисер перед свиньями. Мы только что толковали ему об этом же. Ему жизнь не дорога, что уж тут говорить о любви, о женщинах?! Этот человек словно машина, крутится целый день…