Избранное - Ба Цзинь

Лицо его озарила улыбка.

Чэнь Чжэнь едва сдерживался, кусал губы, чтобы молчать. Он понимал, что говорить с Жушуем бесполезно, пустая трата времени. Он искренне старался открыть глаза Жушую, указать ему путь к счастью.

Он заботился о будущем друга, словно о своем собственном. Но Жушуй прикрывался рассуждениями о совести и сложностью своего положения. Он уклонялся от всех советов, словно от вражеских стрел. Что поделаешь с таким человеком? Они совершенно разные люди, будто из двух разных эпох, они не могут понять друг друга. Этот человек ничего не может дать Чэнь Чжэню, да и Чэнь Чжэнь ничем не может помочь ему. Чэнь Чжэнь холодно, без сожаления простился с Жушуем и вышел. Он заспешил и даже не умылся, несмотря на уговоры Жушуя остаться и побыть еще. Чэнь Чжэнь подумал, что теперь не скоро приедет сюда, и сразу повеселел.

Он быстро сбежал вниз и подошел к газону. Глядя на сверкающую в золотистых лучах солнца гостиницу и молодую траву под ногами, он забыл о том, что только что произошло. Когда он подходил к воротам, его неожиданно окликнул чистый женский голос:

— Господин Чэнь!

Он оглянулся, у одного из окон второго этажа стояла Юньюй. На ней было красное платье с отложным воротником, лицо ее дышало свежестью, на лице не было косметики. Слегка растрепанные волосы оттеняли белизну кожи. Она стояла, облокотившись о подоконник, и махала ему рукой.

Чэнь Чжэнь направился к ней.

— Гуляете? — спросила она с улыбкой, поправляя волосы.

— Нет. Иду домой, — ответил он, улыбаясь.

— Домой? — притворно удивилась она. — Почему так рано? Неужели вы не хотите побыть здесь еще несколько дней? — Глаза ее сияли. Рядом с ней в проеме окна появилась Жолань.

— Господин Чэнь, останьтесь еще на несколько дней. Вы побыли здесь всего один вечер, — улыбаясь, уговаривала его Жолань.

— У меня дела. Мне сегодня же нужно возвращаться. Приду как-нибудь в другой раз, — отозвался, улыбаясь, Чэнь Чжэнь, а про себя подумал: «Какой смысл оставаться здесь. Я ведь не игрушка. Жушуй больше подходит для этой роли». Он повернулся и пошел к воротам.

— Господин Чэнь! — снова окликнула его Юньюй.

Он остановился. Оглянулся. Юньюй молча улыбалась ему. Рядом с ней стояла Жолань. Спустя секунду Юньюй проговорила:

— Не забывайте нас!..

Чэнь Чжэнь кивнул в ответ и направился к выходу. Дойдя до ворот, он еще раз оглянулся. Юньюй по-прежнему стояла у окна. Она снова помахала ему рукой и, наклонившись к Жолань, сказала ей что-то на ухо. Потом снова взглянула на Чэнь Чжэня. Он все еще стоял в воротах.

Выйдя из ворот, он, казалось, окунулся в другой мир. Лица девушек стояли перед глазами, их голоса звенели в ушах. Он чувствовал, что не сможет без сожаления расстаться с ними. Но через некоторое время совсем другие мысли овладели им.

— Расстаемся навсегда! — тихо произнес он. На сердце стало радостно, он больше не думал о них, словно они и вовсе не существовали.

6

Прошло немногим больше недели, и Чэнь Чжэнь снова пришел к Жушую. Он хотел, чтобы Жушуй перевел статью с японского языка. Он считал, что это отвлечет друга.

Жушуй сидел, уронив голову на письменный стол. Чэнь Чжэнь дважды окликнул его. Тот не ответил. Он подошел ближе и услышал всхлипывания. Жушуй плакал! Это удивило Чэнь Чжэня. «Возможно, в этом виновата Жолань», — подумал он. Но тут увидел на столе конверт старого образца и вспомнил, что вчера пересылал Жушую заказное письмо от отца. Скорее всего, это письмо и является причиной слез. Он тихонько стоял в стороне, ожидая, пока Жушуй поднимет голову. Но Жушуй не шевелился. Потеряв терпение, Чэнь Чжэнь похлопал его по плечу.

Жушуй поднял голову, лицо его было мокрым. Он смотрел на Чэнь Чжэня глазами, полными тоски, и не переставал плакать. Взгляд его молил о помощи.

Чэнь Чжэнь никогда не видел Жушуя таким убитым. Сердце его заныло от жалости. Он хотел успокоить друга, но не мог найти нужных слов и лишь участливо проговорил:

— Что случилось? Отчего ты плачешь? Не могу ли я помочь тебе?

Жушуй покачал головой, молча взял конверт со стола и протянул его Чэнь Чжэню. Тот быстро вытащил письмо и пробежал глазами.

Письмо, как он и думал, было от отца Жушуя. Он сообщал о том, что мать заболела, дни и ночи думает о нем и просит поскорее приехать. Отец подыскал для него место чиновника в финотделе главного города провинции и надеется, что сын незамедлительно приедет и приступит к работе. Письмо было длинное, на пяти страницах, но смысл его сводился к тому, что сын, проучившийся столько лет вдали от дома да еще побывавший в Японии, должен по возвращении стать чиновником и прославить семью. Летать же по всему свету и ни одного дела не довести до конца — значит не оправдать добрых надежд родителей, воспитавших его. По тону письма чувствовалось, что отец строг и привык приказывать сыну.

Читая, Чэнь Чжэнь все больше сердился. Он чуть было не разорвал письмо в клочки, но сдержался и отдал его Жушую.

— Что же ты решил делать?

— Думаю ехать домой.

Этот ответ подействовал на Чэнь Чжэня как ушат холодной воды. Ему стало не по себе.

— Ладно. Когда едешь? — сердито спросил он.

Но Жушуй даже не взглянул на Чэнь Чжэня, словно не слышал вопроса. Лишь помолчав немного, он печальным голосом промолвил:

— Отец хочет сделать меня чиновником, а я не желаю.

— К чему же тогда ехать? — холодно засмеялся Чжэнь.

— Я не могу не навестить больную мать. Это мой долг.

Жушуй хотел показать, что он почтительный сын. Но вместо сочувствия вызвал у Чэнь Чжэня отвращение. «Почтительный сын!» — подумал тот с презрением.

— В таком случае тебе следует стать чиновником, иначе ты не оправдаешь надежды родителей, — с иронией проговорил Чэнь Чжэнь.

— Вот и я так считаю, — не раздумывая, согласился Жушуй. Он и не подозревал, что Чэнь Чжэнь смеется над ним. — Но я не хочу быть чиновником. Ты знаешь, я издавна питаю отвращение к чиновничьей карьере.

— Если человек, ратующий за возвращение к земле, станет чиновником, люди перестанут питать отвращение к чиновникам. Если детский писатель станет чиновником финотдела, все его коллеги будут жить беззаботно, как дети, — не выдержал и рассмеялся Чэнь Чжэнь.

Жушуй понял, что Чэнь Чжэнь смеется над ним, и, раздосадованный, сказал:

— Если бы ты знал, как скверно у меня на душе, а ты, вместо того чтобы помочь, еще издеваешься!

— Раз ты решил ехать, к чему тебе моя помощь?

— Когда это я решил? Я совершенно запутался. Ты должен помочь мне советом. Должен решить за меня. Я ума не приложу, как быть. По правде говоря, у меня нет сил расстаться с Жолань, но не ехать — значит дурно поступить по отношению к матери. Сколько горя испытала мать, пока вырастила меня, я никогда в жизни не смогу отплатить ей за все ее добро. И вот сейчас она заболела. Я должен ехать. Разве можно сказать «нет»?.. Но если я поеду, все мои убеждения, надежды полетят к дьяволу. А о любви и говорить нечего. Расстаться с Жолань и жить с нелюбимой женой я просто не в силах… Что же мне делать?

Чэнь Чжэнь перестал насмехаться и серьезно, с участием проговорил:

— По-моему, есть только один выход — не ехать. Болезнь матери, я думаю, не так уж серьезна, просто она хочет повидать тебя. Когда-нибудь пригласишь ее к себе. Женишься на Жолань, и будете жить вместе с матерью. Всем будет хорошо. Не так ли?

Жушуй, казалось, не сразу понял Чэнь Чжэня, но потом замотал головой, не соглашаясь с другом. Он стал придумывать более подходящий план. Однако все его мысли вертелись вокруг трех слов: «совесть», «идеи», «счастье».

Чэнь Чжэнь молчал. Он понимал, что говорить бесполезно, и решил тотчас уйти, но, вспомнив, зачем пришел, вытащил статью.

— Последнее время у меня так неспокойно на душе, а теперь просто кошки скребут, я ничего не смогу делать. — Жушуй положил статью на стол, поднялся и зашагал по комнате.

— Тогда завтра с кем-нибудь пришлю ее тебе, — сказал Чэнь Чжэнь, уступая и надеясь, что друг согласится.

— Завтра? Нет, возьми статью с собой. Я ничего не смогу делать.

— Ну ладно, привезешь послезавтра, этот материал обязательно нужно перевести. Я сначала думал попросить Жэньминя, но у него тяжело больна Яочжу, поэтому пришлось обратиться к тебе, — уговаривал Чэнь Чжэнь.

— Перевести? — печально повторил Жушуй и затем возбужденно, словно обращаясь к самому себе, добавил: — Перевести? Может быть, завтра я наложу на себя руки и окажусь на том свете. Стану я еще беспокоиться о подобных пустяках!

Чэнь Чжэнь понял, что Жушуй не согласится. А если даже и возьмется, то переведет не раньше, чем через неделю, а то и протянет месяц-другой. Пожалуй, вернее всего перевести самому. Хотя и трудно, но лучше, чем просить Жушуя. Жушуй за всю свою жизнь не сделал ни одного полезного дела. Самоубийство?! Об этом не стоит волноваться. У него нет силы воли решить какой-нибудь простой вопрос, так разве хватит ему мужества убить себя!