Вразумление, самосотворение и биография - Валерий Николаевич Горелов

прямо в центре Москвы, но хозяином он там не был, а площади были арендованными. Бизнес его был стабильным и доходным. Но вдруг все встало, эти площади оказались в списке имущества Москвы, которое было незаконно отчуждено. Площади опечатали, и вся его физкультура на радость конкурентам в мгновение перестала дышать.

– Так вот, этот фигурант, не прошло и полгода, вынырнул у нас в городе, купил недешево брошенный давно «Дом физкультурника», скоро все обнес забором и начал строиться, вложив деньги очень немалые. Официально инвесторов не привлекал, кредитов и займов не брал.

***

Вчера, уже к вечеру, зашел главный врач. Тот уже точно знал, что совершенно тайно готовится в его поликлинике операция по проверке правил и законности выдач рецептов на лекарства наркотической линии учета. Главный кого надо уже предупредил о предстоящем тайном действии, последним оставался Пилюлин. Главный врач мыслил, что Пилюлин и будет главным фигурантом в той проверке, так как Люся работала с ним. И он предложил доктору взять отгул, на что тот радостно согласился.

Утро выдалось прекрасное, солнечное и тихое. Сегодня они планировали провести максимум времени с Машей. Жена поехала в детский дом сразу после завтрака, обед разрешалось пропустить. Сегодня он будет гулять без водки и баяна, но с женой и девочкой, о которой будет учиться думать, как о своей дочери.

Вроде как тайная операция следствия и наркоконтроля началась прямо с открытия дверей в поликлинике. Исполнители этой акции проникли внутрь прямо по спинам жавшихся к дверям больных, которые приходили, бывало, и за час до открытия учреждения. Коли прокурор не дал как надо развернуться и ограничил наступление по всему фронту, атака была направлена в первую очередь на кабинет, в котором принимал Пилюлин; там-то и были карты больных, где доктор расписывал дозировки наркотических средств. Следствие было уверено, что где-то тут и есть злоупотребление. Они искали карты, где были выписаны самые большие дозы, надеясь опросить больных, и установить несоответствие. Эти люди, облеченные властью, мало понимали, что чем больше человеку давали такого продукта, тем он был больше обреченным. И как к таким людям заявятся дознаватели с вопросами о возможных злоупотреблениях, было малопонятно. Следователи выписывали фамилии и адреса таких смертельно больных людей, о людях привычно не думая.

В городе был маленький детский парк, в эту пору он уже практически не работал, но сегодня из павильона выкатили велосипеды и пустили в прокат. Жену с Машей он заметил издалека, они шли от автобусной остановки, держась за руки. Одетая в обновки девочка выглядела нарядной, и, перебирая тоненькими ножками, спешила в жизнь, для нее совершенно новую. Пилюлин повел ее к велосипедам, она выбрала себе розовый, но так как ездить совсем не умела, то мужчине пришлось бежать за ней, толкая и поддерживая. Жена сидела на скамейке и, похоже, опять собиралась плакать. Пилюлин вытянул ее себе на смену, а сам присел на скамейку. Прилетела большая разноцветная бабочка и села на уже нагретую солнышком деревянную скамейку. Она, бабочка, не думала, что надо прятаться, ибо завтра придет холод, она торопилась еще день прожить под солнышком.

Деревянный сарай, напротив которого он сидел, назывался комнатой смеха и был обклеен афишами и рисунками, которые, по мнению устроителей, должны были веселить. На дверях этой комнаты болтался большой замок, еще производства другого времени. Жена покатила велик с Машей за тот сарай, и вдруг Пилюлин услышал испуганный крик. Он кинулся туда, навстречу ему выбежала Маша и обхватила его ручонками. Она была сильно напугана. Тут же появилась жена с велосипедом, она недоуменно пожимала плечами. Выяснилось все быстро: девочку напугали нарисованные на той стороне сарая маски клоунов. Конечно, рисунки были жутковаты, можно напугаться, но явно не до такой степени. Девочка жалась к ним обоим, и больше в парке гулять не хотела, видно было, что у нее с такими изображениями связаны были нехорошие ассоциации. Пошли в маленькое кафе-мороженое, Маша успокоилась и пила сок через трубочку, смешно хлюпая носом, и притом страшно хотела казаться взрослой.

Позвонил химик, он был в депрессии, приглашал пообедать сосисками. Пилюлин сосиски не хотел, но был готов поддержать товарища и встретиться в полуинтеллигентном кафе. Жену с Машей он отправил в кино смотреть мультики. Когда прощались, девочка взяла его руку, прижала к щеке и сказала одно слово «спасибо». Они побежали на сеанс, а он остался сидеть оглушенный за столиком, покрытым клеенкой с Томом и Джерри. С химиком они ели уху из местной рыбы, густо наперченная она очень даже была хорошей горячей закуской. У того была не депрессия, а просто похмелье. Говорили опять о том же самом. А солнышко сегодня так и не спряталось за тучами, но то, что должно прийти, придет неизбежно.

***

Андрей с Васей поехали к сожительнице убитого водителя-сержанта. Дверь в квартиру была приоткрыта, и они без труда оказались внутри. Картинка мало изменилась: племянник сержанта и сожительница так же сидели на кухне, и так же пили, только одеты были так, что казались без трусов. Дамочка долго препиралась, но оделась, подкрасилась, и была доставлена в отдел. Это был совершенно развязный субъект, их она называла исключительно «мусорами», утверждая, что когда стояла на Тверской и на Сухаревке, к ней и то относились галантнее, и только на «будьте любезны». При близком рассмотрении она оказалась не такой уж и молодой: длинная проститутская биография, пьянки и бессонные ночи свое сделали. Родион сидел в своем углу, как бы совсем не участвуя в происходящем, а трое его помощников по очереди кидались на эту барышню, пока не принудили ее отвечать на вопросы. Она все время сбивалась на личность убитого, кроя его последними словами, и из ее речей выходило, что в жизни того интересовали только две вещи: тренировка мышц и шлюхи. Все свободное время он торчал в качалке, где-то там были и бани, а в них – шлюхи. Денег ей он не носил, а только обещал каждый день. За ней пытались записывать, чтобы хоть как-то оформить это протоколом. Итог она подвела такой, что жить с мусором – это блядство, а оно ничем хорошим не заканчивается. Но из всего этого бреда у Родиона родилась мысль, что по адресу ее пребывания надо бы сделать обыск, как можно быстрее и без ее присутствия. Она там все равно официально никак не числится. Но хотелось бы иметь ордер на этот обыск со всеми отметками. Полковник в этот раз был на месте, он сам позвонил прокурору,