Информация - Роман Сенчин

Как раз тогда позвонила на скайп Лианка. Я пил виски, копался в Интернете, и тут забулькало, на экране высветилось имя «Лиана».

Я механически нажал «ответить».

– Привет, – появилось ее лицо, миловидное, но уже пожухшее, навсегда усталое.

«Да, тридцать шесть ведь ей», – вспомнил, и появилось сочувствие – вот неплохая, по сути, женщина, не дура, при деньгах, а ни семьи, ни какой-то определенной перспективы. Вроде бы цель есть – стать известной певицей, но щелкают годы, и движения никакого. И скоро на нее наверняка всем станет плевать, даже деньги не помогут. Кому нужна пожилая армянка со своей детской мечтой покорить джазовый Олимп…

– Да, привет, – ответил. – Как дела?

– У меня все хорошо… – Ей явно хотелось поговорить не о своих проблемах или достижениях.

– Как Лондон? – скорее задал я новый вопрос, оттягивая момент, когда в мои уши польются просьбы пойти Наталье навстречу, урегулировать наши денежные вопросы.

Лиана пожала плечами, а может, поежилась. Сказала:

– Стоит Лондон, шумит…

– Как твои успехи?

– Ты спрашивал в прошлый раз. С тех пор – без изменений. Я о другом поговорить хотела…

На мгновение мне показалось, что сейчас Лиана попросит совета, как бы ей восстановить отношения с Максимом, то есть как бы им снова стать мужем и женой; хватит, мол, дурить, пора взяться за ум, родить ребенка…

– Понимаешь, у Наташи очень сложная ситуация, – по-неживому как-то глядя на меня с экрана ноутбука, начала Лиана. – Она…

– Извини, я не хочу о ней ничего слышать, – перебил, – тем более после того, что она сделала.

– Что сделала?

– Письмо мне на работу прислала, чтобы из моей зарплаты удерживать часть денег…

– Да, про это я знаю.

– Ну и зачем тогда со мной заводить беседы? – Я налил виски и выпил; меня трясло. – Мало она мне гадостей за последние годы сделала? Тварь она просто, гадина.

– Не надо так, – попросила Лиана. – В жизни все может произойти. Если она полюбила человека… У них девочка, серьезные, чистые отношения.

– Прекрасно! Очень чистые – одному бросать двух маленьких детей, другой мужу изменять, эсэмэсками перекидываться: «Чмоки-чмоки, рыбка». Очень чистые отношения!

– Но ведь они любят друг друга! – Лианка прокричала это с каким-то нездоровым жаром.

– Ну и слава богу. А я что, должен еще и финансово их любовь обеспечивать? Очень удобно и справедливо… Да я… – И тут у меня вырвались, как говорится, роковые слова: – Да я лучше ее закажу, чем хоть копейку дам! Тварюга…

– Ты это серьезно? – Лицо Лианки не умещалось в экране – видимо, она старалась всмотреться в меня.

– Что – серьезно?

– Что заказать.

– А что мне делать?! Четыре года продолжается. Ну полюбила, ушла, родила. А я-то при чем?! Я эту квартиру купил сам, на свои деньги. С какого хренища я ей-то платить должен? За что?! Она меня грабит, и я буду защищаться. Суд мне не помог, помогут другие вещи!

– Понятно-понятно, пока, – испуганной скороговоркой произнесла Лиана и исчезла с экрана, компьютер булькнул.

– Ну и катись, блин! – послал я ей вслед. – Посредница…

Я не придал этому разговору особого значения. Ну, выразил свое мнение, дал понять, что сюсюкаться с Натальей не намерен и ни на какие уговоры не поведусь. Причем дал понять это Лианке, а не кому-то еще. Надеялся, что больше она не станет возобновлять разговоры на эту тему.

Дня два-три все было относительно спокойно. Я разворачивал свой личный бизнес по размещению в СМИ информации, заводил новые знакомства, рекламировал себя в разговорах с провинциальными журналистами, помощниками политиков, бизнесменов.

А потом среди ночи мне позвонил Макс.

– Слушай, – сквозь сон зарычал я, – я понимаю, что тебе не хер делать! А мне в восемь утра встречаться.

– Погоди, – тревожно перебил он, – тут очень серьезное дело.

– Что, опять деньги кончились?

– Да при чем здесь я! У тебя такие геморры назревают!..

– Хм, удивил… У меня и так их по горло. – Я все еще цеплялся за сон, хотелось сказать Максу что-нибудь сильное, чтоб он исчез из трубки, и снова провалиться в теплое забытье. – До завтра.

– Да можешь ты выслушать?! Я с Лианкой сейчас говорил… Что ты там насчет Наташки намолол?

– В плане?

– Они там все на ушах. Считают, что ты ее завалить собрался. Муж Наташкин справки о тебе наводит. Кажется, без ее ведома. Лианке звонил, узнавал, где работаешь теперь, где живешь… Лианка твой адрес пока не сказала, но, говорит, если так дальше пойдет…

– Так. – Я вскочил с дивана. – Это она Наталье, что ли, мой бред передала?

– Не знаю, что там кто кому передал, но я так понял, что каша заварилась по-взрослому… Наталья в милицию хочет, муж говорит, что уладит сам… Будь осторожен, короче. Или лучше прощения попроси.

– У кого это я должен прощения просить?!

– Ну, у кого… У Натальи.

– С какого хрена! Что она меня грабит?

– Как знаешь, – вздохнул Макс. – В общем, я свой долг выполнил, предупредил…

Поначалу я отнесся к сообщению Макса не очень серьезно. Тревогу затмевала уверенность в моей полной правоте, но потом, обдумывая случившееся, понял, что меня вполне могут если не прикончить, то как следует изувечить. Чтоб больше не угрожал… Или машиной сбить. Самый распространенный способ припугнуть…

Я пытался себя успокаивать, а в воображении продолжали разрастаться картины расправы со мной: возвращаюсь вечером из магазина, и во дворе набрасываются двое. Хрясь, хрясь. И всё. И кому докажешь, что это было не простое автозаводское хулиганье, а проплаченные Натальиным мужем бойцы?… Или в квартиру врываются, выкидывают из окна… Самоубийство, дескать. И кто будет разбираться? Ну выбросился одинокий, уволившийся с работы полуалкаш, ну и что… Или вот сажусь я утром в «Селику», ко мне подходят. Удерживают дверцу, бьют ножом. Имитируют ограбление. И остаюсь я мертвый сидеть в салоне. Таких частенько обнаруживают, когда уже кожа начинает сползать… И покажут потом в какой-нибудь «Дежурной части» полуминутный ролик…

– Да фигня это все! – говорил себе, а сам прислушивался к каждому шороху, оглядывался по сторонам, как шпион со сдавшими нервами; звук машины за спиной казался мне таким же жутким, звуком приближающейся смерти, как и полтора года назад, во время белки.

Я физически ощущал, как сжимается окружающее пространство. Сжимается и вот-вот раздавит…

Наконец не выдержал, решил связаться с Лианкой. Позвонил на телефон – видеть ее не мог.

Она сразу заговорила со мной враждебно. От той, хоть и явно натужной дружелюбности, что установилась между нами после того, как рассыпались две наши пары, не осталось и следа.

Рассусоливать я не стал, объявил сразу:

– Я не собираюсь никого убивать. Наталья может не бояться и не накручивать своего супруга. Пусть продолжают вытягивать из меня мои деньги. У меня их все равно нет и вряд ли будут. Я, конечно, возмущен ее поведением, но мстить ей не намерен, тем более таким образом, о котором ты ей наблаблакала.

– Почему это я наблаблакала? – сухо спросила Лианка. – Я передала ей дословно то, что ты тогда сказал.

– Я был тогда не совсем трезв, во-первых, а во-вторых… В общем, те мои слова не имеют никакого отношения к моим планам. Что-то делать с Натальей я не собираюсь. Передай это ей и ее супругу, пожалуйста.

– Попробую, – такой же сухой голос в ответ. – Но лучше сам позвони.

– Не вижу причин унижаться, – гордо сказал я и отключился.

Но через несколько минут предложение Лианки стало казаться мне не таким уж унизительным. Я ходил вокруг телефона, открывал имейл, чтобы написать Наталье, но все-таки удержался.

– Пусть лучше валят, – поставил точку своим сомнениям.

Разговор с Лианой принес некоторое облегчение, хотя я и продолжал каждую минуту ожидать нападения. Не только нападения людей Натальиного муженька, – теоретически мог появиться с какой-нибудь монтировкой в руке отец Полины, или муж Веры, или оскорбленный моей статьей дагестанец, в конце концов узнавший, где я обитаю…

А вскоре возникла еще одна угроза, пожалуй, самая реальная, хотя и самая неожиданная. Вроде бы совсем уж ни с того ни с сего…

Я пробежал последние два десятка страниц и увидел, что почти ничего не написал об Ольге. Кроме того, что она появилась в нашем отделе и очень мне понравилась, а я – ей.

Стоит сказать подробнее… Необходимо.

Внешне она была как раз в моем вкусе, – как и Наталья, и Ангелина, светло-русая, поджарая, с целеустремленным взглядом. Но если у Натальи целеустремленность эта была чисто обывательская (устроить свою жизнь по возможности предельно комфортно и сыто), у Ангелины – какая-то революционная (собрать вокруг себя соратников, в том числе и будущего мужа, совершить нечто грандиозное в литературе), то у Ольги взгляд выражал целеустремленность не совсем мне ясную. Не знаю, как это объяснить, но с самого начала произведя на меня впечатление умной девушки, Ольга в то же время удивляла и немного забавляла той серьезностью, с какой относилась к работе, хотя работа и была почти придуманная, – в агентстве делать было тогда практически нечего. И, тщательно разрабатывая обреченные на нереализованность проекты, Ольга смотрела на бесившегося Настоящего Полковника так, что очевидно становилось: под таким взглядом он не посмеет сказать лично ей что-то грубое, не повысит на нее голос. Не то чтобы она смотрела на него с предупреждением, что за грубость он поплатится, или же с той преданностью, с какой сотрудники часто смотрят на начальника, – нет, просто как-то спокойно-серьезно, как-то, как я это определяю, целеустремленно.