Монахиня секс-культа. Моя жизнь в секте «Дети Бога» и побег из нее - Фейт Джонс

знаменательное событие. Ведь я чувствовала себя такой одинокой, проходя через все испытания, поэтому я счастлива, что они будут здесь, чтобы разделить со мной мою победу.

Каково же было мое изумление, когда к нам присоединяется мой отец. Я реально удивлена, потому что наши немногочисленные разговоры по телефону всегда заканчивались тем, что он советовал мне прекратить эту «пустую трату времени и денег» и вернуться к миссионерской работе. Его присутствие значит для меня больше, чем я готова сознаться даже себе самой.

Папа живет в Хьюстоне. У них с Марией четверо детей. Получается, что теперь (и, скорее всего — пока) у меня тринадцать братьев и сестер. Отец работает при китайских церквях, живет в основном за счет пожертвований, иногда подрабатывая на стройке. Семья без объяснения причин лишила его финансовой поддержки.

Я удостоена нескольких академических наград, и отец впервые понимает, что я совершила нечто действительно стоящее. Он ходит гордый как павлин и хвастается мной перед всеми присутствующими.

В веренице всех церемоний, в которых я обязана принять участие, трудно найти спокойное время, чтобы пообщаться с ним и остальной моей семьей, но, наверное, это и к лучшему. Мои открытия еще слишком сырые, а мысли спутаны, чтобы обсуждать их с родителями. Я займусь этим позже, когда смогу лучше разобраться в себе.

Глава 30

Правда сделает тебя свободным

После выпускного я упаковываю все, что у меня есть, в арендованный грузовичок и еду через всю страну в Беркли, штат Калифорния, где меня приняли на юридический факультет Калифорнийского университета.

По правде говоря, юриспруденция — не предел моих мечтаний. Но хуже всего то, что спустя четыре года учебы в университете я так и не разобралась в том, какая профессия мне подходит. Выбрав юридический факультет, я руководствуюсь чисто практическими соображениями. Юрист — это профессия с набором навыков, как у сантехника. Я всегда могу заниматься частной практикой и зарабатывать на жизнь, где бы я ни оказалась. Мой выбор — это выживание, а не страсть.

Мое просвещение начинается на занятии по теории контрактов, где я начинаю понимать, как закон управляет каждой сферой нашей жизни. Он регулирует все, начиная от парковочных талонов и заканчивая владением домом и заключением браков.

Преподаватель рассказывает нам о пяти элементах юридически обеспеченного контракта или соглашения.

1. Предложение с четкой целью — стороны должны понимать условия сделки.

2. Принятие условий.

3. Обмен ценностями. Предложения сторон должны быть обоюдовыгодными, иначе это подарок, а не сделка.

4. Уровень интеллекта. Дети и умственно отсталые люди не могут заключать контракты, потому что они не в состоянии оценить последствия своего соглашения.

5. Отсутствие неправомерного давления — использование давления для принуждения кого‑либо к чему‑либо является шантажом.

То, что раньше представлялось мне бесконечно скучным, оказывается увлекательным, потому что все это практично. Так устроен мир.

Юриспруденция меняет мой взгляд на мир. Я не только изучаю законодательство, но и учусь думать как юрист, овладеваю принципами критического и аналитического мышления — как разбирать аргументы, основываясь на фактах, и подгонять факты под теорию. Все это помогает мне понять, что делают лидеры, группы и общества для создания идеологии и защиты своей точки зрения.

Я с головой погружаюсь в учебный курс по развитию правовой системы Китая и организую первую делегацию юридической школы на Всекитайское собрание народных представителей. Но мое главное увлечение приходит ко мне в последнем семестре учебы в юридической школе. Я провожу его в качестве стажера в британском парламенте в Лондоне и пишу дипломную работу, в которой сравниваю политические системы Китая, Соединенного Королевства и Соединенных Штатов через призму верховных судов и верховенства права.

После окончания университета меня приглашают на работу в Лос-Анджелес, в одну из ведущих международных юридических фирм. Когда приходит моя первая зарплата, я вижу, как далеко я ушла от «банкования» на парковках. Сто семьдесят пять тысяч долларов — это больше, чем мой отец зарабатывал за десять лет.

Я занимаюсь международными сделками по слияниям и поглощениям. И хотя у меня напряженная и стрессогенная работа, я ценю ее в том числе за то, что она дает возможность не экономить на еде, одежде, купить большую квартиру и приличную машину. Это рождает у меня неведомое прежде ощущение независимости и самоценности, а также способность за себя постоять.

После нескольких лет работы в различных юридических фирмах, в том числе в нескольких компаниях в Гонконге, я открываю собственную практику корпоративного права. А в свободное время читаю книги по самопомощи и посещаю семинары — чтобы разобраться в себе, исцелить свою душу, отделить правду ото лжи в том, чему меня учили в Семье и что я увидела во внешнем мире.

Как‑то мне попалась на глаза книга Алис Миллер «Драма одаренного ребенка и поиск собственного Я». Прочитав ее, я сразу же узнала себя и многих своих знакомых по тем характеристикам, которые мы развиваем в качестве механизмов преодоления жестокого обращения. Для меня стало открытием, что люди, которые в детстве подвергались жестокому обращению, повзрослев, с легкостью применяют насилие в отношении других, не испытывая при этом ни малейшего сочувствия.

Представьте себя в теле маленького ребенка, которого впервые отшлепали. Он испытывает страх, шок, ужас. Ему просто необходимо отсечь все эти отрицательные эмоции и заставить себя по-прежнему любить насильника. Иначе малышу не выжить.

Потрясенная, я понимаю, что, несмотря на свой внешний успех, я до сих пор использую все тот же механизм выживания, к которому прибегала в детстве. Я по-прежнему сублимирую и отсекаю свои эмоции, но уже не потому, что не могу обходиться без своего обидчика. Мой инстинкт самосохранения заставляет меня подавлять свои чувства, чтобы ни от кого не зависеть, быть неуязвимой.

Я чувствую, как стены, которые я выстроила вокруг себя, начинают шататься, как будто кто‑то вытащил из-под моих ног небольшую, но служащую основанием плиту. С тех пор как я покинула Семью, я воспринимала уязвимость как слабость. Разве мой жизненный опыт не демонстрировал снова и снова, что всякий раз, когда я уязвима, я в конечном итоге подвергаюсь жестокому обращению и насилию? Если я уступала и разрушала свои барьеры, люди пользовались этим, чтобы манипулировать мной и причинять мне боль. Чтобы защитить себя, я воздвигла крепость. Я обрела финансовую и эмоциональную независимость. Я выставила перед собой щиты позитивного мышления и логики.

Но разве мне это помогло? Меня продолжают принуждать делать то, чего я не хочу, включая секс. Я либо не подпускаю мужчин, либо позволяю им меня топтать. Стремясь