Убери луну - Кристан Хиггинс

В глазах мужчины стояли слезы, он нетвердо держался на ногах.

Что, конечно же, ничего не значило.

– Доктор Зейн! Все хорошо? – крикнул какой-то студент.

– Да. Да, все в порядке, спасибо. – Отец слегка покачал головой, несколько раз глубоко вдохнул и вгляделся в лицо Джоша. – Боже мой, – выдохнул он, и из глаз покатились слезы. – Боже мой.

– Мы можем где-нибудь поговорить? – поинтересовался Джош. – Или вам нужна «Скорая»?

– Нет, все нормально. Просто… Боже, я никогда не думал… не ожидал, что…

– Здесь поблизости есть кафе или ресторан?

Джош точно знал, что есть. Куки изучила местность и отправила ему координаты четырех заведений. Она и не догадывалась, зачем шеф сюда приехал, и ни за что на свете не стала бы спрашивать.

– Да… Пойдемте.

По пути они молчали, хотя порой слышалось: «Добрый день, профессор!» или «Здравствуйте, доктор Зейн!», однако отец Джошуа не отвечал на приветствия. Возможно, даже не слышал. От холодного воздуха на его лицо вновь вернулись краски; он то и дело поглядывал на сына, который отвечал ему спокойным взглядом. Джош все ждал, когда нахлынут эмоции, но пока ничего не чувствовал. Вероятно, время еще не пришло.

Они дошли до ирландского паба в соседнем квартале. Кристофер Зейн открыл входную дверь и придержал ее для Джоша. Внутри оказалось тепло и царил полумрак.

– Крис! Как дела? – поздоровался бармен.

– Все в порядке, Тим. Все хорошо. – Значит, отец был здесь завсегдатаем. А Джоша представлять ни к чему. – Не возражаешь, если мы займем столик в конце зала? – Он повернулся к сыну: – Что будешь пить?

– Кофе.

– Кофе и содовую, Тим, – озвучил мистер Зейн заказ бармену. – И чтобы тебя не дергать, мы отнесем все сами.

Бесконечную минуту спустя им подали заказанные напитки.

Часы показывали почти четыре, уже начало темнеть. Джош последовал за отцом в глубину зала. Сняв верхнюю одежду, они устроились за столиком. Неплохой паб, не слишком примечательный, но уютный.

– Что ж, это… настоящий сюрприз, – начал Кристофер, сделав глубокий вдох.

– Не сомневаюсь.

– Сколько тебе лет, Джошуа?

– Четырнадцатого октября исполнился тридцать один. – Худший день рождения в его жизни. Первый в статусе вдовца, без Лорен.

– Господи. Боже, я… – Он сделал большой глоток содовой. – Наверное, следует спросить, зачем ты приехал. Хотел что-то сказать?

– Просто решил познакомиться и задать несколько вопросов.

– Да-да, конечно. – Мистер Зейн провел рукой по лицу. – Прости, это слишком неожиданно. – Он сделал еще пару глотков содовой. – Ну-у… как дела… у твоей матери?

– Она жива. Больше вам знать и не надо.

Кристофер вздрогнул.

– Что ж, вполне справедливо.

– Я в курсе, что у вас есть жена и трое детей с ковбойскими именами. Знаю, где вы росли, в каких институтах учились. У вас есть сестра по имени Эйлин, а ваши родители продали ферму в Индиане и теперь живут в Аризоне. Когда-то у вас было кафе в Уикер-парке.

– Господи, в интернете и впрямь можно найти все. – Отец шумно выдохнул. – Тебе нужны деньги?

Джош не смог сдержать горький смешок.

– Уже поздновато платить алименты.

– Ну, я ведь перед тобой в долгу. И сейчас у меня есть деньги. Но так было не всегда. Продажа фермы…

– Знаю, и мне все равно. Я просто хочу знать, как вы могли бросить беременную двадцатилетнюю девушку и своего неродившегося ребенка.

Кристофер М. Зейн откинулся на спинку стула и долгую минуту смотрел в потолок. Когда он вновь взглянул на Джоша, в глазах стояли слезы.

– У меня нет достойного ответа на этот вопрос. Могу сказать лишь, что я был отвратительным, глупым ребенком…

– В двадцать пять лет?

– По уму и зрелости я походил на шестнадцатилетнего подростка. – Он допил содовую. – Позволь, я напишу жене и предупрежу, что задержусь. Всего лишь минуту.

Кристофер отправил сообщение, потом выключил телефон и сунул его в карман куртки. Терпеливо ждущий Джош оценил этот жест.

– Моему поступку нет оправдания. – Мужчина вновь глубоко вздохнул. – В смысле, тому, что я ушел… Просто так получилось. В том году я уехал в Остин на летние курсы, потом планировал вернуться в Бостон. Но прежде заехал домой в Индиану. Я не рассказывал родителям ни о… тебе, ни о Стефани. – Мистер Зейн посмотрел на свои руки. – Они… ну, мои родители… при виде меня очень обрадовались. – Он немного помолчал. Джош ждал продолжения. – Отец в семнадцать лет иммигрировал из Пакистана. – Так вот откуда темные глаза и волосы. – Лишь спустя десять лет, работая по девяносто часов в неделю сперва дворником, потом разнорабочим на ферме, он сумел купить свой первый участок земли. Тринадцать акров. Которые в конце концов превратились в восемь тысяч. Из всех родственников с обеих сторон я первый смог получить высшее образование. Мама даже в средней школе не доучилась.

Кристофер замолчал. Чтобы осмыслить сказанное? Или просто пытался взять себя в руки? Стоило отдать должное: отец не стал ходить вокруг да около.

Джош приехал сюда не для того, чтобы слушать историю о неизвестных бабушке с дедом и их американской мечте, но, признаться, это было интересно. Пакистан. В нем текла пакистанская кровь. Здорово. Нужно почитать о культуре и истории этой страны. В конце концов, не предки-пакистанцы бросили его маму.

– Ваша мама тоже из Пакистана? – спросил Джош.

– Нет, белая. Ее родители не одобряли, что она связалась с… ну, они не слишком лестно отзывались о моем отце, поэтому выгнали дочь из дома. И родители поженились совсем молодыми.

– А если б они узнали, что вы бросили беременную девушку? Они бы такое одобрили? – почти дружелюбным тоном поинтересовался Джош.

– Нет, конечно. Я ничего им не рассказывал. Они… так мной гордились. Во мне они хотели видеть доказательство того, что сделали правильный выбор, поэтому я не мог предстать идиотом, заделавшим ребенка своей подружке.

– И все же вы именно так и поступили.

– Да, Джошуа, и мне нет никаких оправданий. Я испугался и проявил слабость, повел себя самоуверенно и эгоистично. Не в силах вернуться в Массачусетский технологический институт, бросил учебу и… – Его голос сорвался. – Просто остался на ферме. Как трус. Самолюбивый засранец. – Отец вытер глаза. Джош оставался невозмутим. – Чем больше проходило времени, тем легче мне становилось. Я был уверен, что твоя мать вернулась в Швецию.

– Зачем ей туда возвращаться? – удивился Джош. – Она выросла в центре Нью-Йорка, а в Швецию ездила лишь по учебе на один семестр. Она американка во втором поколении и знает не больше десятка шведских слов.

– Вот как… а я почему-то думал, что она родом из Швеции.

– Вы ошибались.

– Ладно. В любом случае это не оправдывает моего поступка. Черт, из глупости и эгоизма я хватался за любую соломинку и твердил себе, что она вернулась туда, где… ну-у… медицинское обслуживание покачественнее. Наверное, выдавал желаемое за действительное, мыслил примитивно или просто притворялся, но спустя время в самом деле поверил, что она уехала туда в поисках лучшей жизни и стала