Широкий Дол - Филиппа Грегори

Впрочем, святой я, разумеется, тоже не была; я самым тщательным образом следила за Селией – ведь она все-таки была моей соперницей. И только сущий ангел – каковым я, естественно, не являлась – не стал бы задумываться на моем месте о том, как мы с ней будем выглядеть рядом в день ее свадьбы; на свадьбе мне предстояло играть роль подружки невесты и постоянно находиться возле Селии, и я с некоторым злорадством думала о том, что смогу совершенно ее затмить.

Я знала, что буду прекрасно выглядеть в том сером шелке, который выбрала для меня сама Селия. Волосы мне подберут высоко – лишь один локон будет нарочито небрежно ласкать мое обнаженное плечо – и сильно припудрят их белой пудрой, которая так красиво оттеняет яркую зелень моих глаз и теплый живой оттенок кожи. Вечно сердитая старая портниха, специально привезенная из Лондона в Хейверинг-холл для окончательной подгонки свадебных нарядов, громко охнула, когда я вышла из гардеробной и остановилась перед высоким зеркалом в спальне Селии.

– Мисс Лейси, вы там точно будете самой красивой! – уверенно заявила она.

Я внимательно на себя посмотрела. Платье из светло-серого «мокрого» шелка отражало свет при каждом моем движении, но этот блеск был как бы приглушенным, как у сплава олова со свинцом. Платье было настолько элегантным и так шло мне, что, по-моему, ни один мужчина не мог не испытывать желания хотя бы прикоснуться ко мне. Тонкая нежная материя так и льнула к моему телу, а поскольку под платьем я была в чем мать родила, то каждое мое движение словно кричало: «Смотрите же на нее! Смотрите! Смотрите!» Я действительно была очень, очень хороша, мало того, я была просто очаровательна, и, должна сказать, мне это было чрезвычайно приятно.

Серый, суживающийся книзу корсаж платья был расшит крошечными жемчужинами и так тесен, что я едва могла дышать, а груди выпирали из узкого лифа двумя теплыми соблазнительными полушариями, которых не скрывало глубокое декольте. Шелковая верхняя юбка с разрезом распахивалась спереди, демонстрировала вторую, нижнюю, юбку, сшитую не из обычного плотного полотна, а из нежного легкого шелка, специально выбранного мною, и при ходьбе мои голые ноги чувствовали его прохладное ласковое прикосновение.

Но благодушная улыбка слетела с моего лица, когда из гардеробной в спальню вышла Селия и остановилась рядом со мной перед высоким зеркалом. В своем свадебном платье из белого шелка, расшитого серебряной нитью, она выглядела, как принцесса из волшебной сказки. И если ни один мужчина, глядя на меня, не мог не испытывать жгучего желания, то ни один мужчина – да и ни одна женщина! – не смог бы, взглянув на Селию, не полюбить ее. Ее талия, такая же тонкая, как у меня, была очаровательно подчеркнута треугольной линией корсажа, а ее хрупкая гибкая спина лишь чуть-чуть просвечивала под ниспадающими прямыми складками легкого шелка, которые восхитительно струились и покачивались при каждом движении. Мягкие темные волосы Селии были высоко подняты надо лбом в самой простой прическе и даже не напудрены. Но я легко могла себе представить, как чудесно они будут выглядеть, когда их завьют и напудрят; в день своей свадьбы, думала я, Селия с легкостью заставит нестись вскачь сердце любого мужчины, причем не столько от страсти, сколько от нежности.

Она с неподдельной радостью улыбнулась, увидев меня, и воскликнула:

– Боже мой, Беатрис! Вы выглядите еще прелестней, чем всегда! Это вас будут принимать за невесту, а не меня!

Я улыбнулась ей в ответ, но подумала: а что, если она права? И кого из нас – будь у него возможность выбирать свободно – предпочел бы в таком случае Гарри?

– У вас что-то случилось, Беатрис? – спросила вдруг Селия, поворачиваясь ко мне. – О чем это вы думаете с таким мрачным видом?

– Я думаю о вашем будущем муже, – сказала я, рассчитывая этими словами стереть с ее лица счастливую улыбку. И это мне отлично удалось; я, пожалуй, даже немного переборщила. Селия так резко побледнела, что я испугалась. Казалось, у нее даже сердце биться перестало.

– Вы можете идти, мисс Хоуки, – сказала она портнихе и уселась на мягкое сиденье в окне, совершенно не заботясь о том, что мнет свое чудесное платье из тонкого шелка; да она и сама мяла и терзала его, нервно теребя руками.

– Так вы сможете поехать с нами в свадебное путешествие? – спросила она, и в ее карих глазах плеснулся страх. – Гарри написал мне записку и поблагодарил за то, что я вам это предложила, но так и не дал мне ясно понять, поедете вы или нет. Вы сможете поехать, Беатрис? Потому что чем больше я об этом думаю, тем больше прихожу к уверенности, что просто не смогу поехать куда-то с ним вдвоем.

– Да, я смогу с вами поехать, – сказала я, ликуя в душе, ибо лицо ее тут же радостно вспыхнуло и она, воскликнув: «Ах, слава Богу!», отвернулась, прижалась лбом к холодному оконному стеклу и тяжело, почти с рыданием, вздохнула. Глядя на ее профиль, я видела, что она по-прежнему очень напряжена, а потому спросила:

– Вас еще что-то тревожит, Селия?

– Я понимаю, что веду себя неправильно, – начала она, – но одна лишь мысль… о первой брачной ночи… Как вы знаете, согласно плану мы должны после свадебного завтрака поехать в Портсмут, в гостиницу «Золотое руно», и переночевать там, а утром сесть на корабль, отплывающий во Францию. Но мне невыносимо думать, что… – Она не договорила, но по ее лицу я и так догадалась, какие тревожные мысли ее одолевают. – Если уж так необходимо, чтобы мне было больно и страшно, – тихо сказала она, – то я бы предпочла, чтобы это случилось не в каком-то крошечном отеле, и тем более не в Англии, и тем более не так близко от дома.

Я кивнула. Для меня-то подобные вещи ровным счетом ничего не значили. Они для меня попросту не имели никакого смысла. Но, во-первых, все это было мне на руку, а во-вторых, я вполне способна была разглядеть чужую деликатность и должным образом посочувствовать этому человеку.

– Вы боитесь, что кто-то начнет сплетничать и люди станут говорить о вас всякую чушь? – спросила я и очень удивилась, когда она горячо возразила:

– О нет! Я боюсь сплетен не обо мне, а о Гарри! Мне бы очень не хотелось, чтобы его расстраивали всякими ненужными разговорами, особенно если сплетни возникнут из-за моей дурацкой неспособности… – у нее перехватило дыхание, но она все же договорила: —…вести себя, как полагается.

Нет, она действительно душка! – подумала я. Испытывать такой страх, и все же думать в первую очередь о своем муже, о своих родственниках! Кроме того, мне было очень приятно, что будущая хозяйка Широкого Дола так высоко ценит наше доброе имя.