Волшебник Земноморья - Урсула К. Ле Гуин

Опустелым Престолом Ритуалов Новолуния. И Арха вдыхала одурманивающий дым особых трав, сжигаемых на бронзовом треножнике, а потом, вся в черном, одна танцевала перед Престолом. Ее танец предназначался для незримых душ умерших и нерожденных, и в продолжение танца все эти духи теснились вокруг нее в воздухе, следя за всеми поворотами и вращениями ее ног и медлительными, уверенными движениями рук. Она исполняла песни, смысла которых не знал ни один человек в мире, которые сама она когда-то заучивала слог за слогом вслед за Тхар. Хор жриц, скрытый в темноте за двойным рядом колонн, как эхо повторял за ней странные слова, и воздух в огромном ветхом зале гудел от голосов. Казалось, что витающие в нем духи снова и снова вторят древнему напеву.

Божественный Король из Авабата больше не посылал узников в Священное Селение, и Арха перестала вспоминать тех троих, которые давно уже умерли, чьи тела зарыли в неглубокой могиле где-то внизу, в огромной пещере под Надгробиями Могил.

Ей потребовалось призвать на помощь всю смелость, чтобы еще раз отправиться в пещеру, ведь ей обязательно следовало пойти туда: Жрица Могил должна доказать, что она способна вступить в свои владения и бесстрашно разведать там все дороги.

Первый раз ей было очень трудно спуститься одной через люк вниз, но все же легче, чем она думала. Арха преисполнилась такой решимости пойти туда, так себя вышколила и сумела обуздать свои нервы, что, оказавшись в подземелье, удивилась: чего же можно здесь бояться? Где-то рядом, очевидно, находятся могилы принесенных в жертву узников, но их не видно во мраке. Она вообще ничего не видела. Внутри царили безмолвие и сплошная чернота. И больше ничего.

Теперь она ходила в пещеру каждый день, спускаясь вниз через люк, находящийся в комнатушке позади Престола. Постепенно она изучила все туннели вокруг большой пещеры со странными скульптурными стенами так хорошо, как только можно узнать что-то вслепую. Она всегда двигалась вдоль стен, поскольку, вздумай она пересечь пещеру, как тотчас бы потеряла направление в этой черной пустоте, блуждая туда и сюда, и, добравшись до стены, уже не знала бы, где находится.

С первого раза она усвоила, что самое важное в подобных подземельях — это знать, сколько пройдено отверстий и поворотов и сколько их еще впереди. Следовало постоянно считать, потому что на ощупь все туннели казались одинаковыми. Но, благодаря натренированной памяти, это странное умение давалось Архе легко, и она без труда находила путь, идя вдоль стены и скользя по ней кончиками пальцев и все время считая и считая, поскольку не могла воспользоваться зрением и прочими чувствами, необходимыми для запоминания обычной дороги. Вскоре она научилась распознавать все коридоры на слух — и те, что выходили в Подмогилье, и те, что составляли малый лабиринт под Престольной Палатой и вершиной холма. Был только один коридор, куда она еще ни разу не вступала: второй слева от красной каменной Двери Узников. Она понимала, что в этом коридоре, если попасть в него по ошибке, можно остаться навсегда. Ей хотелось поскорее войти в него и начать исследование Большого Лабиринта, но она сдерживала себя, стараясь узнать об этой части подземелья все, что возможно, оставаясь на земле.

О Лабиринте немного знала Тхар: названия отдельных комнат, перечень основных направлений, по которым можно ходить, порядок счета поворотов и то, какие нужно пропускать, а в какие сворачивать, чтобы попасть в то или иное место. Она рассказывала все это Архе, но никогда ничего не чертила — ни на песке, ни даже рукою в воздухе. Сама Тхар никогда не ходила по этим коридорам и даже ногой не вступала в Лабиринт. Но если, например, Арха спрашивала ее: «А как пройти от железной двери, что выходит в Разрисованную Комнату?», или: «Как попасть из Комнаты Скелетов в туннель, что проходит возле реки?» — Тхар ненадолго задумывалась, как бы припоминая что-то, а потом начинала повторять те странные указания, которые когда-то она выучила наизусть, узнав их от предыдущей Архи: сколько надо миновать пересечений, сколько раз и где именно повернуть налево, и тому подобное, и так без конца. Арха учила все наизусть, как в свое время Тхар, и порой ей удавалось запомнить все с первого раза. По ночам, лежа в темноте в своей постели, она повторяла указания снова и снова, стараясь представить себе, как же выглядят все эти места, комнаты и повороты.

Тхар показала Архе много смотровых отверстий, проделанных на поверхности, чтобы смотреть в помещения Лабиринта; оказалось, что они находились во всех строениях и храмах Священного Селения и даже во дворах под какими-то неприметными камнями. Паутина каменных туннелей под землей простиралась под всей территорией Священного Селения и уходила дальше, за его стены; там были мили и мили туннелей, спускающихся во тьму неведомо куда. Никто не имел права бывать там, кроме двух Верховных Жриц и их особо доверенных слуг-евнухов: Манана, Уахто и Дуби. Никто, кроме них, не должен был даже подозревать о существовании подземного Лабиринта, лежащего у всех под ногами. Разумеется, среди прочих обитателей Священного Селения ходили какие-то слухи о нем: все знали, что под Могильными Камнями есть не то пещеры, не то какие-то особые помещения. Но никто не хотел узнавать подробности, имеющие какое-либо отношение к Безымянным и их священным местам. Люди считали, что чем меньше они знали, тем лучше. Но Арха, естественно, испытывала сильнейшее любопытство, и как только узнала, что есть смотровые щели, сквозь которые можно сверху взглянуть в Лабиринт, принялась разыскивать их. Однако все они были так хорошо запрятаны и замаскированы под каменными плитами полов или в пустынном грунте, что сама она не сумела распознать ни одной. Тхар показала ей все, даже ту щель, которая располагалась в Малом Доме Архи.

Однажды ночью — дело было ранней весной — Арха взяла фонарь, внутри которого горела свеча, спустилась через люк в подземелье, прикрыла свет и отправилась по Подмогилью по второму коридору, расположенному слева от туннеля, начинавшегося у красной каменной двери.

Она прошла по нему шагов тридцать вниз, потом вошла в какой-то дверной проем и нащупала железный косяк, вмурованный в камень: это была та граница в ее владениях, которую Жрица еще не переступала. Миновав Железную Дверь, она долго шла по туннелю, а когда он начал поворачивать влево, зажгла свечку в фонарей осмотрелась. Здесь можно было пользоваться огнем. Она находилась уже не в Подмогилье, а в другом месте, менее священном, но, может быть, куда более страшном.