Стеклянная Крепость (ЛП) - Дрейк Дэвид

— Вот, — сказала она, поворачиваясь к своим спутникам. — Давайте продолжим отсюда, хорошо?

Она оставила своего бывшего пленника в расщелине между чешуйчатыми ветвями, его голова была выше его ног. Он придет в себя в свое время или не придет; она сделала все, что могла.

В изгороди послышалось царапанье; Илна оглянулась. Остролист дернулся, и маленький человечек исчез.

— «Если бы я верила в Великих Богов, я бы поблагодарила их сейчас».

— Да, здесь нас ничто не удерживает, — непринужденно сказал Чалкус. — Есть ли какое-то конкретное направление...

— Они отпустили Ди, — пискнул тоненький голосок. Затем хором, как лягушки весной: — Они отпустили Ди!

Из-за живой изгороди с обеих сторон на них смотрели маленькие личики. Их было больше, чем Илна могла сосчитать по пальцам обеих рук.

Чалкус опустил острие своего меча на землю. Мерота вложила свою правую руку в левую руку Илны и придвинулась ближе.

— Принцы? — спросила маленькая женщина, выглядывая из-за остролиста, где Илна схватила человечка в плен. — Я Аута. Вы пришли спасти нас?

***

— Тащите сюда дрова! — закричала Донрия. — Мы сожжем ворота дотла!

— Я не думаю, что нам это понадобится, парень, — сказал призрак в голове Гаррика. — Створки ворот закрываются не так плотно. Ты можешь просунуть свой топор и поднять засов, если они слишком торопились, чтобы заблокировать его.

— «И каков шанс из этого?» — подумал Гаррик, но это был всего лишь вздох измученного отчаяния. В данный момент ничто не казалось особенно практичным, но это не могло удержать его от попытки. Он знал — он помнил — что Карус выиграл немало своих сражений, действуя именно таким образом, благодаря возможности, которую враг не должен был ему предоставлять, но, несмотря, ни на что, выиграл, потому, что люди совершают ошибки, а напуганные люди совершают еще больше ошибок.

— Пошли, — пробормотал он Мецу. Дузи! Но его правое плечо болело, болело как в огне! Однако не было ничего лучше для раны, чем потревожить ее, и, кроме того, выбора не было.

Гаррик шагнул в трясину. Он погрузился по колени, как и ожидалось, но с трудом двинулся дальше. До ворот было всего десять футов — два двойных шага, хотя он часто пробегал милю с меньшими усилиями, чем требовалось для этого.

— Что мы будем делать? — спросил Мец, сипя между словами. Он был рядом с Гарриком, двигаясь немного легче, чем Гаррик, поскольку он больше привык к этому проклятому болоту.

— Мы собираемся открыть ворота, — ответил Гаррик. Затем он добавил: — Земля внутри твердая, но мы должны добраться туда.

Дяди Меца тоже последовали за ними. У одного была сильно окровавлена правая сторона головы, а ухо разорвано в клочья, очевидно, от зубов Корла. Он увидел удивление на лице Гаррика и широко улыбнулся. — Это было до того, как я сломал ему спину! — гордо пояснил он.

Гаррик вспомнил, что они должны были прикрывать тыл.

— Не беспокойся о том, что у тебя за спиной, — сказал Карус с ухмылкой, полной убийственного восторга. — Если бы Тораг знал, как вести битву, ты бы не зашел так далеко.

Призрак рассмеялся и добавил: — Это говорит человек, который потерял свою жизнь и свой флот, потому что недооценил своего врага. Но не в этот раз, парень. Не в этот раз.

Гаррик добрался до ворот. Каждая створка  представляла собой плетеную циновку, сложенную вертикально вдвое. Переплетенные волокна было бы труднее разрубить, чем доски такой же толщины, даже если бы у него был стальной топор, но Карус правильно понял, что перекладина была слабым местом.

Гаррик перевернул топор, просунул рукоять в щель между створками ворот и изо всех сил толкнул вверх. Дузи, как больно!

Перекладина не сдвинулась с места. Воин Корл просунул свое копье в щель; Гаррик отпрянул, предупрежденный тенью, скользнувшей внутри. Мец схватил древко чуть ниже изящной кремневой головки и выдернул оружие, хотя ответный выпад его дяди Абая был тщетным.

Группа из восьми женщин, включая Донрию, наполовину несла, наполовину толкала большую связку из хвороста. Она уже горела. — Ай да Донрия! — воскликнул Карус. — Клянусь Богоматерью, что бы я мог сделать, будь она рядом со мной!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Я понял, что было гораздо легче развести огонь на относительно прочном месте, чем в грязи у основания стены. Женщины с силой прижали эту массу к частоколу у правого края ворот и, пошатываясь, отошли в сторону. Твердые, маслянистые стебли уже потрескивали и разгоняли пламя все выше.

Мет положил ладонь на левую руку Гаррика. — Не так близко, — сказал он, осторожно потянув его. — Когда в деревне горит дом, иногда от него загорается следующий просто за счет тепла, даже если не прилетают искры. Эта стена, если все сработает...

— Ладно, возвращаемся на мат, — пробормотал Гаррик. Он внезапно почувствовал такую усталость, что едва мог выговаривать слова. Если бы Коэрли предприняли вылазку сейчас…

— Если они сейчас нападут, мы с ними разберемся, — сказал Карус, улыбаясь, как палач. — Но они этого не сделают, парень. Их мир перевернулся с ног на голову, и они не из тех людей, которые могут вернуться на его вершину.

В облаках над головой сверкнул свет. Молния, как подумал Гаррик, но вспышка была ярко-красной: это был волшебный свет. Серая громада неба, в это утро более бледная, чем обычно, как видел Гаррик на этой промокшей земле, начала покрываться рябью. Она загустела, как сливочное масло, образующееся в сливках.

На Гаррика упала дождевая капля; она была размером с ноготь его большого пальца. Еще больше капель обрушилось вниз, поднимая из болота высокие фонтанчики. Огонь, который с ревом рвался к полной жизни, начал выбрасывать клубы черного пепла.

Гаррик помолчал, переводя взгляд с разгорающегося костра на небо. Это Сиравил, конечно. Тораг и его воины потеряли головы во время катастрофы, но она — нет. Если она сможет помешать людям, чтобы победить при дневном свете, темнота и пауза для перегруппировки дадут явное преимущество Коэрли.

Это просто отдать людей им на убой.

— ... семименей дамасилам лайкам...

Значит, Сиравил пела заклинание — но этого не могло быть, это было откуда-то сзади.

Гаррик быстро обернулся. Марзан сидел на твердой земле недалеко от циновки, перекинутой через болото. На нем был его головной убор из черных перьев, и он держал отдельное перо, длиннее остальных, в качестве волшебной палочки. Он пропел над топазом: — Иесен налле наллелам...

Поднимался ветер; его кошачьи лапы трепали лужи и охлаждали пот на плечах Гаррика. Где-то в середине неба с низким воем пробудилась гораздо более мощная сила.

— Мальтабет эомал алласан... — пропел Марзан. Молодая девушка, которая помогала ему идти, теперь стояла позади него с закаленным в огне колом. Она свирепо посмотрела на Гарика, повернув голову, чтобы осмотреть все вокруг. Гаррику показалось, что она больше беспокоилась о том, что другой житель деревни ударит волшебника, чем о том, что нападут Коэрли.

Лицо Марзана свидетельствовало о напряжении его искусства, но Гаррик также разглядел в выражении лица волшебника намек на самодовольное торжество. Они с Карусом не учли силы Сиравил, когда планировали атаку, но и не вспомнили, что Марзан был на их стороне.

И у Марзана был топаз. Внутри драгоценного камня была лазурная искра, вокруг которой кружились облачные пузырьки.

Дождь превратился в оглушительный ливень; Гаррику казалось, что он скорее стоит у подножия водопада, чем попал в обычную бурю. Пламя, начавшее пожирать частокол, снова превратилось в пар и сердитые плевки.

Порыв ветра с визгом обрушился с неба и образовал, и закружил полый купол над костром. В нем мерцал лазурный волшебный свет; дождь брызгал и стекал с него вниз, словно со скалы. Огонь быстро восстановил свой пыл, вгрызаясь в ткань стены. Дождь погасил завесу искр, клубящихся за щитом ветра, но в самом его сердце пламя превратилось в ад.

Гаррик отвернулся, наблюдая за происходящим уголками глаз. Жар был слишком сильным, чтобы его щеки могли его выдержать.