Розалина снимает сливки - Алексис Холл

само пространство было небольшим, и она прекрасно осознавала, как близко они находятся. Мягкие завитки волос на его предплечьях. Четко очерченная линия челюсти с тенью свежей щетины. Глубоко посаженные глаза и длинные темные ресницы, более заметные в профиль.

– Гарри? – спросила она.

– Да?

– А почему… почему тебе нравится печь?

Он вздохнул как тот самый техник, который сказал: «Я не знаю, что с вашим котлом».

– Это расслабляет. Приятно заниматься делом, в котором ты разбираешься. И все знают, что если тебя побеспокоят, пока ты печешь пирожные, то пирожных не будет. Поэтому выпечка помогает, если нужно успокоиться и все такое.

– Амели этот урок не усвоила.

– Ну, с детьми всегда все иначе, так ведь? Через две секунды после того, как Руби с Эмбер заходят на кухню – это дети Сэм, кстати, – ты понимаешь, что ничего не приготовишь. Но дело ведь не в этом, да? Это же, ну, семья и все такое.

Она кивнула.

– Наверно.

– А с чего вдруг такой вопрос?

– Не знаю. Я… я вложила столько сил и порой задаюсь вопросом, не трачу ли время зря.

– Почему, потому что твой папа – кардиолог, а ты – нет?

Вот поэтому с Гарри было трудно. По нему не скажешь, что он проницательный. Но у него получалось… понимать ее?

– А мама – онколог.

Он задумался над этим.

– Черт побери, вы же не из тех самых умных засранцев, да?

– Они – да. А меня выгнали из универа.

– Это не значит, что ты не умная. Просто ты выбрала другое.

– Может быть. – Она вздохнула. – Но дело в том, что мой выбор кажется не таким уж значимым.

– Вот тут я не знаю, друг. А может, я сам хочу простых вещей.

– Это как?

Он пожал плечами, не отрывая глаз от дороги.

– Ну, меня растили так, что если ты работаешь, и платишь по счетам, и заботишься о близких, то тебе больше ничего и не надо.

– А так ли не надо? – размышляла она вслух. – Может ли этого в самом деле быть достаточно?

– Ну, – он бросил взгляд в ее сторону так быстро, что она едва не подумала, что ей показалось, – мне бы хотелось получить кое-что, чего у меня нет. Но такова жизнь, ведь так?

– И тебя не волнует, что в ней может быть, не знаю, нечто большее?

На это он рассмеялся.

– Конечно, есть большее. Ну и что с того? Никто не может иметь все и сразу. Нужно просто понять, что тебе важно. А потом не дать тому, что не важно, мешать делать то, что важно.

Все это казалось таким простым, достижимым… и доступным, когда он это говорил. Но она знала, что стоит выйти из фургона, как она тут же окажется в океане «могла бы», «должна» и чужих ожиданий.

Однако это не мешало ей притвориться. Представить на мгновение, что у нее может быть такая же жизнь, как у Гарри. Где твой мир такой, каким ты его сделал, с такими людьми, которых ты в него пускаешь, и тебе этого достаточно.

Седьмая неделя. Полуфинал

Четверг

Розалина приехала к Алену к восьми. К ее удивлению, дверь открыла Лив в элегантном черном платье и с полупустым бокалом вина в руке.

– Розалина, – воскликнула она, обнимая ее несколько неловко из-за бокала с вином и из-за того, что Розалина не ожидала увидеть ее, не говоря уже о том, что она стала ее обнимать. – Привет. Заходи. Ален на кухне.

Надеясь, что мысль «Какого черта?» не отразилась на лице, Розалина проследовала за Лив в гостиную, где остановилась с изумленным видом, пока Лив снимала свои туфли и по-кошачьи сворачивалась на диване.

– Разве не замечательно, – промурлыкала она, – встречаться с мужчиной, который готовит?

– Ну, я познакомилась с ним на кулинарном шоу, так что было бы странно, если бы он не умел.

Лив махнула бокалом с вином.

– Поверь мне, такое все равно нельзя воспринимать как должное. Все мужчины, с которыми я встречалась после Алена, были из разряда «питается едой навынос и трахает свою секретаршу».

Что это сейчас было?

– Может быть, тебе просто не везло?

– О, мне очень везло. Я всегда точно знаю, во что ввязываюсь. – Молчание. Затем вздох. – Но я скучала по Алену. Он всегда был не таким, как все. – Снова молчание. – Думаю, дело в том, что он архитектор: это достаточно творческая работа, чтобы не быть полным сухарем и жалким неудачником, но не настолько, чтобы вести себя, как полный кретин. И она достаточно официальная, чтобы не ходить в сандалиях, но не настолько, чтобы могло сойти с рук все что угодно.

– А ты не пробовала, – предложила Розалина, – встречаться с кем-нибудь… кто не подходит под это описание?

Лив пристально посмотрела на нее.

– Признаю, такая мысль приходила мне в голову.

Все началось странно и не выказывало никаких признаков того, что это прекратится.

– Извини, что наступаю на твою… Между вами… – Розалина, как могла, жестом спросила: «Ты все еще влюблена в моего парня?» – Вы с Аленом…

– Вовсе нет, дорогая. Я признаю, что мы то сходились, то расходились, но в обозримом будущем между нами все кончено.

Спросить: «Так почему ты в его доме и одета как на свидании?» – было невежливо, но Розалине в самом деле хотелось знать, почему Лив в его доме и одета как на свидании. Прежде чем она успела сформулировать хотя бы полувежливую версию этого вопроса, в дверях появился Ален с подносом несладких макарун.

– Ты приехала, Розалина, – сказал он, поставив макаруны на кофейный столик, а затем провел губами по ее щеке. – Я так рад, что ты здесь. Вижу, что вы обе уже удобно устроились.

Что было не совсем так, потому что пока Лив, как Клеопатра, возлежала в ожидании молока ослицы, Розалина стояла посреди комнаты в пальто и с сумкой в руках.

– Позволь я возьму. – Ален освободил ее от того и от другого и заменил сумку бокалом вина. – Надеюсь, тебе еще не надоели макаруны. Я подумал, что сегодня будет приятно пообедать в стиле мезе.

Розалина попыталась глазами показать, что ее смущает не еда.

Взяв макарун двумя изысканно наманикюренными пальцами, Лив сунула его в рот и захрустела.

– Ален, дорогой. Они восхитительны.

Он кивнул.

– Если бы на прошлой неделе в «Пекарских надеждах» не было торта, я бы приготовил эти пирожные. Конечно, судьи все равно