Тригон. Изгнанная (СИ) - Дэкаэн Ольга

Прикрыв ставшими бесполезными глаза и обхватив колени руками, Тилия пытается заставить себя вспомнить всё хорошее, что с ней случалось. Её дни рождения, на которых собиралась вся семья: никаких сверстников, только родители, брат и дядя. Отгоняя тягостные мысли о Стануме, она возвращается к тому дню, когда спасла маленького мальчика с изображением заячьей лапки на тонкой, искусанной мелкими паразитами руке. Должно быть, он уже пришёл в себя и идёт на поправку, уплетая за обе щёки то, что готовят на гоминидской кухне. Да и паразиты теперь его уже, наверняка, не беспокоят — уж об этом Вара позаботится.

Если в отношении лидерши к мальчику Тилия до сих пор не была уверена, то Галии доверяла безгранично. Ей хватило лишь короткого общения с целительницей с добрыми глазами, чтобы понять, что та не позволит Като голодать. Она выходит его, будет следить за его здоровьем, а раз в неделю на языке жестов рассказывать о том, что некто обязательно явиться и сделает этот мир хоть чуточку лучше.

Но самое главное, его больше никогда не обидят!

«Как он сказал? Я живучий?» — вспоминает Тилия, прислушиваясь к гнетущей тишине вокруг. Сколько она не пытается заставить себя не думать о том, что сейчас происходит где-то в этих каменных коридорах, у неё ничего не выходит. Мысли то и дело возвращаются к изгнаннику и тому, что сейчас делают с ним эти шептуны. И только, когда начинает ломить всё тело, она осознаёт, насколько напряжена, каждую секунду ожидая услышать предсмертный крик, словно последнее напоминание о нарушенном ею обещании.

Но как бы она не корила себя за это, нужно двигаться дальше. У неё есть тепловизор и призма-сканер, о которых Рон так и не узнал. Иначе она лишилась бы и этого. И всё благодаря Руке, которая, словно с самого начала чувствовала фальшь, видела его насквозь, хоть и держала язык за зубами, понимая, что выскажи она своё мнение, Тилия непременно приняла бы сторону друга.

Поводив рукой в кромешной темноте и наткнувшись на промокший от налипшей грязи мешок, Тилия проверяет его содержимое. Прибор, к счастью, цел и работает. Нацепив его на глаза, она, с опаской озирается по сторонам, в любую секунду ожидая, что из-за угла на неё выскочат, светящиеся розовым, зловещие твари, но ядовито-зелёные коридоры пусты и это придаёт уверенность.

Стоит только активировать сканер, как на трёхмерном, с синевой экране тут же высвечивается пара зелёных точек. И она возносит хвалу Совету за его стремление подчинить себе всех и каждого. Милитарийский прибор — её единственная надежда на спасение. Только с его помощью она сможет преодолеть все эти запутанные каменные коридоры, не тратя время на поиски единственно-верного пути.

Пустившись в дорогу и преодолев очередные пятьдесят шагов, Тилия сверяется по карте и тревожно замирает. Вторая точка, целенаправленно удаляющаяся вглубь коридоров, где нет выхода, никак не может принадлежать Рону. Тилия вспоминает слова молодого карателя у озера и его упоминание лишь о трёх объектах. Она настолько была поглощена заботами о своём пациенте и предстоящим походом к лагерю каннибалов, что даже не удосужилась убедиться в том, что сканер видит только три микрочипа. Рон, должно быть, уже давно избавился от своего, а это могло означать только одно.

Изгнанник до сих пор был жив!

Стараясь как можно тише шлёпать тяжёлыми ботинками по стоячей воде, Тилия сворачивает за угол, чётко осознавая, что коридор, который ведёт к выходу из Клоаки остаётся позади. Может это и глупо с её стороны, подвергать себя смертельной опасности, но бросать ещё живого Кира она не намерена.

«К тому же я дала обещание», — напоминает она себе, словно боясь признаться в том, что может быть иная причина спасения гоминида.

Когда до нужного места остаётся не больше стадия, она в последний раз сверяется с данными карты и вырубает призму, снова оказываясь в кромешной темноте. Водрузив на глаза прибор и преодолев не одну сотню шагов, Тилия, наконец, получает возможность одним глазком взглянуть на мир чудовищ, про которых говорил Старик.

Сквозь окуляры прибора ей открывается вид на огромное выдолбленное в скальной породе помещение, пол которого сплошь покрыт голыми, неподвижными телами. Шептуны спят прямо на мокром каменном полу, местами даже в стоячей воде, мирно посапывая, и тесно прижимаясь друг к другу. В центре Тилия различает нечто, напоминающее огромную гору мусора, а на ней с десяток изолированных от остальной толпы тел. Такое расположение сразу же напоминает иерархию Нового Вавилона. Избранные живут на возвышенности, остальные вынуждены ползать по самому дну.

Если верить сканеру, то чуть впереди, шагах в двадцати, и должна находиться её цель. Проверять, светиться ли ещё зелёная точка на экране она не решается, опасаясь, что кто-то из шептунов может заметить свет от призмы. Но стоит только увидеть вдалеке синее свечение одежды Кира, как на неё тут же накатывает волна облегчения. Она ожидает увидеть изгнанника прикованным или на худой конец в клетке, но он совершено свободен, что и понятно — без карты отсюда не выбраться. Прислонившись спиной к плотной куче мусора, он кажется, мирно дремлет.

Ещё раз, тревожно окинув взглядом огромный каменный зал и убедившись, что за ней никто не наблюдает, Тилия предварительно стянув с ног ботинки, на цыпочках крадётся к неподвижному телу и только приблизившись, понимает, что ошиблась. То, что горой возвышается в самом центре каменного зала вовсе не мусор… а груда костей! Тело тут же покрывается липким потом, а в голове лишь одна мысль. Бежать! Но она заставляет себя успокоиться и медленно протягивает дрожащую руку. И тут же её запястье оказывается в горячей ладони, словно в железных тисках. Она снова его недооценила! Сквозь окуляры отчётливо видно, как Кир медленно подносит палец к губам.

«Неужели он меня видит?» — поражается Тилия, и чтобы удостовериться, показывает ему язык, отчего тут же на лице гоминида расплывается разноцветная улыбка. А это значит, ещё один облучённый способен видеть в темноте.

Не теряя времени, она помогает Киру подняться с пола и он, почти повиснув на её плече, позволяет вывести себя из сонного царства обитателей Клоаки. Изгнаннику, всё так же прижимающему руку к рёбрам, нисколько не лучше и сейчас она многое бы отдала за одну пилюлю, что была способна уменьшить его боль. Это ведь она виновата в том, что Кир в таком состоянии. Если бы не появление Станума и тот короткий полёт в никуда, сейчас бы он, наверное, уже был в Пекле, а она, скорее всего — мертва.

Думать о том, что шептуны вскоре заметят пропажу и кинуться на поиски, не хочется, но Тилия знает, что рано или поздно это случится. Может им и не удастся спастись вместе, но, по крайней мере, она сделала всё что могла. Но когда секунды складываются в минуты, один тёмный коридор сменяется другим, а вокруг всё так же тихо, в ней зарождается лучик надежды. Но заговорить она всё же не решается, помня о предыдущем неудачном опыте, стоически волоча на себе тяжёлое тело. Чем дальше они смогут уйти незамеченными, тем больше у них шансов выбраться.

Когда, посчитав, что они удалились на достаточно большое расстояние, Тилия достаёт призму и свет снова озаряет узкий коридор, она с облегчением стягивает окуляры. Глаза устали и болят, но это её сейчас беспокоит меньше всего. В бледном свете сканера изгнанник выглядит почти жутко: залёгшие под глазами тёмные круги, впалые щёки, ещё больше обросшие щетиной, плотно сжатые челюсти. За последнюю неделю Долина сильно их потрепала, но её спасителю досталось больше других.

Помня об опасности, она на языке Танов спрашивает изгнанника, сможет ли он идти дальше, и в его взгляде на короткий миг мелькает нечто, похожее на удивление. Несмотря на терзающую его боль, он вскидывает вверх большой палец, вымученно растягивая плотно-сжатые губы в подобии улыбки, тут же преобразившей измождённое лицо и вселившее в неё уверенность, что всё у них получится. Тилия кивает и на свой страх и риск, принимает решение остановиться и передохнуть.