Товарищи - Анатолий Калинин

«Из ставки фюрера, 31 декабря:

На Тереке и в районе Дона в упорных боях были отбиты атаки противника. Во время контратаки германских войск занята новая территория. Взято штурмом несколько населенных пунктов» («Утро Кавказа», Ставрополь).

«Из ставки фюрера, 2 января:

На Восточном Кавказе сильные пехотные, кавалерийские и танковые соединении пытались прорвать германские линии. Все атаки отбиты» («Берлинер Берзенцайтунг»).

«Из ставки фюрера, 6 января:

В районе Дона вчера снова с неослабевающей силой велись тяжелые оборонительные бои. Атаки советских войск были отбиты с большими для них потерями. Одна германская танковая дивизия уничтожила при этом 31 танк противника» («Мариупольская газета»).

«Из ставки фюрера, 8 января:

В районе среднего Кавказа, на Дону и северо-западнее Сталинграда германские войска вчера снова вели упорные, но успешные оборонительные бои с сильными пехотными и танковыми советскими частями. На различных участках контратакой германских войск противник был отброшен и понос большие потери» («Нойес ворт», Таганрог).

«Сообщение германского командования:

В целях сокращения Кавказского фронта германскими войсками оставлены города: Георгиевск, Пятигорск и Минеральные Воды» («Утро Кавказа», Ставрополь).

«Из ставки фюрера, 14 января:

Между Кавказом и Доном и в Донской области продолжавшиеся атаки советских войск потерпели поражение» («Берлинер Берзенцайтунг»).

«Из ставки фюрера, 21 января:

На южном секторе Восточного фронта советские войска продолжали свои ожесточенные атаки. Они были повсеместно отброшены с тяжелыми потерями» («Донецер Нахрихтен», Сталино).

«Особый поезд для граждан города Ростова немецкого происхождения — фольксдойче:

В пятницу утром отходит с ростовского вокзала особый поезд для граждан Ростова немецкого происхождения на Мелитополь — Рейхенфельд через Таганрог — Мариуполь. Лицам немецкого происхождения — фольксдойче, находящимся в Ростове, предлагается при всех обстоятельствах воспользоваться этим поездом. Для организации этого поезда все лица германского происхождения должны зарегистрироваться в местах регистрации фольксдойче» («Голос Ростова», особый выпуск).

Вопреки официальным сводкам, обстановка для немцев на юге с каждым днем складывалась все более тревожная. На правом фланге советского наступления назревала реальная угроза рассечения германского фронта на две изолированные части. В то время, как советские пехотные дивизии продолжали быстрое продвижение в общем направлении Армавир — Ростов, танки и кавалерия, оставив Ставрополь слева от себя, приближались к железнодорожной магистрали Сталинград — Котельниково — Тихорецк — Темрюк. С перехватом ее пала бы последняя надежда германского командования пробиться с юга, извне, на помощь к 6-й армии Паулюса, заключенной в Сталинградском кольце.

Германское командование приняло решительные меры с целью обезопасить левый фланг. Помимо действующих здесь 50-й, 3-й пехотных дивизий и 3-й танковой дивизии, в район боев брошена была ударная эсэсовская дивизия «Викинг». Снова подтягивалась сюда потрепанная в предыдущих боях, но получившая к этому времени пополнение людьми и танками «хеншель» 13-я танковая дивизия генерал-майора фон де Шевелери. Наличные силы авиации наращивались эскадрильями, которые до этого летали над Ламаншским побережьем Франции, над норвежскими фиордами, над песчаными равнинами Египта.

24

На обледенелом склоне, перед большим полуобваленным и полузанесенным снегом окопом — россыпь патронных гильз, связка противотанковых гранат, следы стальных гусениц. Выгоревшая земля изорвана ими, как когтями. Вдавлен в землю ствол пулемета. В мелкую щепу размозжен приклад противотанкового ружья.

Еще припахивает земля взрывчаткой и машинной гарью, но лужицы крови уже затвердели, как толстое красное стекло.

Перед Белой Глиной один из выброшенных по приказанию Лугового впереди полка на автомашине подвижных отрядов напоролся на затаившуюся в густых тернах танковую засаду. Выскочив из тернов машине наперерез, танк первым же выстрелом зажег ее, но и сам тут же был наказан выстрелом из противотанкового ружья с борта уже окутанной дымом полуторки. Над башней танка заколыхалось густое черное облако, и он, поворачиваясь боком, замер. К тому времени, когда из тернов выскочили два других танка, противотанковый и пулеметный расчеты за дымной завесой успели попрыгать из кузова горящей полуторки на землю и залечь на другой стороне дороги в прошлогоднем окопе. Насмерть сраженный осколком командир противотанкового расчета старочеркасский казак Манацков так и остался возле горящей полуторки, но раненный в плечо второй номер грузин Начкебия успел унести с собой ружье в окон. Из него он успел подбить второй немецкий танк, когда его громыхающий корпус уже взбирался по склону, нависнув над окопом.

Похоронная команда доставала потом Начкебия из-под замерших прямо над ним траков танка. Склонив голову набок, Начкебия уютно припал щекой к прикладу противотанкового ружья.

Пулеметный расчет — казаки станицы Раздорской Каширин и Титов — расстрелял весь свой запас бронебойных лент, но третий немецкий танк «хеншель» остался неуязвим. Бронебойные пули только шелушили его защитную краску, отскакивая от панциря из толстой крупповской стали. Наехав на Каширина и Титова и раздавив их вместе с пулеметом, «хеншель» тщательно проутюжил окоп и, почти заровняв его, уже повернулся уходить, но еще свежая могила заколыхалась. Из перемешанной со снегом земли вымахнулась рука, бросила вслед ему связку гранат. Танк вспыхнул.

Похоронная команда полка, высланная на место боя подвижного отряда с немецкими танками, нашла засыпанными в старом окопе не четырех, а пятерых человек. Но когда уже и пятого, всего мокрого от крови, как хлющ, подтащили на плащ-палатке к только что вырытой могиле, одному из санитаров почудился стон.

25

Вторые эшелоны все больше отставали. Чтобы отыскать в полевом госпитале своего замполита Грекова, тяжело раненного в бою с танковой засадой, Луговому надо было вернуться в тылы корпуса почти на сто километров. Только что назначенный к нему замполитом капитан Греков в первый же день вызвался пойти с одним из подвижных отрядов в тыл к отступающим немцам, и похоронная команда нашла его почти без всяких признаков жизни среди других пулеметчиков и бронебойщиков, раздавленных танками.

Уже перед вечером отыскал Луговой корпусной госпиталь в той самой роще, где еще три дня назад располагался КП полка. На том же самом месте, где он был, стояли теперь зеленые палатки с красными крестами. Из щелей самой большой из них пробивался электрический свет. Рядом пыхтел движок.

Но на пороге палатки Луговому заступила дорогу строгая медсестра:

— Идет операция, товарищ майор, вам придется подождать.

— Хорошо, — покорно согласился Луговой и отошел в сторону.

Из-за брезентовых стен палатки долго не доносилось никаких звуков. Все, что совершалось там, происходило в полном безмолвии, пока наконец Луговой не услышал властный голос:

— Зажимы!

Он еще не успел окончательно догадаться, кому мог принадлежать этот женский голос, как тот еще более жестко повторил:

— Вы еще долго будете копаться?! — И вдруг сочно, по-мужски, выругался.

Уже почти совсем стемнело, но в роще, разбавляя сумерки, светились обледенелые деревья и сугробы снега между ними.

— Относите! — сказал в палатке все тот же, но уже смягчившийся голос.

Два санитара пронесли мимо Лугового из большой палатки в другую на носилках накрытого солдатским одеялом человека. Вслед за этим вышла из палатки женщина в белом халате.

— Боже мой! — жалобно сказала она и, прислонившись плечом к дереву, тихо заплакала.

Луговой не осмеливался приблизиться к ней, но она, отклоняясь от дерева, вдруг сама окликнула его прежним властным голосом:

— Что вам нужно?

— Я хочу узнать о капитане Грекове, — робко сказал Луговой.

С хриплым, враждебным смехом она прервала его:

— И я обязательно должна вам ответить, что он будет жить, да? После того как от вашего капитана уцелели одни очки?! Да, да, представьте, очки уцелели. А если я сама не знаю? Почему вы решили, что я все должна знать? — И, опять прислоняясь к вербе, она жалобно всхлипнула: — Боже мой!

Луговой уже пошел к своему трофейному «мерседесу», когда она снова окликнула его:

— Куда же вы? Бабе надо было выплакаться, а вы ей и поверили. Да подойдите же сюда, поближе! У меня сегодня это уже девятая операция, можно мне после этого пореветь или нет? Все, что можно было сделать с вашим капитаном, мы сделали, а дальше… — Она вдруг остановилась, увидев его вплотную от себя. — Вы? Я со света не узнала вас. Что же вы раньше не назвались? А я уже к вам сама собиралась ехать. — И, отворачивая брезентовую дверь палатки, она за рукав потянула его за собой: — Пойдемте.