Чужие маски - Галина Дмитриевна Гончарова

к родным.

— Господа!!! Господи!! Альдонай милосердный!!! Как же вы вовремя!!!

Тараторила она так быстро, что половину слов просто проглатывала.

Ну и ладно! Стражников ей жалко не было — пока не за что их жалеть.— Господа! Это такой ужас! Просто ТАКОЙ УЖАС!!! Он сидел! А потом как вскочит! Как закричит!!!

— Кто? — перебил один из стражников.

Грубый, черствый человек.

Лиля посмотрела на него с укором.

— Так я же и говорю, разве я непонятно говорю? Я же все понятно объясняю, сидит господин, кушает! Такой важный господин, красивый господин, сразу видно, что благородный господин. А потом как вскочит! Да как закричит!

У стражника, судя по его виду, разом заболели все зубы. Ничего, Лиля ему еще и геморрой обеспечит. Факт.

Стоит при входе, словно ее и ждал. Окатить негодяя — и на улицу.

- СТРААААААЖААААААА!!!

Стоит при входе, словно ее и ждал. Окатить негодяя — и на улицу.

- СТРААААААЖААААААА!!!

— А потом как свалится! Наверное, его от жары удар хватил! Или не от жары, а от холода, но удар же такая сложная штука, может, кого угодно хватить, тут достаточно не; большого полнокровия, вот моей тетке докторус велел от полнокровия пиявками лечиться, так она месяц в озере сидела, а господин за столом сидел, а надо бы пиявками тоже....

— КАКИМИ ПИЯВКАМИ!? - взревел доведенный до психоза стражник.

— Так маленькими такими, черненькими, полезными до ужаса, хотя они и есть самый настоящий ужас, так выглядят, даже смотреть страшно, их Мальдоная создала, наверное, на погибель человеческую, но если ими лечат, то наверное, Альдонай, но как он мог создать такую пакость...

-ЦЫЦ!!!

Лиля посмотрела с искренним возмущением.

— Вы почему на меня цыкаете, я же вам помочь хочу, вот так всегда ты для людей как лучше хочешь, стараешься, упираешься, воздаешь настроение, а они тебя грязной тряпкой да в харю тычут, а ты до ночи не спишь, днем глаз не смыкаешь, все думаешь, чем и как угодить...

Перед носом ее сиятельства красноречиво появился кулак стражника.

Лиля всхлипнула, размазала крокодилову слезинку и замолкла. Со злорадством отметив, что пострадавшему гаду от ее треска стало еще хуже.

А поделом!

Стража кое-как придала невезучему мужчине сидячее положение и принялась расспрашивать.

Бесполезно.

Лиля хорошо его приложила.

Ничего он не помнил, только что орал на женщину — и вот уже темнота.

За что орал?Да кормят здесь всякой гадостью, тухлятину подают.... Ужас!

Лиля внимательно наблюдала за мужчиной, за стражниками...

Не верят?

Нет, не верят, но и спорить с благородным не будут. Мрачно кивают... Лиля поманила одного из них пальцем, самого старшего. Встала так, чтобы пострадавший ее не видел и поманила.

— Чего тебе?

— У меня мать травницей была.

— И чего?

— Удар у него, точно.

— Чего?

Того!

Дубина! Охранная!

— Удар, говорю, пояснила Лиля. — Кровь в голову бросилась, вот он и сознание потерял, и об стол навернулся башкой-то... А если нервничать будет, так и вовсе может не дожить до старости. Видите, какой он красный, им лицо такое... полнокровное. Ему бы пиявок посадить, чтобы дурную кровь вытянули, травок попить... может, и встречали такое? Кровь к голове приливает, к сердцу, и помирает человек — жалко.

-Хм?

Лицо стражника на глазах светлело. Оно и понятно — кому ж хочется связываться? А тут все ясно, все просто...

Удар?

А и правда, такое бывает. Что инфаркт, что инсульт — не редкость, только кличут их одним и тем же словом — удар. Чем-то оно похоже.

— Вы при этом были?

— А то как же, — Лиля затараторила вновь, но стражник ее уже не слушал. Вместо этого он подошел к старше-му в патруле (старший выделялся наличием кожаного колета и нашивки на груди — белого цвета) и принялся шептать тому на ухо.

Лицо старшего тоже прояснилось.

Не прошло и пяти минут, как был вынесен вердикт.

На сегодня таверна — закрыта.

Господина стража сейчас со всем почетом сопроводит к лекарю, все ж удар — дело серьезное. Да господин еще и головой ударился, когда падал... только к лекарю! Помрет еще не ровен час!

Всем остальным — спасибо, все свободны.

И ушли, забирая с собой аристократа.

* ❖ ❖

Лари выбралась с девочкой из задних комнат.

Женщина, которая ползала на коленях перед негодяем, подошла к Лилиан.

— Спасибо вам, госпожа.

— Я не из благородных.

Ответом Лиле был недоверчивый взгляд.

Да что ж такое? Почему ей никто не верит-то?! Опять нищенкой нарядиться — или в ханганские тряпки замотаться? Там вообще лица не видно, одни глаза — и подошвы, хоть ты королевой будь, тебя не опознают.

— Я. Не. Из. Благородных, — с расстановочкой повторила Лиля.

— Конечно-конечно... благодарю вас, госпожа.

— Мам, — девочка прижалась покрепче к женщине, обхватила ее руками за талию. — А дядя совсем ушел?

Лиля решительно кивнула.

— Совсем. А если придет — я его еще раз стукну.

— Правда?

— Обещаю, — серьезно сказала Лиля.

Она разглядывала и девочку, и женщину.Обе — не слишком высокие, русоволосые, круглолицые и сероглазые,

У женщины маленький упрямый подбородок, у девочки густые темные бровки и реснички. Красиво...

Женщина более тонкокостная, а вот малышка обещает вырасти статной. Чем-то похожей на саму Лилиан Иртон.

— Мое имя Аля, — сказала Лиля. — А вы?

— Марион Сали. И моя дочь — Фиона Сали.

Лиля огляделась вкруг.

М-да.

И кувшин она об голову недоумка разбила, и водой все залила...

— Марион, где у вас ведра, тряпки....

— Госпожа?

— Аля. А это моя подруга — Лари. Предлагаю начать знакомство с уборки.

Взгляд женщины стал уж вовсе недоверчивым. А вот Фиона сомнений не испытывала. Она весело ринулась в угол, выволокла оттуда ведро, выволокла из него тряпки...

Лиля почувствовала, как превентивно заныла поясница.

Так...

Знаете, господа и дамы, что надо изобрести в ближайшее время?

Нет?

Швабру!!!

# #

Уборка заняла два часа. Для трех женщин-то?

Но заодно вымыли окна, отскребли в шесть рук все столы, смахнули паутину и пыль, вымели старый тростник с пола, и щедро полили пол кипятком — аналог мытья полов. Заодно и пару сотен тараканов изничтожили...

А там и разговорились.Какова судьба женщины в мире мужчин?

Весьма и весьма незавидна.

Женщина может прилепиться к мужу и в его тени хоть

• королевством править, но останься она одна...

Сама по