Чужие маски - Галина Дмитриевна Гончарова

говоря, непритязательной.

Темные волосы, небольшая грудь, слишком худая фигура, длинноватый нос — и громкий голос.

— Ваше сиятельство...

Поклон. И глаза вверх — на графа.

— Что вы прикажете мне сделать?

— Ночь длинная, — протянул Джерисон. — Для начала развлеки меня беседой. Атам... посмотрим.

Шлюха удивления не выказала. Да его и не было.

Мужчины разные бывают. Кто-то с плеточкой, а кто- то, вот, с задушевными беседами... к Лаиссе ходил один — так обожал на девочках тараканов ловить. Клал на кровать, высыпал сверху — и принимался ловить.

Девочки его за тройную плату обслуживали... гадость, все же, эти тараканы!

— о чем прикажете рассказать?

Джерисон протянул даме бокал вина.

— Выпей. И поведай мне о Стуане Леруа.

— Леруа... Леруа...

Джерисон описал виконта.

Девушка задумалась, а потом кивнула.— Да, был такой.

— Вот и расскажи, что ты о нем думаешь.

— Ваше сиятельство, а вы не...

В руке Джерисона блеснуло украшение. На этот раз, для разнообразия, серьги. Кто-то, наверное, опять Лилиан, нарисовал их в виде золотых нитей, свободно спускающихся до плеч. Красиво...

Глаза проститутки алчно блеснули.

— Это мне?

— Если расскажешь, что знаешь. Уверен — вы, девочки, клиентов обсуждаете. Еще вина?

Девушка кивнула.

Потом прошлась по комнате, подумала пару минут — и заговорила.

— Я его, считай, и не знаю совсем. А это подваливает, выбрал, значит, меня на ночь. Поднялись мы в розовые покои, раздел он меня — и сразу на кровать. Словно работу выполняет. Потом полежали немного, он мне вина налил...

— На всю ночь остался?

Серьги перекочевали к проститутке.

Та спрятала их за корсаж, и вздохнула.

— Да, ваше сиятельство. На всю ночь.

Джерисон покачал рукой, в которой появилось, словно по волшебству, колье. Под пару серьгам.

— И всю ночь — как работа? Ты не стесняйся, милая, ты рассказывай. Меня так твои разговоры возбуждают, ты не представляешь...

Проститутка вздохнула.

Раз, второй, поколебалась...

— Не то, чтобы, ваше сиятельство...

— А что?

-Ну...

— Говори, детка. Говори. А за мной благодарность не залежится, — в руки женщине перекочевало и колье.— Ваше сиятельство, не надо мне побрякушек, — вдруг словно решилась женщина. И вытащила их из-за корсажа, протянула Джерисону.

— Вот как? А чего ты хочешь?

— Дочь у меня. Семь лет уже, скоро пора к работе приставлять... я здесь потому и работаю, что мадам добрая, разрешает малышку при себе держать. Только сколько мне еще осталось? Год? Два?

— Чего ты хочешь?

— Не хочу, чтобы моя дочь по моим стопам пошла, ваше сиятельство. Говорят, в замке Тараль девочек в подмастерья принимают?

Джее медленно кивнул.

— Есть такое. Но ты понимаешь, что это отработать нужно?

— Понимаю. Но поклянитесь, что дочь мою заберете? Что пропасть ей не дадите...

Джее кивнул, не особо размышляя.

— Клянусь.

Такие дети, и верно, подходили для замка Тараль. Они знают, откуда их забрали, и знают, от какой судьбы избавили. И работники из них вырастут хорошие.

— Ваше сиятельство, покои тут... Голубые — простые. А розовые для тех, кто уйти хочет незамеченным.

— Вот как?

— Да, ваше сиятельство. Розовые, Изумрудные и Птичьи. Вот, оттуда есть выходы на улицу, в переулок. А я и не знаю, почитай, что там с Леруа. Я как то вино выпила, так утром и очнулась. Мужика рядом нет, на тумбочке монета...

Джерисон не раздумывал дальше. Он видел — женщина не врет. Уж в бабах и дамах Джее разбирался неплохо.

— Ты мадам должна? Много?

— Нет. Двенадцать золотых должна... ну, и за дочку я ей плачу.— Собирайся. И дочку собирай... я вас выкупаю...

Несколько секунд Антуанетта хлопала глазами на графа. А потом...

— Вы...

— Поедете в Тараль. Обе. Она — учиться, ты — работать на кухне. Больше ничего не предложу, но работы там хватает. Крыша над головой будет, деньги платят, дальше видно будет. Долг твой я оплачу.

Антуанетта ахнула — и повалилась в ноги графу.

— Ваше сия...

— Цыц! Не порти мне сапоги, женщина!

Джерисон ловко увернулся от лобызаний его стройных ног и подхватил женщину.

— Ваше... да я... да все... и жизнь... только скажите...

— Живо — за дочкой! Ая к мадам! Кстати... она в курсе? Антуанетта думала недолго.

— Скорее всего — да. Эти покои так и используются. Но для чего... вряд ли.

Джерисон кивнул.

Он понял.

Если Стуан заплатил, чтобы мадам не совала нос в его дела — она и совать не будет. Понадобилось мужчине погулять ночью так, чтобы никто не знал?

Вот и отлично! Пусть гуляет!

А что девушки это обсуждают между собой, и что Стуа- на выдадут первому, кто заплатил...

Стуан не рассчитывал на проверку. А зря...

* # #

— Я своих, — скрипнул зубами Тримейн.

— Сам видишь — упустили.

— Я их... больше — не упустят!

Джерисон хмыкнул.Ганц уже побеседовал с Антуанеттой, и карета унесла дико счастливых женщину с дочкой в Тараль. Джее не жалел о своем решении, и не думал, что будут последствия.

В его глазах все шлюхи делились на две категории.

Первая — которые на панель пошли ради своих родных и близких. Ситуация-то нередкая. И служанок брюхатят, а куда ты потом, с ребенком денешься? И деревенских девчонок так же увозят. И родным деньги нужны на долги или лечение...

Многое бывает.

И женщины продают то, что у них не отнять. Но ДЛЯ родных.

Вторая категория — шлюхи, которые готовы продать и родных. Вот таких Джерисон не уважал. Но Антуанетта была из первых. Почему?

Да потому что. Дочка у нее красивая, семь лет, скоро она сгодилась бы для извращенцев. Да уже, считай, сгодилась бы...

Могла Антуанетта на этом заработать?

Могла.

Денег бы дали много, хватило бы им. А она бьется, рвется, в долги влезает ради дочери... и просила за нее. Не за себя, нет. И золото готова была вернуть...

Стоит это пусть не уважения, но хотя бы шанса на новую жизнь?

Определенно.

— Твое дело.

Хозяйке борделя он сказал, что выкупит бабу с дочкой в свою собственность. И выкупил.

Продали ему все с великой радостью, и пригласили еще заходить. Дело-то житейское...

Джерисон обещал.

Ганц информации обрадовался. Значит, Стуан в чем- то замешан.И огорчился.

А как теперь его ловить?

Надо, надо придумать...

— Спасибо.

— Не стоит благодарности. Помни, ты обещал. Если