Ярче тысячи солнц. Трепетное, удивительное, чудесное в мистической поэзии баулов - Бхагаван Раджниш (Ошо)

Без плюшевого мишки ребенок не может уснуть. Держа его в руках, обнимая его, он засыпает, он чувствует себя в безопасности. С плюшевым мишкой – все хорошо. Без плюшевого мишки ему вдруг становится одиноко. Таким образом, плюшевый мишка существует в совершенно особенном измерении, вне субъективного и вне объективного мира. Винникотт называет этот мир «сумеречным царством»: что-то от объективного и что-то от субъективного. Многие дети физически вырастают, но в духовном отношении они никогда не становятся взрослыми, им всю жизнь нужны плюшевые мишки… Ваши образы бога в храмах есть не что иное, как плюшевые мишки.

Когда индуист входит в индуистский храм, он видит что-то такое, чего не видит мусульманин. Мусульманин видит только каменную статую. Индуист видит то, что не видит никто другой, – и это его плюшевый мишка. Статуя существует объективно, но не в полной мере. На нее проецируется многое из субъективного мира верующего. Она действует как экран.

Сходите в джайнский храм. Может быть, вы индуист, и тогда в джайнском храме вы не почувствуете благоговения. Может быть, вам станет даже немного неловко, потому что Махавира изображается голым. Вы можете почувствовать, что это немного оскорбительно. Может быть, вам захочется поскорее выйти наружу, и вы не почувствуете никакого религиозного уважения. Но потом придет джайн, и он придет с величайшим уважением: это его плюшевый мишка, и с ним он в полной безопасности. Всегда, когда вам страшно, вы начинаете вспоминать бога. Ваш бог – побочный продукт ваших страхов. Когда вам хорошо, когда вам не страшно, вы не думаете о нем. Бог не нужен.

Религия второго вида основана на страхе. Она очень нездорова. Она почти невротична – потому что зрелость наступает только тогда, когда вы сознаете, что вы одни; и что вы не можете не быть одни; и что вы должны встретить реальность, какой бы она ни была. Плюшевые мишки существуют только в вашем воображении; они бесполезны.

Если что-то должно случиться, это случится, плюшевый мишка не сможет вас защитить. Если должна случиться смерть, она случится. Вы продолжаете звать бога, но он вас не спасет. Вы кричите в пустоту. Вы зовете из страха.

Может быть, когда вы громко кричите, это придает вам храбрости. Может быть, когда вы молитесь… молитва придает вам определенную храбрость – но бога нет, и никто не слышит ваших молитв. Никого нет, и ответить на ваши молитвы некому. Но если вы внушите себе, что кто-то есть, кто-то слышит и кто-то ответит, может быть, вам станет немного легче и спокойнее.

Однажды я увидел, что Мулла Насреддин самозабвенно молится. Когда он закончил свой намаз, я спросил его:

– Мулла, наверное, у тебя что-то случилось, если ты так молишься. Но скажи мне, пожалуйста, получаешь ли ты когда-нибудь ответ на свои молитвы?

– Всегда, – сказал он. – Тем или иным способом.

Но если молитва получает ответ «тем или иным способом» – какой в ней смысл? Да, иногда она совпадает с фактами, иногда не совпадает, но ваша молитва не изменяет фактов. Может быть, она что-то изменяет у вас в уме, но это никак не влияет на реальность.

Религия, основанная на страхе, это религия запретов, религия «нельзя»: не делай одно, не делай другое, – потому что страх отрицателен, негативен. Десять заповедей ориентированы на страх. «Не делай одно», «не делай другое»… Как будто смысл религии в том, чтобы чего-то избежать. Не делайте одно, не делайте второе, третье… Спрячьтесь и запритесь на все замки, и никогда не рискуйте, и никогда не ходите опасными дорогами. По существу – не живите, не позволяйте себе быть живым. Насколько первый вид религии глуп и фанатичен, настолько же второй вид религии негативен, отрицателен. Он делает вас косными, зажатыми. Это незрелость. Это поиск защиты, безопасности, которой нет и не может быть, потому что жизнь существует как опасность. Бог существует как опасность, незащищенность, риск.

В религии, основанной на страхе, ключевое слово – «ад». И конечно – подавление, постоянное подавление, постоянное «нельзя». Человек, который принадлежит религии второго типа, всегда боится – что можно есть, а что нельзя? Любить женщину, или лучше не надо? Построить дом, или это плохо? Но когда вы что-то подавляете, вы никогда от этого не свободны. Фактически, чем больше вы что-то подавляете, тем больше вы в его власти. Потому что, когда вы что-то подавляете, оно глубже проникает в ваше бессознательное. Оно достигает самих ваших корней и отравляет все ваше существо.

Я слышал…

Старичок в первый раз пришел в кино. Это был очень набожный человек, который регулярно молился, выполнял свой долг, и никто никогда не слышал о нем ничего дурного. Одним словом, это был очень простой человек – но на самом деле он был не так уж прост. В одном из эпизодов фильма на экране появились симпатичные молодые девушки. Они перешли рельсы, подошли к озеру и стали раздеваться – сняли туфли, чулки, юбки, рубашки, – и вдруг по экрану промчался товарный поезд и закрыл их от зрителей. Когда поезд проехал, девушки уже плескались в воде.

Фильм крутили снова и снова, а старичок все не уходил. В конце концов билетер постучал его по плечу:

– Вы когда-нибудь пойдете домой? – спросил он.

– Пойду… – ответил старичок. – Должен же этот проклятый поезд когда-нибудь опоздать!

Глубоко внутри вы всегда носите то, что подавляете. Вы можете относиться к религии как к ритуалу, но она никогда не станет вашим сердцем.

Я расскажу вам анекдот.

Много веков евреи были жертвами организованной травли, называемой погромами. Эти погромы происходили так часто, что евреи стали относиться к ним с определенной долей юмора.

В небольшом польском городке солдаты ворвались в дом Островского и его семьи. В доме были его жена, трое дочерей, два сына и старушка мать. Старушка была очень набожна и считалась почти святой.

– Постройтесь! – заорал сержант. – Сейчас мы будем бить всех мужчин и насиловать всех женщин!

– Подождите! – воскликнул Островский. – Вы можете побить меня и моих сыновей, оскорбить мою жену и дочерей, но умоляю вас, не насилуйте мою мать! Ей семьдесят пять лет, и она очень, очень набожна…

– Молчи! – закричала старушка. – Погром так погром!

Помните: подавление – это не путь к свободе. Подавление хуже выражения, потому что благодаря выражению человек рано или поздно освободится. Но в подавлении человек всегда остается одержимым. Только жизнь дает свободу. Прожитая жизнь дает вам свободу, непрожитая жизнь продолжает притягивать вас, и ум постоянно ходит кругами вокруг того, что было подавлено.

Смулович, вдовец восьмидесяти трех лет, наотрез отказался быть помещенным в дом престарелых.

– Я не стану ничего есть, – объявил он своему сыну, – если еда не будет кошерной!

После долгих поисков сыну удалось найти заведение, где готовили в соответствии с еврейскими традициями. Он поместил своего отца в этот дом, радуясь тому, что старик будет есть кошерное.

Три дня спустя он приехал навестить его и узнал, что тот съехал и зарегистрировался в гостинице Фонтенбло. Молодой человек поспешил в гостиницу, взял ключ, поднялся наверх, открыл дверь и увидел своего отца в постели с блондинкой.

– Папа, как ты мог! – сказал потрясенный молодой человек.

– А что? – воскликнул старик. – Разве я ем?

Люди, живущие ритуалами, основанными на страхе, могут избежать чего-то одного, но попадутся на другом – потому что у них нет собственного понимания. Все это просто страх. Они боятся ада. Настоящая религия дает вам бесстрашие – и пусть это будет критерием. Если религия наделяет вас страхом, это не настоящая религия.

Третий вид религии – это религия жадности. Это религия предписаний, религия «надо». Как религия страха основана на слове «нельзя», религия жадности основана на слове «надо». И точно так же, как в религии страха ключевое слово – «ад», в религии жадности ключевое слово – «рай». Вы должны сделать все для того, чтобы обеспечить себе будущий мир – мир иной, гарантировать себе счастье после смерти. Религия «надо» – она же религия жадности – формальна и ритуализирована, полна амбиций и нацелена на желания. Она играет на желаниях.

Посмотрите на мусульманскую, христианскую или индуистскую концепцию рая: все то, в чем вас учат отказывать себе в этой жизни, в раю будет доступно в любом количестве. В этой жизни вы должны быть целомудренными – только для того, чтобы попасть в рай, где вас будут окружать прекрасные апсары, застрявшие в вечной молодости, в шестнадцатилетнем возрасте. Мусульмане говорят: «Пить спиртное нельзя, но не беспокойтесь – в раю текут реки вина!» Это какой-то абсурд.

Если что-то неправильно, оно неправильно. Как одно и то же может быть плохим здесь и хорошим, правильным в раю? Омар Хайям прав. Он говорит: «Если в раю текут реки вина, давайте начнем готовиться уже здесь – потому что, если мы не подготовимся здесь, нам будет трудно жить в раю. Пусть эта жизнь будет небольшой репетицией, чтобы мы узнали вкус, чтобы мы развили свои способности». Кажется, Омар Хайям ближе к истине. Он просто смеется – подшучивает над мусульманской концепцией рая. Это глупости, все это просто глупости. Но есть люди, которые приходят к религии из жадности.