Реверс - Михаил Юрьевич Макаров

ряд вопросов именно к вам. Я вправе их задать? — Грязнов выпрямил спину и сложил руки перед собой, одна на другую.

— Слушаю, — других вариантов ответа ситуация не предполагала.

— На каком основании у нас дома проводился обыск?

— Не обыск, а осмотр. Следователь осмотрел личные вещи и документы вашей покойной супруги для обнаружения информации, которая может нам помочь.

— Допустим. Почему до сих пор не возвращён электронный блокнот Виолетты?

— Следователь осмотрит его и вернёт.

— Когда?

— Через разумное время. Я скажу Февралёву, чтобы не затягивал. У вас всё?

— Нет не всё. Я прошу заменить следователя по делу.

— Чем он вас не устраивает?

— Слишком молод. Кроме того, его подход к расследованию мне видится поверхностным.

— Виктор Андреевич, это следователь по особо важным делам! Должность свою он получил заслуженно. И пусть его возраст вас не смущает.

Теряя терпение, Грязнов нервно захрустел пальцами.

— Правильно мне знающие люди советовали — найми адвоката.

— Кто советовал? — заданный по инерции вопрос был совершенно ненужным.

Объяснялся он усталостью от затянувшейся пикировки. По той же причине Кораблёв позволил вовлечь себя в бессмысленный спор, пожравший полчаса драгоценного времени и отнявший уйму энергии.

Мужчина удалился со скорбным выражением лица. Он доказал себе, что прокуратуре его трагедия глубоко безразлична.

Оставшись один, Саша, гневно пыхтя сигаретой, заметался из угла в угол, уродуя задники туфель. В окно он видел медленно удалявшуюся сухопарую фигуру Грязнова. Выправка, которую он демонстрировал в прокуратуре, исчезла. Спина сгорбилась, плетьми повисли длинные руки. Чёрные рубашка и брюки мрачно выделялись на фоне летних одежд других прохожих. Неугодного следователя потерпевший визитом не удостоил.

Кораблёв разозлился ещё пуще: «Какого же хрена ты мне здесь мозг выносил?! Горе у тебя? Ну, ступай домой или на кладбище, скорби там тихонько, водки выпей. Зачем мешать занятым людям?»

Наконецу Саши дошли руки до папки с почтой, давным-давно принесённой завканцелярией. Своей толщиной пачуга бумаг внушала трепет. Каждую из них надлежало прочесть хотя бы по диагонали, осмыслить и расписать для исполнения сотрудникам. Здесь же ожидали подписи исходящие документы. Многие касались участков прокурорского надзора, от которых следственник Кораблёв был далёк.

«Сидеть придётся до упора», — программировал он себя, начиная тасовать документы. В одну стопку клал наиболее срочные, в другую — те, что могли подождать. Первая кучка росла быстро, во вторую легло от силы пять бумажек. Войдя в ритм, Кораблёв вдруг остолбенел и обеими руками вцепился в один листок. Ровные строчки, отпечатанные на лазерном принтере шрифтом «Times New Roman», заплясали перед глазами. Смысл текста дошёл с трудом.

Заместитель Острожского межрайпрокурора советник юстиции Хоробрых А.Л. возбудил уголовное дело по части 1 статьи 285 УК РФ в отношении начальника УВД по городу Острогу полковника милиции Сомова Е.Н. Постановление датировалось сегодняшним числом. Документ был копией, предназначенной для надзорного производства.

Сюрприз оказался не единственным. Следующая бумажка имела аналогичное содержание, отличаясь только должностью и фамилией лица, угодившего под статью. В ней фигурировал начальник криминальной милиции Птицын В.Л.

Кораблёв экстренно сунул в зубы очередную сигарету. Так хватаются за спасительный валидол при сердечном недомогании. На голове оцепенела кожа и осязаемо зашевелились волосы. Пыточный обруч сдавил череп. Накатил приступ дурноты. Едва подкуренную сигарету Саша с отвращением раскрошил в пепельнице.

Такой подлянки он не ждал. Момент для удара в спину интриган выбрал идеальный — первый день ухода в отпуск Аркадьича. Переходный период всегда сопровождался организационной сумятицей.

Возбуждённые исподтишка дела Органчик принял к своему производству. Этим ходом он убивал двух зайцев. Лишал Кораблёва довода, что все следователи перегружены и некому вести расследование. А во-вторых, получал исходную возможность без помех работать на судебную перспективу.

Конечно, исполняющий обязанности прокурора мог отменить решение Хоробрых. Такая мысль пришла Саше на ум, когда шум в висках поутих. Но для грамотного ответного хода требовались сами уголовные дела, копий постановлений об их возбуждении было недостаточно. Наивно надеяться, что буквоед Хоробрых допустил грубый процессуальный ляп, позволяющий признать документ незаконным. Тем не менее, Кораблёв тщательно вычитал оба постановления. Как он и думал, придраться оказалось не к чему.

В Сашиной власти также было изъять дела у Хоробрых и передать их одному из следаков. Тогда расследование примет контролируемый характер. Но для реквизиции требовались убедительные основания. Наличие у Органчика личной неприязни к милиции невозможно было подтвердить документально. Другие доводы в голову не приходили.

Если перекрыть Хоробрых кислород, он обязательно ринется жаловаться. Учитывая текущую конъюнктуру, скорее всего ему удастся найти поддержку наверху. Новому прокурору области срочно требовался подвиг, а тут принципиальный сотрудник с «земли» добыл два ментовских скальпа. Причём не каких-нибудь зелёных летёх[192] завалил, а матёрых полковников, с подачи которых укрывались тяжкие преступления!

Кораблёв набрал по городскому Органчика, терпеливо послушал длинные гудки. Дав отбой, звякнул в канцелярию.

— Эля, где Хоробрых?! Немедленно ко мне его!

— Алексаандр Михалыч! — укоризненно пропела Эля. — Время-то — полседьмого.

Хоробрых единственный из Острожской прокуратуры чтил Трудовой кодекс. Покидал службу ровно в восемнадцать ноль-ноль.

Шлёпая трубкой о ладонь, Саша прикидывал варианты ответной реакции на каверзу с делами.

— Александр Михалыч, я ещё нужна? — донеслось из динамика сквозь потрескивания. — Мне за ребёнком к свекрови ехать.

— А? Что говоришь? Иди, конечно…

Звонок на мобильник отпадал. Дистанционно такие вопросы не решаются, а вернуться на работу Органчик сто пудов откажется. Бесплодный разговор будет очередной плюхой в ворота и.о. прокурора. Поэтому суетиться не следовало.

Мысли потекли в другом направлении, и обнаружился пунктик, на котором Хоробрых мог огрести за свою ретивость.

О возбуждении дел подобной категории нужно было незамедлительно информировать область. В свою очередь областники докладывали в Генпрокуратуру. Сейчас в разгар антимилицейской кампании срочность реляции имела особенное значение.

Но и здесь Органчик прикрыл свою задницу. В почте обнаружилось спецдонесение на имя первого заместителя прокурора области Насущнова. Документ был подписан Хоробрых. По своей должности он имел право отправлять бумаги в адрес заместителей прокурора области. А вот уже руководителю корреспонденция с «земли» отправлялась исключительно за подписью прокурора или лица, исполняющего его обязанности.

Доходил слух, что новый шеф, повышая уровень исполнительской дисциплины, заявил, что впредь все документы, адресованные руководству облпрокуратуры, должны подписываться прокурорами. Но пока регламент официально изменён не был, и больше устного упрёка Хоробрых не заслуживал. Опытный аппаратчик, он знал, как пройти между струйками дождя и не намокнуть.

Высмолив ещё одну сигарету, Кораблёв решил поставить ситуацию на паузу.

«Утро вечера мудренее. Прочитаю на свежую голову дела, оценю перспективу. Разбор полётов неизбежен, но говорить с Органчиком надо предметно и без эмоций. Посмотрю, какой у него настрой. Может, он