Вина и грехи - Мара Вульф

а Илия в темнице Селесты.

– Как ты правильно заметил, он всего лишь ее сын и не отвечает за ее поступки. Не больше, чем ты за действия Алексея.

Парень провел руками по волосам.

– В этом ты права. Но разве он не должен присматривать за тобой? Ты не можешь красться ночью через лагерь, полный ведьм и стригоев, – прошипел Иван. – Он хотя бы знает, где ты находишься?

– С чего ты взял, что я должна отчитываться перед Илией за свои действия? Он разрешил мне остаться в его палатке, но он не мой охранник и не моя нянька.

– Во время войны наследник престола всегда находился под защитой Первого ковена. – Стригой наклонился ближе к моему уху. – Вот почему его члены считались особо привлекательной мишенью. Если бы нам удалось убить наследницу всего один раз, мы смогли бы прорваться через кровную линию Нексора и Эстеры. А ты не только наследница, но и носительница семиконечной звезды. Ведьмы уже знают об этом? Они бы поклялись тебе в верности на крови. – По моему позвоночнику пробежала дрожь, но не из-за угрозы в его словах, а скорее из-за упоминания Нексора.

– Мы знаем. Убери от нее руки, Иван, – раздался рядом с ним голос Арии. – Или ты труп. – Кончик ее палочки засветился. – Первый ковен здесь. – Лицо ведьмы украсила дьявольская улыбка.

Иван на секунду замер, а затем отодвинулся от меня.

– Отличная работа, Валеа. Твоя сестра гордилась бы тобой.

Я безразлично пожала плечами:

– Я уже не так беспечна, как раньше.

Ему не обязательно знать, что я, идиотка, понятия не имела о том, что Ария следила за мной.

Стригой положил руку мне на спину и подтолкнул ближе к стене палатки, когда над головой пролетал патруль на метле.

– Ты сейчас отведешь меня в подземелье, Ари?

Я знала, что Иван жил в лагере до того, как присоединился к Лупе и Алексею. И, очевидно, они с Арией были близки, потому что она не отчитала его, когда он назвал ее сокращенным именем.

– Вообще-то, именно так мне и следует поступить. Ты ведь именно за этим пришел, не так ли? Хочешь к Лупе.

– Об этом не может быть и речи, – возразила я. – Ты исчезнешь отсюда. Немедленно. Если кто-нибудь тебя поймает, у нас будут неприятности. Селеста не станет тебя запирать, а убьет, даже не спрашивая. С Алексеем и Лупой у нее уже достаточно рычагов, чтобы навязать свою волю Николаю и мне. Ты просто дополнительная помеха.

– Прими это как комплимент, – проворчала Ария.

– Селеста сделает это только для того, чтобы доказать всем нам, что она может! – зашипела я на нее. – Ты знаешь это так же хорошо, как и я.

– Может, обсудим это в палатке кровососов? – предложила Ария. – Здесь мы у всех на виду: приходи и бери. Валеа права. Ты бесполезен для королевы.

Я нахмурилась:

– Ты успокоилась?

– Успокоилась. Мне не следовало уходить. Не все в восторге от возвращения Селесты. И я не такая злобная, как принято у ведьм. Я умею отличать правильное от неправильного.

– Конечно, умеешь, – уступила я.

– А вот в карты она играет паршиво, – перебил меня Иван. – Блефовать не умеет. Впрочем, ты явно ее не раскусила. Сердце Ари рвется к свободе. – Он откинул полотнище палатки Николая. – Надеюсь, перед королевой ты притворяешься лучше.

– Я все еще жива, значит достаточно. – Она ткнула его в бок волшебной палочкой, после чего мы пробрались внутрь палатки.

Я с любопытством осмотрелась в жилище стригоев. Оно напоминало палатку Илии – только без инструментов и наковальни. Пол палатки был застелен толстым ковром. В центре стоял стол с пятью стульями, а в дальнем конце – кровать с подушками, на которой лежала Кайла и читала, пока Селия мыла посуду.

Когда мы вошли, Кайла подняла голову.

– Вы шумели, как стая ликанов. – Она села. – Странно, что патруль вас не заметил. – Затем стригойка бросила на Ивана сердитый взгляд. Эти двое явно расстались не на хорошей ноте. – А теперь ты приполз обратно? Зачем? Ты же ясно дал понять, что думаешь о планах Николая.

– Это было до того, как ведьма схватила Лупу.

– Это было давно. Ты уже должен был вспомнить, кому ты на самом деле предан.

– Кто-то должен был позаботиться о людях Лупы, – прорычал Иван. Селия подошла и протянула ему чашку. – Когда ты в последний раз пил?

– Не знаю. В горах почти нет еды.

Она кивнула, словно ожидала такого ответа.

– Выпей, а потом можете продолжать спорить. У тебя ужасный вид. Почему ты не пришел раньше? – Девушка подтолкнула его к стулу, но он уже жадно пил, даже не успев сесть. Она провела пальцами по его свалявшимся волосам с обеспокоенным выражением лица. – Лупа будет тебе благодарна за это. За все. Садитесь, – обратилась она уже к нам с Арией.

– Она не имела права жертвовать собой ради того, чтобы меня можно было доставить в безопасное место, – запротестовал Иван.

– Эта семья никогда не делает того, чего от них ждут. Ты уже должен был это понять. – Кайла задумчиво посмотрела на меня. – Это ты отправил Селесте сообщение, чтобы она могла поймать Мелинду и тебя? В смысле, ты ведь не просто так ненавидишь эту женщину.

– Это была Элени, – тихо сказала Ария. – Она недавно приходила к королеве и сказала, что Люциан попросил ее передать послание Селесте. В спешке она якобы забыла сказать ей, что послание было от него. Если хочешь знать мое мнение, ее просто мучает совесть. Я хотела рассказать тебе, – повернулась она ко мне, – и прибыла как раз вовремя, чтобы увидеть, как ты улизнула из палатки. В следующий раз накладывай заклинание маскировки перед выходом.

– Бедняжка, – тихо сказала Селия. – Элени действительно можно только посочувствовать.

– Хватит сочувствовать всем подряд! – огрызнулась Кайла. – А ты… – Она указала пальцем на Ивана. – …Лупа сдалась ради тебя, и она справедливо ожидает, что ты возглавишь ее армию и защитишь ее народ, но что ты делаешь, идиот? Подвергаешь себя опасности просто так.

Он не стал защищаться, только потер бледное лицо и провел пальцами по волосам. Его отчаяние было видно невооруженным глазом.

– Да чтоб тебя! – Кайла встала, подошла к графину и налила свежей крови в его чашку. Потом протянула ее Ивану, чье адамово яблоко бешено подпрыгнуло вверх-вниз.

– Чья она? – спросил он с некоторым запозданием, хотя с трудом сдерживал свое желание.

Первая чашка не утолила его жажды. Темный огонь все еще светился в глазах, и он облизнул губы, прежде чем взять кружку. Ничто и никто не помешал бы ему выпить ее.