Я (не)буду твоей (СИ) - Арья Данте

пытаясь поймать хотя бы отголосок ее крышесносного запаха.

— Ты бы не выпендривался тут, Кил, — грозно посмотрел на меня Каин, — а иначе так и останешься сидеть в своей берлоге, на Асахо я тебя без этой штуковины не пущу. Мы вшили туда портативный источник като-энергии, он будет хотя бы немного подпитывать тебя. Не дури, парень.

— Я продержусь сам, сколько смогу, — упрямо отвернулся я и снова попытался поймать запах любимой женщины, — просто отправьте меня туда и на этом спасибо.

В комнате воцарилась гробовая тишина, а я все сидел, цепенея от ужаса. А что, если она не вернется ко мне никогда? Что если я навсегда запорол возможность нашего совместного будущего? Что если любовь в ее сердце умерла навсегда и ее больше ничем не воскресить? И тут же как отбойным молотком, паника со всей дури заколошматила по моим мозгам и сердцу. Я сдохну без нее. Я уже наполовину труп, даже уже почти не ходячий. Так, иногда дышу, но чаще задыхаюсь, почти не ем, еще реже сплю и почти постоянно проклинаю себя и свою непроходимую тупость. Как я мог все так похерить?

Даже метка на моей спине мне ничем не поможет. Ей плевать. Я в ее глазах есть гнусный предатель, веры которому нет.

— Кил, ну к чему это напускное геройство? — присел рядом со мной Ас, — Ты пережил первые два перехода, думаешь, что и остальные вывезешь? А если нет? Подумай, вот там, на Асахо сидит твоя ведьма, ненавидит тебя, вон аж как мучает, ну ты что, ее расстроить хочешь, да? Пиф-паф и покойник? С любимыми так не поступают! — и так умилительно на меня посмотрел, что я, помимо своей воли, улыбнулся. Придурок, вечно на позитиве.

Я вздохнул и обреченно кивнул. Если уж Ванда меня до гробовой доски не доведет, то эти два точно затрахают своими нравоучениями до смерти.

Так и вышло, что я все-таки надел этот самый экзо-скелет. Теперь я не выглядел скорчившимся исхудавшим горбуном. Нет, теперь я был просто исхудавшим. Веселуха, ничего не скажешь.

Но почувствовал я себя реально намного лучше, приток като-энергии работал как своеобразный анальгетик, и я впервые за долгое время смог хотя бы дышать без боли и спазмов. Почти живой, почти…Только сердце давно навылет и раздавлено всмятку под каблуком моей мстительной ведьмы.

Но молодец, правильно. Так мне и надо. Я заслужил все это и даже больше, только бы все не напрасно…

А потом был переход. Парни доставили меня до той же небольшой квартирки, где я и в прошлый раз коротал время, всего в двадцати минутах лету от ее дома. Все тот же флай, стоял на своем парковочном месте. Все по-прежнему, только бы исход был на этот раз другим.

А потом я остался один. Подошел к зеркалу и уныло окинул себя с ног до головы: лысый, глаза впали, губы истончились и потрескались, худая шея, на которой как ненастоящая болтается моя дурная голова, ключицы острыми пиками выпирают из-под футболки. Не порядок, надо бы что-то на себя накинуть. Благо хоть чудо-приблуду практически не было видно и то радость.

Ободряюще улыбнулся своему отражению и вышел за дверь. Маловероятно, что мне повезет увидеть и поговорить с ней с первого раза, но я не терял надежды, что это может хоть когда-нибудь случиться.

Надо ли говорить, что мои глаза чуть не вывалились из орбит, когда в этот же день, приблизившись к ее лесному домику, я увидел свою ведьмочку. Ее тоненькая, закутанная в палантин фигурка, вдруг выплыла на крыльцо и замерла в ожидании.

Я оцепенел, а потом протер глаза. Нет, стоит. Она — моя Ванда. И сердце затопила щемящая нежность, вперемешку с сожалением и острой болью, от невозможности к ней прикоснуться. Я, боясь спугнуть или еще чем-либо спровоцировать ее уход, двигался максимально осторожно, а когда наконец-то приблизился, то начал суматошно шарить по любимому лицу взглядом.

Святой Космос, как же я скучал! Какая же она была у меня красивая, как сон, как мечта, как самый сладкий мираж. Одна на миллион. И я ее, идиот, потерял.

— Привет, — моя грудная клетка ходила ходуном, руки затряслись, и я сунул их в карманы куртки, но дрожащий голос я был скрыть не в силах. Я нервничал невероятно.

Ожидаемо она не ответила на мое приветствие. А только зло впилась в меня зеленью своих глаз и произнесла:

— Говори зачем пришел и уходи, Кил. Навсегда! И забудь сюда дорогу, я всего один раз предупрежу тебя, дальше разговор будет уже другой.

И я понимал, что она не врет, она приведет свою угрозу в исполнение. Терпение этой новой Ванды нельзя было испытывать. И я заговорил, торопясь сказать все, что было у меня на душе и сердце. Обо всем, кроме наших несуществующих детях, заикнись я о них и меня ждет мгновенная расправа.

— Ванда, я пришел сказать о том, как раскаиваюсь в своем поведении перед тобой. Я вел себя как мерзавец, думал только о себе и своих желаниях, упорно отказываясь замечать, что с каждым днем теряю самое дорогое, что появилось в моей жизни. Тебя. Я слишком поздно понял, что все мои жизненные ориентиры убоги. Я слишком узко смотрел на мир и то, что меня окружало. Прости меня за это. Я должен был сказать тебе сразу, что хотел разорвать помолвку с Амаль еще до твоего отъезда с Ра-Кратоса. Но я не сделал этого, думал, что не имею право просить тебя о чем-либо пока сам до конца не свободен. А потом случилась Ци-Иру, и я клянусь тебе, что до боя с Сорос не помнил ничего, что говорил тебе там и делал. У твоей матери был камень души, с заключенным внутри него Инфириумом, именно так она смогла колдовать там, где магии нет вообще. Знаю, это звучит как бред, но мои слова не голословны, их может подтвердить Великий Архонт. Что же до беременности Амаль, то не я отец ее будущего ребенка, а мой брат Касиус и через несколько дней они свяжут себя узами священного союза. Ванда, я не спал с Амаль больше двух лет. Поверь, у меня вообще никого не было все это время. Я сходил с ума по тебе. Я люблю тебя и хочу получить шанс показать тебе, что я не пропащая душа, что смогу сделать тебя счастливой. Вот она правда, делай с ней теперь все, что захочешь.

Я не заметил, как задержал дыхание, боясь услышать свой приговор.