Я (не)буду твоей (СИ) - Арья Данте

потом, приходя в себя, снова попадал под пресс очередного кошмара. Как я умом не тронулся, до сих пор не понимаю. А когда очнулся, мне сообщили, что, скорее всего, я останусь таким навсегда — скелетинка, обтянутая посеревшей и потрескавшейся кожей и с почти безволосой головой. Я таял на глазах и домой меня выписали фактически умирать.

Каин заламывал руки. Ас смотрел с жалостью. Я попросил написать письмо Ванде, чтобы хотя бы сказать ей последнее «прощай», но она ничего не ответила, просто проигнорировала мою просьбу о встрече. Ни строчки.

Я хотел бы лететь к ней на всех парах, но врачи сказали, что переход или перелет на Асахо меня окончательно прихлопнет. Я еле ноги передвигал, какие там могли быть межпространственные перемещения? Пару раз пытался, но даже с кровати встать не смог, не то чтобы до стартовых рубежей добраться, а когда все-таки смог, то встретил рьяное сопротивление со стороны Каина и Аса. Не пустили, курочки наседки!

И вот я дома, в своей квартире, где каждый миллиметр напоминает мне, как обманчиво счастлив я был здесь однажды. Но мое одиночество нарушил Архонт, как всегда, без приглашения и, как всегда, перешел сразу к сути.

— Я узнал, что с тобой, Кил, — о, как обнадеживающе это звучало. Просто узнал, без надежды на благоприятный исход. Чудесно, просто прекрасно!

— Ну и почему я такой? — голос не слушается меня, ломается и переходит на надсадный, хрипящий шепот, но это все, что я могу, на большее просто нет сил.

— Она выкачивает из тебя силы, Килиан. Ванда тебя убивает, — Архонт подошел к окну и смотрел на меня почти с жалостью, — я могу поставить блоки и станет значительно лучше…

— Не надо, — обрываю я его на полуслове и медленно поднимаю руку в знак протеста, а потом перевожу взгляд на почти до костей высушенную конечность, вздрагиваю и бессильно отвожу глаза, — пусть…продолжает, я…заслужил.

Но Каин от чего-то не согласен с моей философией, он раздраженно поджимает губы и зло лохматит свою шевелюру, а потом начинает бомбардировать меня словами:

— Мудак, да. Ну, и кто бы спорил? Но, мать твою, половина из-за чего все это сейчас творится лишь иллюзия! Вы должны нормально поговорить!

Я же только устало тру глаза и еще раз обреченно вздыхаю. Как это сделать, если она там, на Асахо, а я здесь, на Ра-Кратосе и путь к ней меня просто убьет?

— Она…имеет…право на ненависть, Кай, — решительно обрубаю я разговор и перевожу тему, — удалось узнать, чья душа была сокрыта в том камне? И как ты догадался, что это всегда была Сорос?

Слава Космосу, но Архонт клюнул на мою уловку и переключился:

— Слишком много размытых пятен было в твоей голове, после того как я вытащил вас с Вандой с Ци-Иру, — при упоминании ее имени сердце тут же прострелил почти невыносимый укол боли, но я стерпел и продолжил слушать, — прости, но там, вблизи разрушенного ядра Ми-Иру я не смог просмотреть ваши воспоминания, сам почти обессилел, но потом я много думал и решил-таки перепроверить свои догадки. А когда высадился на спутнике, то нашел доказательства того, что Ванда все-таки прошла полный цикл своей инициации. И тогда все встало на свои места. И да, я знаю, чья душа сокрыта в камне. Только она одна смогла бы дать силу Сорос там, где у всех забирает.

— Ну, не томи, Кай, — шепчу я.

— Это не просто душа. Это Энфириум — единственный, оставшийся в живых, представитель вымершей расы, разрушенной Ми-Иру.

— Что? — опешил я.

— Да, это уникальная находка. Она должна была родиться еще во времена событий Великой Агонии, но ее заключили в камень и принудили все эти годы служить безумным целям Сорос Балем, — это звучало больше, чем жестоко и я прикрыл свои глаза, пытаясь справится с ненавистью, которая всколыхнулась в моей душе, — нужно освободить ее, но я пока не знаю как сделать это максимально безболезненно для нее.

— Для нее? — переспросил я.

— Да, этот Энфириум женского пола, — кивнул Кай.

Я устало прикрываю глаза и тру грудь в районе сердца. Там теперь всегда болит, бесконечно ноет, почти нестерпимо, до черных мушек перед глазами, а в горло забили ком, размером с целую вселенную и единственное, что мне хочется, так это орать во всю глотку: «прости меня, малышка», так громко, чтобы она меня наконец-то услышала. Но я превратился в высушенный ходячий труп. Куда уж мне орать, если мне даже на шепот силы не хватает.

Я приподнимаюсь с кресла и пробую встать на ноги, но выходит только с третьей попытки. Каин пытается мне помочь, но я игнорирую его протянутую руку. Я еще повоюю, я еще не сдох. Да, мне больно, но это лишь значит, что я живой.

— Кил, она это делает, потому что, думает…

— Мне плевать, почему, Кай. Ясно? — опять обрываю я его на полуслове.

— А мне нет! И ей тоже! Сорос внушила ей, что она была беременна от тебя. Понимаешь, о чем я тебе говорю? Она думает, что ты выбрал беременную Амаль, а ее и ваших общих детей бросил умирать от алчных рук Сорос.

Все это он говорит мне в спину, пока я шаркаю в сторону выхода из собственной квартиры, желая указать Архонту на выход, но после последних слов замираю. Сердце на вынос, мозги всмятку, да что там, меня всего расплющило и переколошматило.

— А откуда Ванда узнала, что Амаль беременна? — спросил я, хотя уже знал ответ. Твою мать, чем дальше в лес, тем больше дров. Перевожу вам свое красноречие — я в жопе, господа, товарищи!

— А то ты сам не знаешь. Я тебе сколько раз говорил не тянуть всю эту резину, но ты же самый умный у нас. То тупил, потом у тебя были священные праздники, потом ты ждал пока дом Аль-Аббас тебя под себя прогнет, потом еще…

— Да не мой это, блядь, ребенок! — в гневе зашипел я, — Амаль беременная от моего двоюродного брата Касиуса. Просто я, дебил, зачем-то трахнул ее в ночь после свадьбы Аса, вот моя бывшая и подсуетилась по-быстренькому. Без лоха же и жизнь плоха, так? Хотя я ни хрена не помню вообще из того, что, между нами, тогда было. Сомнительно, что у меня в принципе встал Амаль. Блядь, не мог я так поступить. Я люблю Ванду, по-настоящему люблю, черт возьми! Посмотри на меня и скажи, разве я мог совершить подобное?

— Конечно не мог, — кивнул Архонт.

— Не ерничай, — огрызнулся я.

— Даже и