Я (не)буду твоей (СИ) - Арья Данте

надоело маяться дома и я, рассыпавшись на атомы, отправилась-таки на южный склон горы Хаттос, чтобы собрать душистые травы для дома и готовки, но, проведя за этим нехитрым делом несколько часов, с удивлением почувствовала на себе чей-то взгляд, а когда обернулась, ошарашенно уставилась в два шоколадных глаза шинтару. Это неугомонное животное сидело в метрах тридцати от меня на валуне и лениво меня разглядывало, пригревшись в лучах полуденного солнца.

— Ты чего это тут забыл? — спросила я у него, но хищник только лениво зевнул, а потом умилительно прикрыл глаза лапами, мол «меня здесь нет». Какой обманчивый фасад, за прекрасным обликом, сокрыто чудовище. Да, я знаю еще одного такого — Килиан Аль-Надир ему имя. И тут же, при мысли об этом мужчине, на глаза навернулись слезы. Святой Космос, да когда же уже это все закончится?

Домой отправилась пешком, постоянно озираясь и замечая иссиня-черную и блестящую шерсть шинтару. Он по пятам следовал за мной, но, по мере продвижения, я замечала, что животное все больше и больше прихрамывает. Черт, ну почему мне так жалко этого мохнатого хищника? Сам виноват, нечего было за мной по пятам таскаться.

И, придя домой, я битый час отговаривала себя от того, чтобы выйти к раненому животному, но все же сдалась. Ну почему я такая сердобольная, кто-нибудь может мне сказать? Но чемоданчик взяла, а потом и за дверь вышла, медленно подошла к шинтару, а потом также медленно, без резких движений, присела рядом. И все это время зверь неотрывно смотрел на меня, не скалился и не рычал, а просто пожирал своими огромными глазами, будто в душу заглядывал.

На этот раз я после того, как обработала рану, не сразу ушла от лежащего без сознания шинтару. Не смогла. Я зачем-то потянула руку и начала гладить мягкую плюшевую шерсть между ушами животного, потом переместилась на загривок и дальше, наслаждаясь тем, как чудесно трогать такого сильного и свирепого хищника. Я тискала его минут пять, когда неожиданно поняла, что зверь под моими руками начал тихо вибрировать и издавать глубокое урчание. Я замерла, в оцепенении перевела взгляд на морду шинтару, увидела, что тот смотрит на меня и тут же мой дикий вопль прокатился по вечернему лесу.

Твою мать, давно я так не орала! Да что там, я никогда так не орала! И так быстро на атомы не рассыпалась, а еще быстрее потом не влетала в открытое окно дома на втором этаже. Чертово дикое лохматое чудище! Напугало меня до усрачки!

Стоит ли говорить, что меня это происшествие не заставило прогнать шинтару? Не-а, скажу больше, я была рада, что и на следующее утро обнаружила огромного кошака с рогами, спящего под той же самой яблоней. И вновь он приносил мне пойманную дичь, а потом следовал за мной на прогулке и смиренно ждал, пока я выйду и перебинтую ему многострадальную лапу. И это повторялось снова и снова, изо дня в день, пока я и вовсе перестала бояться его присутствия и начала безбоязненно выходить из дома, не озираясь по сторонам. Кто кого приручил осталось для меня загадкой, но факт есть факт.

Так и сегодня утром, я сидела на задней веранде, чистила рыбу, что с утра натаскал мне шинтару и решила хоть с кем-то поделиться своей печалью. Пусть это и будет всего лишь зверь, что от чего-то прибился к моему дому.

— Как думаешь, он больше не придет?

Лежащий в нескольких метрах от меня шинтару, тут же поднял голову и пристально на меня посмотрел, мол «что ты там, горемычная, сказала?».

— Не придет, — вздохнула я и покачала головой, — а я хотела бы, чтобы пришел. Я бы ему задницу хоть надрала. Может быть тогда мне бы немного полегчало. Невозможно все в себе держать. Понимаешь? А так получается, что рассказал о своих великих чувствах, пришел три раза, а потом в кусты. Наверное, опять по бабам пошел, трахарь недоделанный.

На последние мои слова мохнатое чудище только фыркнуло, сложило голову на лапы и вновь уставилось на меня.

— Вот скажи мне, если бы тебе понравилась какая девчонка, ты бы сразу ей сказал, что к чему, так? Так! По тебе сразу видно, ты парень решительный и ответственный. А этот, — потянула я последнее слова и манула рукой, — три года мне кровь пил. Три года, ты меня слышишь? Это, что значит? Значит, что Килиан Аль-Надир идиот. А мне идиот зачем? Правильно, незачем! Хотя, мне кажется, что я до сих пор его люблю, — а потом вздохнула и все-таки расплакалась, потому сердце все еще кровоточило от ран.

Соленые ручейки все текли и текли из моих глаз, а потом что-то теплое и мокрое коснулось моей щеки, и я в ступоре отпрянула. Прямо напротив моего лица была морда шинтару, он смотрел на меня, а потом вновь подался вперед и снова слизнул слезы с другой моей щеки. От ступора я даже не знала, что делать, а просто так и сидела, с глупой рыбой в одной руке и ножом в другой и смотрела в шоколадные глаза хищника.

И эта забота обо мне была как спусковой крючок для моей расшатанной психики. Он уткнулся своим холодным мокрым носом мне в ухо, а я отбросила все, что было в моих руках, обняла животное за шею и громко разрыдалась, пряча лицо в его мягкой, плюшевой шерсти. Я плакала и плакала, бормотала проклятия на голову чертового Килиана Аль-Надира, пока не выплеснула всю свою боль и отчаяние.

А потом отклонилась, посмотрела в шоколад глаз шинтару и прошептала, судорожно вздыхая и отирая горькие слезы:

— Спасибо. Надо бы тебе имя придумать, дружище, — и несмело улыбнулась впервые за долгое время.

Глава 60

Ванда

— Слушай, а как тебе Пушок? Мне кажется, отличное имя и очень тебе подходит.

Мы с шинтару сидели на берегу озера и смотрели на закат. Мне вновь хотелось прижаться к его мягкой плюшевой шерсти, но я не решалась первая проявлять инициативу, поэтому просто сидела и перебирала глупые прозвища, смеясь и наслаждаясь видом того, как огроменный котяра прядает ушами и фыркает на каждое мое предложение. Как будто и вправду меня понимает.

Вот и Пушок забраковал. Фыркнул, зевнул, сложил голову на свои лапы и уставился на меня немигающим взглядом.

— Не нравится значит? Ладно. Тогда может Сахарок? Ты бы себя видел, ну такой сладкий, — шинтару прикрыл один глаз лапой и вздохнул, а я рассмеялась, — Хорошо,