Пленники Барсова ущелья - Вахтанг Ананян

Шатаясь, заковылял медведь к выходу из ущелья, но, не пройдя и нескольких шагов, покачнулся и упал.

Барс не преследовал его. Тоже, видимо, пострадавший в борьбе, он, припадая, побрел к подножиям скал на правой стороне ущелья, нашел и с жадностью стал лакать скопившуюся в ямке воду. Затем, зализав раны, он, волоча задние ноги, уполз и скрылся среди камней.

Ребята не осмелились пойти по следам зверя. Потрясенные кровавой схваткой, они не пошли смотреть и на медведя, и в течение нескольких минут наблюдали за темневшей вдали на снегу тушей. Их сердца бились беспокойно. То, что сейчас произошло, было таким неожиданным и ужасным, что дети просто оцепенели.

Но в то же время оно было и радостным для них, это событие. Еще вчера утром они выискивали в кустах горстку ягод, чтобы хоть немного утолить голод, а сегодня перед ними лежит животное величиной чуть не с бычка…

Вот так счастье! Не менее важно и то, что одного из их ужасных врагов теперь вовсе нет! Другой же в самом жалком виде исчез в своем логове. Кто знает, как скоро он снова выйдет наружу!

Ведь в лапах у медведя и барсу не слишком-то было сладко.

Ребята были бесконечно рады и мысленно благодарили отшельника за подарок. Ведь если капкан и не сыграл своей прямой роли, то все же именно он привел барса в состояние безрассудной ярости. В “здравом уме” он никогда не бросился бы на медведя, постарался бы избежать встречи с ним.

В общем, капкан сильно удружил ребятам, и они оказались сейчас перед заманчивой и богатой перспективой - овладеть жирной, крупной тушей павшего в бою медведя.

Не произнося ни слова, а только обмениваясь знаками, мальчики взяли топор, копья, головешки и, словно заговорщики, осторожно двинулись к убитому животному. Топором и ножом Ашот и Асо отделили от туши лопатки и бедра. Мальчики были в испарине, тяжело дышали и все время с опаской поглядывали в ту сторону, куда ушел барс.

Они спешили так, как могут спешить только воры, забравшиеся в чужой дом. У них не было времени даже на то, чтобы освежевать животное. Поэтому, взвалив себе на спины большие куски мяса, мальчики поспешили к своему жилью. Когда они были у южной “баррикады”, Ашот толкнул ее ногой и разрушил. Страж-пугало, стоявший на верхушке каменной груды, свалился на землю. Теперь-то он не был нужен!

Задыхаясь, ворвались мальчики в пещеру, скинули с плеч свой дорогой груз и только тогда улыбнулись друг; другу. Затем “заговорщики” в том же молчаливом согласии снова вышли, из пещеры, однако в коридоре Ашот остановился, прислушался и подал знак возвращаться.

- Остальное придется пока оставить, - почему-то шепотом сказал он.

- Почему? Голову свою оставлю там, мяса не оставлю, - взъерепенился Гагик. - Сами же будете требовать от меня каждый день мяса!

Но Ашот считал, что медвежья туша должна оставаться на месте до тех пор, пока не будет выяснено, что же сталось с барсом, жив он или нет? Если жив, то, проголодавшись, он придет за своей жертвой. Конечно же, установить это важнее всего! Этот вопрос был для них вопросом жизни в смерти.

- Пока мы будем ждать барса, орлы все сожрут, - продолжал протестовать Гагик.

- Днем мы будем их отгонять, а вечером они и сами улетят. Зато барс, если жив, ночью обязательно придет.

Гагик с недовольным видом пошел в угол пещеры и принес оттуда корзину собственного производства. Уложив в нее огромное бедро медведя, он, охая, отнес корзину назад и водрузил ее на горку дров.

- Это мясной склад, несите все мясо сюда, - объявил он холодно.

По- видимому, все мысли мальчика были с остававшейся “на дворе” медвежатиной.

На всякий случай ребята переместили своих “стражей” к останкам бедного мишки - пусть охраняют! И, надо сказать, пугала выполняли свою миссию с честью: орлы не осмеливались даже близко подлетать. В охране “пещерной крепости” эти “стражи” такой роли не сыграли.

- Вечером, когда орлы улетят, ты отнесешь эти чучела домой, - сказал Ашот пастушку. - Если барс еще жив, оставлять их около медвежатины нельзя, потому что он не рискнет приблизиться к человеку.

Затем мальчики принялись за починку двери, сломанной медведем, а Асо должен был уйти в Овчарню.

- Ты опять вдохновился и забыл об опасности! - возмутилась Шушик легкомыслием Ашота. - Когда мы все вместе - куда ни шло, но как же ты посылаешь Асо одного?

Пастушок, смутившись, потянулся к голове, чтобы натянуть колпак на глаза, но его там не оказалось.

Ребята дружно засмеялись. Улыбнулась и Шушик. Ей всегда нравилось смущение, в которое приводила пастушка ее забота о нем.

- Не думаешь ли ты, что я посылаю Асо в пасть барсу? - спросил Ашот. - Барса, скорее всего, нет, не бойся. А если он и жив, то подняться к Овчарне не сможет. Но я-то считаю; что он погиб. Я еще тогда понял, что ему пришел конец. Спросите - почему, по каким признакам? А ну, подумайте сами.

- Ну скажи. Быть может, именно это твое сообщение и окажется наконец полезным! - насмешливо заметил Гагик.

- А другие, выходит, были бесполезны? - рассердился Ашот. - Впрочем, что с тобой говорить! Дело вот в чем. Барс был голоден, когда напал на медведя, но вы заметили, что он ничего не съел? Значит, не до еды ему было. Это одно. А потом барс сразу к воде пошел: так всегда делают тяжело раненные звери. И третье: когда он шел, то качался, а голова его была опущена. Он вовсе не был похож на победителя… Четвертое: напившись воды, он не вернулся на верхние скалы, в свое логово. Дикие звери всегда ищут убежища вверху, над ущельями и долинами, откуда можно незаметно следить за врагом и будущей жертвой. Все это отец мне показывал и объяснял. Вот и барс. Когда я увидел, что он, напившись, не поднялся наверх, то сразу сказал себе: не выживет. Ведь каждый охотник знает, что раненое животное уходит вниз, потому что у него нет силы подняться на гору. Согласны?

- Ничего, кое-что умное есть, - снова съязвил Гагик.

- Ну, а раз вы согласны, займемся делами. Оставайся, Асо, раз Шушик… - Ашот посмотрел на девочку, улыбнулся и не договорил.

То ли потому, что не стало медведя, то ли благодаря успокоительным заверениям Ашота, но напряжение несколько разрядилось, и в пещере снова наступили “мирные времена”.

Но как долго могли они продолжаться и что ждало ребят в дальнейшем, этого, конечно, никто не знал.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

О том, что после бурных событий могут наступить времена скучные, полные мелких забот

Наступившее спокойствие было, казалось, не по вкусу Ашоту. События последних дней с их волнующими происшествиями так взбудоражили воображение мальчика, так потрясли все его существо, что он только бредил желанием совершать необычайно важные поступки.

Ашот вообще был уверен, что он создан для борьбы, а не для спокойной, монотонной жизни. Действительно, что за интерес, отложив оружие, таскать глину для посуды, месить ее, “как баба”. Нет, прошли, видно, рыцарские времена. А до чего же было хорошо, когда медведь и барс кувыркались в снегу и ущелье гремело от их рева!

Блаженные дни. Кровь кипит от таких зрелищ, и человек невольно проникается героическим духом.

Единственное, что еще интересовало Ашота сейчас, - был барс. Что же все-таки с ним? Жив или подох? Если и осталось что-то, о чем еще можно помечтать, так это именно барс! Вот найти бы его, раненого, и - одним ударом… Да хоть бы, на худой конец, и мертвого найти. Снять бы с него шкуру и, подняв ее на копье, прийти в село. Плохо ли? Все село на такую тамашу, [40] весь народ соберется. А сейчас? Починил дверь - иди ищи глину, чтобы сделать кувшин для воды.

Впрочем, глина пригодилась и для другого, более неотложного дела.

Как ни удобна была пещера, которую избрал для себя отшельник, а дым костра все же сгущался под ее сводами, и, чтобы он не ел глаза, ребятам приходилось все время сидеть или лежать.

Шушик не раз уже говорила о необходимости сложить печь, но что делать - руки не доходили. А сейчас, сидя у костра, девочка нетерпеливо переворачивала с боку на бок кирпичи, от которых поднимался едва заметный пар.

Терпение Шушик окончательно иссякло, и она потребовала, чтобы глину не употребляли ни на какую посуду, ни для какой другой цели, а немедленно приступили бы к сооружению печки.

- Кирпичи уже высохли, чего вы ждете? - торопила она товарищей.

Печку решили поставить недалеко от выхода, но какой она должна быть, никто из ребят не знал.

- Давайте сложим в три стенки, а спереди пусть будет открыто, - предложил Ашот.

- Почему в три? Довольно и двух. Третьей будет стена пещеры - вроде бухары. [41]

Предложение, которое внесла Шушик, показалось наиболее разумным, но никто не знал, прикрыть ли бухару сверху или сделать трубу для вывода.

- Ладно, вы пока ставьте стенки, а я скоро вернусь, - сказал Асо и вышел.

Он давно заметил поблизости тонкую, но довольно большую каменную плиту и теперь, кряхтя, притащил ее в пещеру.