Механик и все-все-все - Катерина Диченко

— Не могу, она упирается ногами и руками в дверь! Не по-лу-ча-ется-я-я! — тужась, ответил ему Ворон.

Запыхавшиеся парни пытались протолкнуть меня в узкую дверь, я же изо всех сил уперлась ногами и руками в дверной косяк, заняв крепкую нерушимую позицию. Было тяжело, но я держалась.

— Катька, не будь врединой, пойди нам навстречу! — обиженно прокряхтел Азар, пытаясь отцепить мою руку от косяка.

— А не пойти бы вам самим… кое-куда! — вовремя сдержалась я, еще сильнее сжимая пальцы.

— Ребят, может не надо? — жалобно взмолилась Юлия. — Смотрите, как Катя не хочет.

— Ага, совесть взыграла! — злорадно выкрикнула я, пожурив подругу. Юля покраснела. — Грендич, ты чего мне пальцы выкручиваешь?!

— А чего ты кусаешься?

— Потому что я злая! Еще друзья называются…

— Все, я больше не могу, — устало выдохнул Ворон и присел рядом на корточки. — Диченко, откуда у тебя столько сил берется? Ты же девушка.

— Потому что добро всегда побеждает зло.

— А вот и неправда, — зловеще прошептал на ухо незаметно подкравшийся Шэйн и коварно защекотал меня под мышками.

— Ты что делаешь?! Я же щекотки боюсь! — испуганно взвизгнув, я отскочила от двери.

Шэйн довольно осклабился и, бесцеремонно перекинув меня через плечо, без труда удерживал брыкающиеся ноги.

— Это подлый и гадкий прием! Верни откуда взял!

— Видишь, ты ошиблась — зло победило добро и сейчас начнет над ним жестокую расправу, — издевательски ответил он, специально тряхнув плечом.

Я чуть не прикусила язык, поэтому замолчала, злобно пыхтя.

— Юлия, будьте любезны, подайте во-о-н ту черную сумочку, — вежливо попросил Шэйн мою подругу.

Ага, с ней вежливо, а со мной, как с мешком картошки.

Девушка взяла мою сумочку и, повесив ее Тергишу на свободное плечо, виновато мне улыбнулась. Ну, как на нее можно сердиться…

— Мы вернемся через полчаса, — уверенно произнес Шэйн и направился из комнаты.

Но не тут-то было! Я назло закогтилась пальцами за так полюбившуюся мне дверь, не давая возможности парню идти дальше.

— Да, когда ж ты угомонишься? — сердито шикнул он и шлепнул меня по попе. Не больно, но обидно.

Я обиженно отцепила руки и под глумливый смех Азария, злокозненный помощник Шаргиса понес меня через темный коридор вглубь дома.

Всю дорогу я хранила гордое молчание. К тому же ворчать, болтаясь вниз головой тоже не очень-то и удобно. Шэйн остановился, щелкнул выключатель, и мы зашли в обшарпанную ванную. Старый умывальник, овальное треснувшее с краю зеркала, деревянная табуретка и чугунная ванна.

Друг сгрузил меня вниз, усадив на край ванны и сев, напротив на табурет, крепко зажал мои ноги между своими.

— Сиди смирно! — жестко скомандовал он, сохраняя невозмутимое надменное лицо.

— Ты что собираешься делать?

Расширенными от ужаса глазами я наблюдала, как он бесцеремонно роется в моей сумке, выкидывая из нее в раковину тюбики с тональным кремом, тенями, черной тушью, кисточки и ватные диски.

Так как деньги я всегда ношу в боковом кармашке сумки, что было внутри, я так и не удосужилась посмотреть. Так вот почему она была такая толстая! Вот, что Шэйн сложил мне в сумку утром, перед тем, как выпроводить на прогулку. Значит, все было придумано заранее. Вообще оборзел!

— Хватит испепелять меня взглядом, — усмехнувшись, сказал он. — Закрой глаза.

— Навсегда?

— На двадцать минут, — хохотнул парень и, наклонившись к моему лицу, строго добавил: — А будешь брыкаться — привяжу.

Я сердито насупилась и, закрыв глаза, послушно замерла. Над ухом ехидно хмыкнули и в ту же минуту я почувствовала аккуратное прикосновение чутких пальцев ко лбу. Шэйн ловкими хорошо отработанными движениями наносил макияж, заправски орудуя кисточками, красками, тенями и прочей косметикой. Ощущение было необычное и довольно приятное. О том, что именно он мне рисует, я старалась не думать.

Появилась твердая уверенность, что Тергиш умеет делать все, в том числе и женский макияж. Интересно, а прическу он мне тоже делать будет, стилист… не буду выражаться какой.

— В зеркало не смотри! — одернул он меня, когда я попыталась украдкой приоткрыть глаз. — Я еще не закончил. К тому же я не умею воспринимать критику.

В его издевательском тоне не было ни капельки сочувствия или жалости.

Почему я разрешаю ему так над собой издеваться? Наверное, потому что любовь все-таки зла…

— Все готово. Можешь смотреть, — довольно сказал Шэйн и отстранился.

Встав с края ванны, я решительно глянула в зеркало и чуть не заорала. В зеркале отражалось абсолютно белое, изрешеченное тонкими черными метастазами лицо покойницы. Живой человек однозначно так выглядеть не может. На фоне этой, прости Господи, хари особенно жутко смотрелись искусно подведенные черным карандашом глазищи и алые, как у вампира губы.

Я не выдержала и на трясущихся ногах села обратно. Это не я!

Макияж был сделан настолько профессионально, что выглядел невероятно натурально.

— За что ты со мной так? Тебе так нравится надо мной издеваться, да?

— Мне просто нравиться тебя дразнить, — мягко ответил он, расправляя мои спутанные волосы. — К тому же, кто кроме тебя сможет нам помочь.

— Может, обойдетесь без меня? — жалобно попросила я, с надеждой заглядывая ему в глаза.

— Не-е-т, — усмехаясь, покачал он головой. — Чтобы такая красота зря пропала? Я не могу пойти на такие жертвы.

Я обхватила голову руками и начала раскачиваться из стороны в сторону.

— Поменьше драматизма, мастер, от тебя не требуется ничего сверхъестественного. Быстренько смотаемся к Шаргису, напугаем его и все… Ты свободна, как ветер.

Я подняла на него злые, раздраженные глаза. Как у него все легко! Быстренько это, быстренько то… Смотри, какой быстрый!

— Чья это была идея? — мрачно спросила я, смирившись с тем, что откарабкаться от этого дурдома у меня не получится.

— Не скажу, — издеваясь, ответил он и встал со своего места. — Нам пора, о любимый кошмар моих снов.

— Будешь должен, о ехиднейший из всех живущих господин, — в тон ему ответила я и нехотя поплелась следом.

Когда из темного коридора, вслед за Шэйном в комнату вошла я, раздался бабий визг. Громкий и противный. Я осуждающе посмотрела на шокировано замершую подругу.

— Юлька, я от тебя такого не ожидала. Ты же в женском общежитии жила, там с утра и не такое можно увидеть.

— Э-то не я, — заикаясь, ответила она и обернулась себе за спину.

С пола нервно поправляя воротник рубашки, встал Азарий. На побледневшем лице заметно подергивался правый глаз.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});