Виктор! Виктор! Свободное падение - Ф. Скаген

— В комнате, которую мы для тебя сняли, кроме всего прочего есть и телевизор. Так что, начиная с завтрашнего вечера, сможешь смотреть чемпионат мира по футболу.

Ответа не последовало.

— Ты бы хоть в окно глянул, что ли. Тут ведь в Дэвоне красотища. Кстати, я обещал, что в поезде мы поедим. Пойдем-ка поищем вагон-ресторан.

Молодой человек, не говоря ни слова, отложил журнал и поднялся. В вагоне-ресторане они устроились за свободным столиком друг напротив друга. Поттер заказал себе ветчину, омлет и минеральную воду; бывший заключенный жевал гамбургер с хрустящим картофелем и запивал все это пивом. Пару раз он скосил глаза в сторону двух молоденьких девиц, сидевших за соседним столиком, но, видимо, особого интереса с его стороны они не вызвали. Поттеру стало казаться, что Фрэнк понемногу оттаивает; вероятно, постепенно до него начало доходить, что он больше не в исправительном заведении.

— Хочешь, я расскажу тебе немного о твоем новом работодателе? Нет? Ну, как хочешь. Во всяком случае, человек он хороший. Считается одним из лучших переплетчиков в стране. И теперь, когда ты кое-чему уже научился… Нет-нет, Фрэнк, не увлекайся пивом. Говорю тебе это для твоей же пользы.

Молодой человек в очках поднял со стола пустую бутылку и принялся разглядывать ее с таким видом, как будто решал какую-то научную проблему. Затем он начал водить по ней другой рукой вверх-вниз. Сначала медленно, потом, покосившись на девушек за соседним столом, все быстрее и быстрее.

— А ну-ка прекрати, Фрэнк, сейчас же!

Господи, похоже, парень опять взялся за свое, а они-то считали, что он уже давно вышел из этого состояния. Психолог, вероятно, сделал роковую ошибку; такой псих, как этот Коутс, неисправим. И не в Дартмуре ему вовсе место, а в самом настоящем сумасшедшем доме. Даже опытного врача обманула его безобидная интеллигентная внешность.

— Если ты не возьмешь себя в руки немедленно, мы возвращаемся первым же поездом! — прошипел Поттер. — Понятно тебе, Фрэнк? Понятно, спрашиваю?

Тот оставил бутылку в покое, сопровождающий вздохнул с облегчением. Девушки, к счастью, ничего не заметили. Коутс поправил очки, осторожно пригладил черные волосы и внезапно заговорил:

— Да я просто тебя проверял, Джордж. Хотелось посмотреть, как ты отреагируешь.

— Я-то человек терпеливый, но не думай, что все такие.

— Я тоже не вчера родился. Все эти твои поучения у меня уже вот где сидят.

— Ладно, Фрэнк, извини. Мне что-то показалось, что сегодня ты какой-то странный.

— Если больше не будешь вякать, обещаю быть паинькой.

— Идет. Но учти, если ты позволишь себе разговаривать так же с переплетчиком — хотя бы только один-единственный раз, — то живо вновь очутишься в камере. У нас уже была с тобой беседа на эту тему и…

— Точно. Так что нечего повторять.

— Фрэнк…

— Да устал я от этой твоей муры. Ясно?

Тем не менее, особой усталости по нему что-то не было заметно. Вид у Коутса был довольно странный. Губы кривились, но отнюдь не от бешенства. Наоборот, на них играла слабая улыбка, будто молодого человека посетило какое-то приятное и в то же время грустное воспоминание.

Джордж Поттер почувствовал, что вспотел; пот заливал лоб, струился подмышками. Он всегда подозревал, что этот парень ненормальный. Насильник? Ну да, конечно, и это тоже. Но отнюдь не случайно оступившийся бедняга, которого им удалось якобы перевоспитать и направить на путь истинный, позаботившись о его будущем. Сидевший напротив человек был самым настоящим сумасшедшим садистом, причем чертовски хитрым. Ведь ему удалось обмануть всех: судей, врачей, психологов, тюремное начальство, работников отдела по социальной адаптации бывших заключенных. Своей вкрадчивой притворной интеллигентностью, которую все эксперты ошибочно принимали за наивность. «В глубине души Коутс — хороший человек». Неужели все они забыли, что он сделал с той несчастной девушкой три года тому назад?

Теперь уже бесполезно пытаться снять его с поезда в Эксетере и вернуть обратно. Поттер был уверен, что Фрэнк окажет сопротивление. Что же ему, рисковать быть искалеченным из-за ошибки слишком уж доверчивого психолога? Ставить на карту собственное здоровье? Нет уж, благодарю покорно!

Хуже всего было то, что Фрэнк наверняка догадывался, о чем он сейчас думает.

Поезд постоял в Эксетере, снова тронулся, и только тогда они вернулись в купе. Аккуратный «студент» по-прежнему хранил молчание. «Может, — с надеждой думал Поттер, — вся сцена в вагоне-ресторане действительно была проверкой, этаким своеобразным проявлением чувства юмора?» В стенах Дартмура такое поведение — дело обычное. Действительно, — и эта мысль уже не впервые посещала его, — сама обстановка этого заведения, действуя угнетающе на молодых людей, не может не вызывать у них внутреннего протеста. В то время, как администрация тешит себя надеждой, что превращает преступников в полноценных членов общества, они лишь разыгрывают из себя кротких овечек и учатся искусству лицемерия и притворства, перенимая это друг у друга. Больше половины вскоре снова оказывается за решеткой. Нет, с теми, кто попал сюда с самого дна, с серых задворок общества, никаких чудес не происходит. Как правило, прошлый балласт тянет их обратно.

Вздохнув, он внимательно посмотрел на Фрэнка. Ну вот, снова уткнулся в свой гнусный журнальчик. Застыл, как изваяние. А может, все еще и обойдется? Может, Фрэнк прав, и он уж слишком на него давит? Радовало лишь одно — скоро уже он сложит с себя всякую ответственность за этого юнца.

Сойдя в Таунтоне, они пешком добрались до Степлгроув Роуд, благо это оказалось совсем недалеко. Миссис Рэдклифф, жена хозяина переплетной мастерской, накрыла полдник с традиционными булочками с кремом, за которым Фрэнк Коутс показал себя с самой лучшей стороны. Он внимательно слушал анекдоты хозяина, в большинстве из которых главным действующим лицом был близорукий священник. Соглашался, что в Сомерсете действительно очень красиво, признался, что мечтает добиться успеха на новом поприще и осесть тут. При этом он высказался в том смысле, что даже небольшая комнатка с видом на Тоун в тысячу раз лучше камеры с решетками на окнах. Рассказал, что несколько лет назад учился типографскому делу; переплетное ремесло, наверняка, окажется не менее увлекательным занятием. Вообще, книги — это его хобби.

Мистер Рэдклифф, похоже, остался весьма доволен; напоследок Поттер оставил ему кое-какие инструкции. Раз в неделю Фрэнк обязан был являться к сотруднику местного отдела социальной адаптации бывших заключенных, мистеру Биксби, который должен быть в курсе всех его дел. Если поведение Фрэнка по тем или иным причинам будет казаться им не вполне обычным, то они должны проявить терпимость, разумеется, если дело не дойдет до каких-нибудь крайних проявлений. Да-да, конечно, это уже не первый раз, когда хозяин мастерской протягивает руку помощи оступившемуся. Затем Поттер пожелал Фрэнку всяческих успехов, попрощался и отправился к Биксби. После краткой беседы с ним, Поттер прошел на станцию и сел на обратный поезд, довольный, что все сошло более или менее удачно.

Однако он ошибался.

В течение всех этих трех лет Фрэнку Коутсу удавалось скрывать свою главную цель — месть. Все это время он медленно, но верно стремился к тому, что наметил в качестве единственно возможного исхода для себя, к тому, что одно только могло восстановить его душевное равновесие, даровать ему внутренний покой. Он терпеливо пытался свыкнуться с реабилитационной программой, ни на секунду не забывая об основной цели — перерезать глотку Сьюзен Уотфорд. Он желал этого всеми фибрами души. Ведь виновата в том, что он попал в этот ад, за решетку, не кто иной, как эта самая Сьюзен, да-да, она и ее болтливый язык.

Разумеется, пугать Джорджа в поезде было ни к чему, однако в тот момент желание охватило его с такой силой, что он даже не успел задуматься о последствиях. Что ж, пусть знает, что все тридцать шесть месяцев их поганых усилий могут отправляться коту под хвост. Вообще-то Джордж этот был отнюдь не самым худшим из его мучителей. Просто глупый какой-то. Считает, что делает действительно полезное дело.

Уже на следующий день, 11 июля, Фрэнк вежливо попросил разрешения у хозяина сходить в ближайший телефон-автомат позвонить своему отцу в Лондон. Естественно, никто бы ему этого и не запретил, однако все же он спросил. Надо было лишний раз продемонстрировать, каким он стал хорошим. Переплетчик предложил ему воспользоваться его домашним телефоном. Большое спасибо, однако, нет. Ему было бы трудно говорить с отцом, ощущая чье-то присутствие. Мистер Рэдклифф сказал, что прекрасно его понимает.

Оказавшись в телефонной будке, Фрэнк усмехнулся. Он не знал даже лондонского адреса своего папаши, не говоря уже о номере телефона. Порывшись в справочнике абонентов Бристоля, он отыскал телефон Чарли Ратерса и набрал номер.