Песнь серебра, пламя, подобное ночи - Амели Вэнь Чжао

блестела от мази, смешанной с кровью. Однако посреди всего этого виднелся бледный шрам печати, оставленной ее матерью.

С облегчением Лань прикоснулась к нему пальцами. Она обнаружила, что после исчезновения металлического заклинания ее голова прояснилась, а чувства пришли в больший покой, чем когда-либо за долгое время. Девушка прикрыла глаза и настроилась на струящиеся вокруг нее нити ци, подобные ярким мазкам кисти… или нотам музыки.

Эта музыка была повсюду: в мерцании пламени свечи, шелесте ветра в соснах, журчании воды в пруду и вздохе воздуха в комнате. Энергии текли повсюду вокруг нее – струны мелодий, к которым она могла прикоснуться, протянув руку.

Послышались легкие шаги, и в поле ее зрения появилось знакомое лицо, чьи черты смягчил мерцающий свет лампы. Она обнаружила, что если сосредоточится, то почти слышит его ци: нежное журчание речной воды, чистый перезвон колокольчика, бряканье ложки о фарфоровую миску.

Рядом с ее кроватью присел Шаньцзюнь, который тут же поспешил поднести к ее лицу чашку.

– Выпей, – мягко сказал он. – Это облегчит боль.

Когда он помог ей присесть, она взяла чашку из его рук. Напиток был едким, горьким, но Лань не почувствовала запаха успокоительного, которое ей дали ранее. Горячий отвар обжег до самого желудка.

– Снова пришел поприветствовать меня своим супом из червей? – поинтересовалась она с кривой улыбкой.

Шаньцзюнь улыбнулся в ответ, но Лань чувствовала, что что-то не так.

– Как всегда.

По мере того как к ее мыслям возвращалась ясность, возвращались и воспоминания.

– Шаньцзюнь, – позвала она. – Когда я приехала, у меня с собой был своего рода музыкальный инструмент. Окарина с вырезанным на ней изображением лотоса. Ты ее не видел?

Он поставил миску на прикроватную тумбочку, затем достал из своего конопляного мешочка рулон марли и начал перевязывать ее руку с той тщательностью, с которой выполнял любую из своих задач.

– Не волнуйся, Ланьмэй. Цзэнь доверил мне ее на хранение. Однако как ученик Целителя, я должен попросить тебя побольше отдыхать…

– Твой суп с червями полностью восстановил мои силы.

Шаньцзюнь вздохнул.

– Что ж, похоже, извлечение металлического заклинания не задело твое остроумие, – пробормотал он, затем сунул руку в складки рукавов и передал Лань окарину.

Она обхватила гладкую глиняную поверхность так, будто от этого зависела ее жизнь. Чудесным образом инструмент пережил битву, отделавшись лишь легким слоем грязи. Лань полировала окарину до тех пор, пока инкрустированный перламутром лотос не засиял, как кость.

– Всем мастерам интересно, что же произошло, – тихо сказал Шаньцзюнь, не отрывая глаз от музыкального инструмента. – Когда стало ясно, что вы с Цзэнем пропали, все подумали… – Он опустил глаза. – Они подумали, что он что-то с тобой сделал.

Лань вскинула голову. Цзэнь. Он был с ней в этой самой комнате прямо перед началом операции.

– Где он? – спросила Лань, а когда Шаньцзюнь промолчал, спросила снова, на этот раз громче. – Где Цзэнь?

– С мастером Уларой, – раздался голос, и в Зал Ста Исцелений, слегка пригнувшись, чтобы не стукнуться головой о косяк, вошел Тай. Когда Заклинатель Духов повернулся к ним, его глаза с золотой оправой блеснули, взгляд их был прикован к окарине в руках Лань. – Я слышал ее. Слышал души, что в ней хранятся.

– Что значит «с мастером Уларой»? – требовательно спросила Лань.

– Ланьмэй, пожалуйста, – попросил Шаньцзюнь, потянувшись к ее здоровой руке. – Ты не должна расстраивать свою ци…

– Его допрашивают, – уверенно сказал Тай, – в Комнате Ясности. Возможно, с помощью ферулы.

– Ферула, – отстраненно повторила она. Цзэнь уже упоминал это слово. Пусть Лань понятия не имела, что оно значит, она все же понимала, что все, в чем замешана Улара, не сулило ничего хорошего. Она вспомнила, каким убийственным взглядом мастер Мечей смотрела на Цзэня. – Почему его допрашивают?

– Ланьмэй, ты хоть догадываешься, что произошло? – тихо спросил Шаньцзюнь.

– Если только твой суп с червями не вызывает потерю памяти, я совершенно ясно…

– Тогда ты должна знать, что Цзэнь нарушил единственное условие своего пребывания в Школе Белых Сосен. – Печаль омрачила лицо Шаньцзюня. – Он использовал силу демона, хотя поклялся никогда этого не делать. По возвращении вы двое были просто пропитаны демонической ци.

– У него не было выбора! Нас захватили солдаты… мы видели Центральную элантийскую крепость, – слова, разрозненные, обрывочные, срывались с ее губ, даже когда она пыталась собрать все мысли воедино. Лань переводила взгляд с Шаньцзюня на Тая, но лица обоих оставались мрачными. – Где Старший мастер? Я расскажу ему, что произошло.

– Старший мастер не сможет ничего сделать, – сказал Шаньцзюнь. – Формальный процесс расследования уже начался. После того как Цзэнь понесет наказание ферулой за нарушение «Кодекса поведения», совет мастеров проведет голосование, чтобы решить, может ли Цзэнь остаться в Школе Белых Сосен… и должен ли он понести более суровое наказание.

– Более суровое наказание? Да он же спас нам жизни!

– Она запрещена, – вставил Тай. – Демоническая практика. Согласно императорскому указу, ее применение карается смертью.

– И на то есть причина, – добавил Шаньцзюнь, уловив выражение ее лица. – Демонические практики часто теряли контроль и позволяли демону управлять их телами. В таких случаях ущерба было больше, чем пользы. Вспомни хотя бы Ночного убийцу…

Как плохо все закончилось. Цзэнь отвел ее на Дозорную гору… и за это был наказан. Хуже было то, что они нашли окарину, что оставила ей мать, и открыли звездные карты… звездные карты, которые вели к Четырем Богам-Демонам… звездные карты, которые видел и Зимний маг.

Теперь Эрасциус планировал найти Богов-Демонов и вторгнуться на Центральные равнины. Какие бы правила ни нарушил Цзэнь, это не идет ни в какое сравнение с тем, что случится, если они не остановят Эрасциуса.

– Отведи меня к ним, – сказала Лань. – Я сама расскажу Уларе…

– Нет. Нет, – ответил Тай, а Шаньцзюнь одновременно произнес:

– Твое кровяное давление, Ланьмэй…

– Меня не волнует мое кровяное давление! – закричала Лань. – Цзэнь так поступил, чтобы спасти нам жизни. Если кто-то и заслуживает наказания, так это я. Мы отправились туда, потому что я попросила! И мы нашли окарину, которую оставила мне мать, Шаньцзюнь. В ней хранятся звездные карты для… – Лань перевела дыхание, резко умолкнув. Цзэнь предупредил ее, что если мастера узнают об их плане, то запретят покидать школу.

Как бы сильно ей ни нравился Шаньцзюнь, что, если он скажет то же самое?

После того как Шаньцзюнь и Тай обменялись взглядами, ученик Целителя вздохнул:

– Ланьмэй, что бы ты ни делала, это не поможет. Ешин Норо Улара давно ждала шанса изгнать Цзэня из школы. Благодаря своей родословной она занимает высокую должность, а значит, имеет огромное влияние на остальных. Цзэнь находится